Христиане в миру

Архимандрит Афанасий (Митилинеос; 1927–2006) родился в Кифисии, пригороде Афин, в семье православных верующих. С самого детства его духовником был славный старец, иеромонах Афанасий (Хамакиотис), который рано приучил его к чтению и изучению Священного Писания. Уже юношей будущий архимандрит вел библейские курсы в своем квартале, а также в исправительной колонии для несовершеннолетних.

Служил в военно-воздушных силах Греции, окончил факультет радиоэлектроники в Афинах. В 1960-м г., когда его приходской священник иеромонах Иаков (Схизас) был избран в митрополита Ларисского, Афанасий последовал за ним в г. Ларису, принял там монашеский постриг и был рукоположен в иеромонаха. 10 лет он вел огромную миссионерскую работу, организовал множество катехизических школ для разных возрастных групп по всей стране, в храмах и казармах.

В ноябре 1970 г., уступив просьбам духовных чад, начинает восстанавливать заброшенный монастырь Комнинион в селе Стомион, в 30 милях к востоку от Ларисы. Став настоятелем, он не оставил свою паству в Ларисе и продолжал ездить к ней дважды в неделю, по воскресеньям и понедельникам. К такому жесткому графику добавлялось по 5–7 лекций в неделю, при строгой подвижнической жизни с бессонными ночными бдениями на протяжении 40 с лишним лет.

Его проповеднический талант был столь ярким, что десятки мирян из Афин, Салоник и других городов специально приезжали к нему в Ларису. Магнитофоны и видеокамеры зафиксировали более 4 тысяч его проповедей, и все же это была лишь их малая часть, а большая не была записана и безвозвратно утрачена.

23 мая 2006 г. после долгих испытаний, вызванных его подорванным здоровьем, 79-летний старец Афанасий преселился в жизнь вечную и был погребен в восстановленном им монастыре Комнинион, на самом берегу Эгейского моря.

Архимандрит Афанасий (Митилинеос)

Христианин – избранник Христов. Истинный христианин чувствует благословение от Бога и оказанную ему великую честь – познать Христа и быть Его избранником. Конечно, он избранник – в том смысле, что Христос избрал его быть верующим, но верующий тоже в не меньшей степени, как говорит Моисей во Второзаконии, избрал Христа своим Богом. Вот почему следующие за Христом называются призванными, избранными и верными.

Дилемма христианина

А для многих христиан, которые не вникли в это Христово призвание и поддаются влиянию мира, очарование которого – это очарование волшебника, которые покоряются магии мира с его позолотой (мир, конечно же, сверкает, у него есть свой блеск, но только речь тут идет о позолоте, а не о настоящем золоте), – так вот, для многих христиан все это остается неизвестным, потому что они очарованы миром, околдованы им. Но не таков думающий христианин: как только он начнет очаровываться тем, что предлагает ему мир, он тут же автоматически задумывается: а как мне, христианину, выстоять в этом мире, который меня все время манит и очаровывает?

А как мне, христианину, выстоять в этом мире, который меня все время манит и очаровывает?

Так возникает дилемма. Мы действительно часто разрываемся между Христом и миром. Сплошь и рядом подходим к этому ужасному выбору (это крайность, конечно): оставаться христианами только по имени, а в действительности жить и поступать по-мирски, руководствуясь глубоко мирским мышлением. При этом хорошо известно, что человек, имеющий мирской менталитет, не может называться христианином. Евангелист Иоанн ясно говорит: «Не любите мира, ни того, что в мире» (1 Ин. 2, 15).

Не любите мира, говорит он, ни того, что в мире. И когда говорит «мир», он имеет в виду не всех людей и не вселенную, а мир в нравственном смысле слова. Так что же такое этот мир? Как замечательно говорит святой Исаак Сирин, «слово мир есть имя собирательное, обнимающее собою то, что называется страстями»^[1], вот в каком смысле употребляется слово «мир». Это поясняет и евангелист Иоанн, который говорит, что в миру есть злая похоть, гордость житейская и т.д. (ср. 1 Ин. 2, 16). Итак, что же такое мир?

