Отец Киприан сказал: «Если бы вы так подвизались в молитве, как в спорте, то были бы святыми»

Илья Ярощук – один из всего двух русских спортсменов, которые играли в американский футбол на высшем уровне и выступали в Национальной футбольной лиге (НФЛ). Но самое главное – он русский православный человек, который, хоть и родился в США, стремится сохранить свою веру и культуру. В интервью порталу Православие.Ru Илья рассказал о том, как его папа – протодиакон Иосиф Ярощук – воспитывал детей в православном духе, о той роли, которую сыграл в их жизни Свято-Троицкий монастырь в Джорданвилле, и об архимандрите Киприане (Пыжове).

Архим. Киприан (Пыжов) с семьей Ярощуков в Джорданвилле – Илья, вы родились в США, но ваша семья долго колесила по свету, прежде чем попасть в Америку. Расскажите, как ваши родные оказались в американской Ютике, что на севере штата Нью-Йорк?

– В Ютике моя семья оказалось благодаря Свято-Троицкому монастырю в Джорданвилле, который находится приблизительно в получасе езды оттуда. Это самый большой город вблизи монастыря. Изначально наша семья обосновалась в США в Нью-Йорке. Папе тогда было только 15–16 лет, но ему там было трудно освоиться: он не привык жить в таком большом городе. Его мама, моя бабушка, к тому времени уже овдовела. Когда она познакомилась с монастырем и с архимандритом Киприаном (Пыжовым), тот взял папу под свое крыло и поселил в монастыре вместе с семинаристами. Таким образом отец смог закончить старшую школу прямо там, в Джорданвилле, а после этого поступил в Свято-Троицкую духовную семинарию.

По окончании учебы папа получил первую работу – преподавателя французского языка, который он знал благодаря годам, проведенным в Марокко. Это было как раз в Ютике. Мои родители повенчались и поселились там.

– А почему семья уехала из СССР? И какие у вас были скитания по Европе, по Африке?

Илья Ярощук – один из двух русских спортсменов, которые играли в американский футбол на высшем уровне

– Мой отец родился в 1942 году в Брест-Литовске. Это то самое место, где сошлись Белоруссия, Украина и Польша. Тогда люди там не делились на русских, украинцев или белорусов – они все считали себя русскими.

В то время в СССР, конечно, были гонения на Церковь, и моим родным, которые хотели славить Бога по-православному, пришлось бежать туда, где они могли бы спокойно оставаться православными. Из Белоруссии они отправились в Германию, потом в Италию, а затем поселились в Марокко. Там они провели достаточно много времени, у них сложилось целое поселение русских эмигрантов.

В Марокко у них служил священник Митрофан Зноско-Боровский, будущий епископ, который устроил своей пастве переезд в Америку. Так они поселились в Нью-Йорке или в пригородах – Си-Клиффе, Наяке.

– А мама как попала в Америку?

– До конца войны ее семья жила в лагере для русских беженцев в Германии. А когда им предложили вернуться в Советский Союз, они решили не возвращаться туда, где их вера преследуется. Они уже ехали на поезде в СССР, но во время одной из остановок удрали в лес, долгое время там жили, а потом разными путями вернулись в Германию.

В Германии тогда служил владыка Виталий (Устинов), который затем стал Первоиерархом РПЦЗ. Он тоже помог своей пастве переехать в Америку.

Братья Ярощуки в детстве

– Почему ваши родители обосновались именно в Америке, а не, скажем, в Австралии или других странах, как это сделали другие «русские марокканцы»?

– Большую роль в этом сыграла Церковь, те священнослужители, которые возглавляли русские приходы. У них были контакты в США, и они устроили переезд своей паствы сюда. Уже здесь они помогали людям находить работу на фабриках или на фермах. Моя семья просто пошла за этими пастырями.

– Вы родились и всю жизнь провели в Америке. Кем себя ощущаете?

– Я считаю себя русским православным христианином.

– Как вам в семье удалось сохранить русский язык и культуру?

Родители требовали, чтобы между собой мы общались только по-русски. Родная речь всегда бережно хранилась

– Это все через Церковь. И только через Церковь. Во-первых, когда русские беженцы стали приезжать в США после Второй мировой войны, их первым долгом было не устроить собственную жизнь и завести грандиозные квартиры. В первую очередь они старались построить храм и создать приход. Вся культура была основана на церковных приходах и созидалась через общение со священнослужителями, с монахами в монастыре, со старшим поколением, которое говорило только на русском языке. У нас были русские школы, устраивались лагеря для детей. Дома родители всегда требовали, чтобы между собой мы общались только по-русски. Родная речь всегда бережно хранилась. Все это позволяло сохранить русскую православную веру, которая всегда была связана с русской культурой и с языком.

– У вас церковная семья. Между тем вы с братьями серьезно занимались американским футболом. Мне кажется, что этот вид спорта как-то не вяжется с церковным устроением. Я ошибаюсь?