Всеобъемлющее название страстей

Если все страсти, терзающие человека, надо будет назвать одним словом, то мы назовем их «миром», а если начнем разбирать понятие «мир», тогда станем перечислять отдельные названия страстей. Вам известно, что невежество многих из нас или просто слабость воли попускает нам увлекаться миром, в результате чего мы – давайте не скрывать этого – лишаемся спасения. Это проблема христиан во все времена, но, может, все же не столько древних христиан, как мы увидим это дальше, сколько нас, современных. Ведь то, что сейчас мы называем «миром», – это тоже христиане, но только уже обмирщенные, полностью превратившиеся в «мир». И все-таки, несмотря на это, они являются христианами.

Итак, существует различие между христианами, имеющими ум Христов, и христианами, имеющими мирской ум. А где среди них находимся мы?

Какова главная причина отхода от духовной жизни

Конечно, для многих людей главная причина того, что они не проводят духовную жизнь, – это невежество, как говорит святой Климент Римский в своем «Втором послании к коринфянам». Он говорит: «Мы грешим, не зная, откуда мы, кем и в какое достоинство призваны, и сколько Иисус Христос благоволил претерпеть за нас»^[2]. Считается большим грехом не знать содержания своей веры. Кто Этот Призывающий меня? Куда Он меня призывает? Как пострадал Господь Иисус Христос за меня? Если я не знаю этих вещей, тогда я согрешаю, потому что именно это незнание и повергнет меня в многоразличный грех.

Святитель Иоанн Златоуст говорит то же самое: что незнание Писаний породило ереси, оно же привело к развратной жизни, оно перевернуло все вверх дном!^[3] Поэтому надо постоянно познавать волю Божию, постоянно изучать Священное Писание и отцов нашей Церкви.

Каково положение христиан в миру

Зачитаю вам один замечательный раннехристианский текст. Это «Послание к Диогнету», которое, хоть и кратко, считается жемчужиной раннехристианской литературы. Конечно, текст этот есть в «Патрологии». Вы с легкостью можете найти его и прочитать. Я взял из него лишь несколько фрагментов, которые мы далее и рассмотрим.

«Послание к Диогнету». Как оно написано? Его автор (кто он – неизвестно, предполагается, что это святой мученик Иустин Философ, но, вероятней всего, это не он) посылает письмо Диогнету, спрашивавшему его, кто такие христиане, во что они верят и как живут в миру. И святой автор отвечает ему этим чудесным текстом, который напоминает скорее краткий трактат, чем письмо. Остановимся лишь на нескольких фразах святого автора, более конкретно и весьма кратко описывающих положение христиан в миру. Он говорит об этом следующее.

Христиане внешне не отличаются от других людей.

«Христиане не различаются от прочих людей ни страною, ни языком, ни житейскими обычаями. Они не населяют где-либо особенных городов, не употребляют какого-либо необыкновенного наречия и ведут жизнь, ничем не отличную от других»^[4].

То есть христиане не отличаются от других людей ни местом жительства, ни языком, на котором говорят, ни внешними привычками, они следуют местным обычаям как в отношении одежды и пищи, так и в отношении прочей своей жизни; но, несмотря на это, жизнь их представляется удивительной и, по общему признанию, парадоксальной.

Здесь автор совсем кратко приводит несколько тезисов, чтобы ниже рассмотреть их более подробно, восхитительно художественным образом. Из этих тезисов следует, что христиане живут не вне общества, т.е. они пребывают не вне общества людей, а живут, могут жить и должны жить в том месте, где родились, в свое время, в любую эпоху.

Для проведения христианской жизни необходима сильная воля. Христианская жизнь не утопична, как думают многие. Христианская жизнь не неосуществима, и евангельская жизнь не невозможна. Христианская жизнь – это не утопия, и она не утопия для любой эпохи, как для той, в которую было написано Евангелие, так и для ХХ века. И если мы гипотетически перенесемся в XXV или ХХХ век, то и тогда, и всегда христианство будет актуально и достижимо, достаточно человеку захотеть последовательно жить христианской жизнью.