– Все зависит от того, с какой точки зрения смотреть. Однажды отец Киприан (Пыжов) жил у нас дома в Ютике, когда расписывал наш храм. Он спустился в подвал, где мы с братьями и друзьями тренировались и поднимали гири. Мы его заметили, подумали, что он нас отругает, скажет, что это не угодно Богу. Но батюшка произнес: «Мальчики, продолжайте, я просто хочу посмотреть, чем вы здесь занимаетесь». Нашим американским приятелям было непривычно видеть русского монаха с бородой, в подряснике. В общем, мы продолжили заниматься. Прошло минут 10–15. Отец Киприан постоял и потом произнес слова, которые я помню до сих пор: «Если бы вы так подвизались в молитве, как подвизаетесь здесь в тренировке тел, то все были бы святыми».

Братья Ярощуки К чему я веду? Футбол развивает дисциплину. Тебе нужно покорить свою плоть, заниматься, несмотря на усталость, можно сказать, регулярно совершать определенный подвиг. Ты работаешь над своей волей, и это хорошо.

С другой стороны, американский футбол опасен тем, что с ним связана слава, популярность и всякие соблазны, с которыми сталкиваются знаменитости. Все это может покорить – особенно молодого парня. Можно впасть в грех. Особенно это касается укрепления плоти: ты все время накачиваешь мышцы, чтобы оставаться на высшем уровне. А в Православии наоборот: нужно обуздать свою плоть, сдерживать, словно добротную лошадь. Конечно, хорошо иметь крепкого коня, но нельзя допустить, чтобы он вез тебя, куда ему хочется. Нужно крепче держать его под уздцы.

– Некоторые спрашивают: как вообще можно играть, зная, что ты можешь нанести травму другому человеку?!

– Ни один спортсмен не желает покалечить другого. Он хочет выиграть – это цель игры. А потом часто проявляется такое братство: два игрока, которые только что, может, колотились, после матча очень уважают друг друга.

Илья Ярощук в матче за Сан-Франциско-49, 1992 г. Конечно, святые не стремились к футболу. Но я бы не сказал, что это такая уж плохая вещь, которой грешно заниматься. Отец Киприан знал, что мы играем, но не ругал нас за это. Он говорил: «Сосредоточьтесь на своих страстях, чтобы они у вас не разыгрались. А спорт, может быть, даже разовьет дисциплину, которая пригодится в жизни».

Кстати, однажды отец Киприан положил нам с братьями за один грех сделать по тысяче поклонов. Это довольно много, но он сказал: «Я видел, как вы занимаетесь. Для вас это как для обычного человека сто поклонов».

– Что чувствует человек, который кладет тысячу поклонов? И как он ощущает себя после этого? Спину-то можно разогнуть?

– Опять-таки, мы были молодыми, занимались спортом. Я поставил иконы в том же самом подвале, где мы занимались с гирями, и сделал десять раз по сто поклонов. Сначала одну сотню, потом небольшой отдых, еще сотню и так далее. На это ушел целый день. Но после такого, когда вновь подступает то же самое искушение, ты несколько раз подумаешь.

Мы очень уважали и любили отца Киприана. Меня не так эта тысяча поклонов волновала, как боязнь огорчить его. Я понимал, как трудно ему было дать нам эти поклоны. Он никогда не наказал бы нас, если бы это не вело к нашей духовной пользе. Мы его тогда так обидели тем своим грехом, и нам не хотелось повторять ситуацию, чтобы ему снова пришлось прописывать такое «лекарство».

– Вы с братьями всю жизнь вместе, и даже после школы ваши пути не разошлись. Чем объяснить такую сплоченность? Церковь, наверное, тоже сыграла в этом свою роль?

Мы не только братья, но и друзья, родные по духу люди

– Мы действительно очень близки друг другу. Мы не только братья, но и друзья, родные по духу люди. И тот факт, что мы жили, тренировались и играли вместе не только в детстве, но и в колледже, когда обычно каждый идет своей дорогой, особенно сплотил нас.

Центром нашей сплоченности является отец. Он всегда воспитывал нас в главном – в православном духе. Иногда в семьях проявляется ревность, один брат что-то хочет доказать другим. Но папа воспитывал нас так, чтобы мы ценили и поддерживали друг друга. Это важно для нас до сих пор.

Илья Ярощук с семьей и Курской Коренной иконой Божией Матери

Когда мы росли, то выделялись среди своих американских друзей. У нас с ними не было ничего общего в духовном и культурном плане. Не то, чтобы мы отталкивали американцев, нет: мы участвовали в соревнованиях и во всем остальном. Но русский православный человек, который растет в США, в какой-то степени выделяется в американском обществе: не все праздники совпадают. Постов у них вообще почти нет, а у нас – это часть культуры. Даже Рождество Христово и Пасху мы отмечаем в разные дни.

Мы выросли в маленьком приходе, где было не особенно много детей нашего возраста. Поэтому мы должны были быть близки друг с другом.