Если мы часто говорим: «Да, я хочу, но не могу», – то это, по сути, означает, что я не хочу. Вы скажете: «Хочу». Нет. Не хочу. Не «не могу», а не хочу. За «не могу» скрывается «не хочу», хотя уста и говорят «хочу». Это то, о чем говорит Блаженный Августин, – сделаю маленький психологический экскурс. Вы увидите это очень хорошо.

Когда Блаженный Августин из своего мирского образа жизни и наслаждений обратился ко Христу, как он пишет в своей «Исповеди», то он молил Бога, чтобы к нему пришло спасение. Он горячо молил Его о том, чтобы пришло спасение, а в душе хотел, чтобы спасение немного помедлило, потому что он все еще любил свои наслаждения. Таковы и мы. Хотим спастись, но любим наслаждения, и говорим, что «не могу», а суть в том, что я «не хочу».

Желание – это волшебное слово, оно ключ к проведению христианской жизни во все времена. Где это желание связано с Божией благодатью, как мы увидим это немного дальше, там оно творит чудо, называющееся христианской жизнью.

В любом случае христианин живет в свое время, в миру, среди других людей. И одно дело быть социальным человеком, а другое – человеком мирским. Коринфяне, неправильно поняв слова о том, что им не подобает участвовать в мирских делах, подумали, что им нужно бежать в горы (ср. 1 Кор. 5, 9–10). Но монашество – это нечто другое. Сейчас я говорю не о нем. В монашестве отсутствует не социальный, а только мирской элемент. И здесь нам надо провести четкое разграничение между социальным и мирским элементом.

Социальным элементом будет «радоваться с радующимися и плакать с плачущими» (Рим. 12, 15). Пойти в больницу, чтобы навестить больного. Пойти в дом, где скорбят, как говорит Екклезиаст (ср. Еккл. 7, 2). Это называется социальным элементом. Если же я хожу на танцы, развлечения и всякие мирские мероприятия, это уже называется мирским элементом. Социальный человек, если хотите, по сути не является мирским. И, если хотите, хуже того: мирской человек не социален.

Мирской человек, который таскается по всяким светским мероприятиям, чтобы наслаждаться, не ходит в такие места, где есть скорбь, боль и болезнь, он говорит, что он, дескать, чувствительный, что у него сердце может этого не вынести… что он… И даже если допустить, что он отдаст какие-нибудь деньги на бедных, то отдаст он их только на так называемых балах с благотворительной целью; будет танцевать, чтобы отдать свои деньги! Но он не социальный человек. Он обманывает себя, если думает, что он социальный человек; он человек мирской.

А христианин локально находится в миру, но тропосно (по способу своего существования) вне его. Поэтому святой апостол Павел в своем первом Послании и предостерегает коринфян от такого неверного понимания:

«Я писал вам в послании – не сообщаться с блудниками; впрочем, не вообще с блудниками мира сего, или лихоимцами, или хищниками, или идолослужителями, ибо иначе надлежало бы вам выйти из мира сего» (1 Кор. 5, 9–10).

То есть в послании я написал, чтобы вы не связывались с блудниками и безнравственными людьми, но я не имею в виду всех вообще блудников на свете. Потому что я пойду к мяснику, бакалейщику, пекарю. Эти люди могут изменять своим женам, может, они развратники, может, грабители, может, воры, может, идолопоклонники. Меня это не интересует, я пойду к пекарю за хлебом, а к зеленщику – за овощами. А если, говорит святой апостол Павел, вы не хотите общаться и с теми, кто в миру, тогда вам следовало бы выйти из мира, покинуть его, уйти в горы. Я не имею этого в виду, говорит апостол Павел, я имею в виду, что если у какого-нибудь брата сложилась репутация порочного, алчного или еще какого-нибудь дурного человека, тогда вам не следует с ним общаться.

И он говорит это для того, чтобы предостеречь своих христиан, чтобы они не осквернились, т.е. чтобы они не вовлеклись в те же грехи, а также чтобы подать пример этому брату и вразумить его. Так что я могу жить в том городе, где родился, он может быть языческим, богоотступническим – это не имеет значения. А как жили три отрока и Даниил в Вавилоне, во дворце Навуходоносора? Как жили Товит и его семья в грешной Ниневии? И многие другие, я называю лишь имена, известные нам по Священному Писанию. А как жила Есфирь, эта иудейская Царица (Царица!), чей супруг был Персидским Царем, а дом – гаремом? Она сохранила отеческую веру; в ее честь в Ветхий Завет включена книга, называемая «Есфирь».

Выход христианина из мира совершается не по месту, а по тропосу (по нраву, образу жизни). Видите? Мы не покидаем своего места, но внутри нас что-то происходит. И нам следует понять, что надо отделять мирское мышление от христианского, это две разные вещи. Люди думают вот так, а я как христианин думаю по-другому. Поэтому мой выход из мира будет не по месту (монашество – это, повторяю, другое дело), мой выход будет тропосным. Это то, о чем говорит Бог как в Ветхом, так и Новом Завете, в 2 Кор. 6, 17: «выйдите из среды их и отделитесь», и «не касайтесь нечистого, и Я приму вас» (ср. Ис. 52, 11; 54, 7), отделитесь и не прикасайтесь ни к чему нечистому, и Я вас приму.

Что с того, что есть таверны, в которых люди напиваются? Если я никогда не пойду туда, я не коснусь нечистого

Ну и что с того, что в городе есть дома, пользующиеся дурной славой? Если я никогда не хожу туда, я никогда не касаюсь нечистого. Что с того, что есть таверны, в которых люди напиваются? Если я никогда не пойду туда, я не коснусь нечистого. Что с того, что есть банды и грязные шайки? Если я не участвую в их делах, я не касаюсь нечистого. Так что я пребываю в своем городе, но нахожусь вне его. Как я из него вышел? Тропосно. И тогда Бог меня принимает. «Я принимаю вас, – говорит Он, – тогда Я вас приму».

Давайте теперь, возлюбленные, то, о чем я рассказал вам в самом общем виде, рассмотрим более подробно, так, как оно изложено в «Послании к Диогнету».

Христиане, хотя они и пришельцы, любят и защищают свою родину. Это первое. Христиане, говорится в нем, «живут в своих странах, но как пришельцы»^[5]. Каждый живет у себя на родине, но как не имеющий страны, как пришелец. Вы знаете, кто называется пришельцем. Пришелец – он как вы, оставшиеся вчера заночевать в Ларисе. Но вы не из Ларисы, вы из Афин. Когда вы остаетесь на ночевку в Ларисе, вас называют пришельцами.

Вот каков христианин, говорит он, он живет у себя на родине, т.е. в том месте, где родился, но живет как пришелец, как будто это не его родина. Это значит, что у верующего есть родина.

Поскольку у верующего есть родина, то он любит родину. Обратите внимание на это; это та ценность, которая в наше время утрачивается, и это деградация

Хотите еще кое-что? Поскольку у верующего есть родина, то он любит родину. Обратите внимание на это; это та ценность, которая в наше время утрачивается, и это деградация! Понятие любви к родине в наше время устарело. Примешался космополитический дух, и мы стали чувствовать себя так, словно у нас нет родины, или словно понятие родины обесценилось. И это ужасно, это наше падение, как мы увидим далее.

В чрезвычайной ситуации христианин защищает свою страну, даже если живет в языческом государстве. И это доказано на деле, мы видим это в истории христианства: самыми лучшими воинами в языческих странах были христиане. Вспомните 40 святых мучеников, это были 40 воинов, происходивших из разных мест. Они были храбрыми воинами. Вспомните святого Димитрия, бывшего правителем Солуни во времена римской оккупации. То же самое и святой Георгий. Святой Феодор был Сратилатом – воеводой! Вспомните и святого Мелетия Стратилата, память которого мы праздновали сегодня, святого Феодора Тирона. Воины. Им ничто не помешало объявить себя христианами. И, когда наступил момент исповедать Христа, они Его исповедали.

Конечно, как говорили французы во Вторую мировую войну, – «Пуркуа (зачем)? Зачем нам воевать?» Или, как в известное время писали на стенах университета: «Долой войну, мы хотим любви!» Конечно же, долой войну, мы не хотим войны, ну, а если она все же случится, молодые люди, что вы скажете тогда?

Те, кто пойдет воевать, – это всегда, прежде всего, христиане. На первом месте вера, а потом родина. Несмотря ни на что, ценность родины не считается чуждой христианской идентичности; поэтому христианский воин, как мы уже сказали, когда нужно, ставит на первое место свою веру, а за ней родину. Он никогда не предает свою родину и умирает за веру.

Поэтому, не забывайте, мы никогда не скажем: «Государство так говорит, поэтому я отрекаюсь от Христа». Нет. Я не предаю свою родину, а становлюсь мучеником и приношу себя в жертву за Христа. Так происходит, потому что христианин знает, что он пришелец на этом свете, и его истинный дом не то, что называется Грецией или чем-то еще, а Небо, Царство Божие. Потому что, как говорит святой апостол Павел в Послании к евреям, мы «не имеем здесь постоянного града, но ищем будущего» (Евр. 13, 14).

Использование цивилизации, а не злоупотребление ею

Второе. Христиане, говорит «Послание к Диогнету», «имеют участие во всем, как граждане, и все терпят как чужестранцы»^[6]; т.е. христиане, как граждане данного города, участвуют во всем, что предлагает город, и в то же время терпят все, как если бы не были гражданами этого города. То есть когда христианин как гражданин данного города участвует в том, что предлагает этот город, это значит, что у него есть как гражданские права, так и гражданские обязанности. Он голосует, как и все остальные, но за самых лучших, без личной заинтересованности; он измеряет свои интересы не собственным карманом, а общим интересом. Участвует в гражданской жизни, но по мере, определенной Святым Духом, а указана мера эта Духом Божиим в написанном святым апостолом Павлом (ср. 1 Кор. 7, 31): «и пользующиеся миром сим, как не пользующиеся».

Обратите на это внимание, это очень важное место. Использование цивилизации, но никогда не злоупотребление ею. Я не пущусь в непомерное употребление, потому что превращу тогда цивилизацию в свое божество. Буду использовать ее в той степени, в какой это диктует Дух Божий. Критерий же всегда будет внутри меня, и я всегда буду находить его в себе, совершенствуясь, покуда восхожу по ступеням духовности.

Христианин и собственность

Христианин, поскольку он живет в своем городе и участвует во всех делах своего города и родины, обладает собственностью. Вы спросите меня: «А можно ли христианину иметь собственность?» Да, можно, это не запрещается. Это не что-то проклятое, не враждебно духовности, но, опять же, иметь что-то можно в той мере, которую Святой Дух указывает через написанное святым апостолом Павлом в том же месте: христиане могут иметь что-то, но так, как будто не обладают им, «покупающие должны быть как не приобретающие» (1 Кор. 7, 30).

Будем покупать, но жить так, как будто не владеем этим. Конечно, по закону вот эти часы принадлежат мне. Если вдруг начнут искать их владельца, я скажу: «Они мои». Если же право на владение ими будет поставлено под сомнение, я представлю свидетельства, документ о праве собственности, потому что люди иногда бывают и нечестными. Я представлю доказательства права собственности.

Но какой будет моя связь с моей собственностью? Такой, как будто у меня нет ничего в этом мире. «Покупающие, как не приобретающие». Вникните в это! Не как не имеющие, а как не приобретающие. Я не буду говорить: «Мои часы! Моя машина! Мои деньги!» – что напоминает слова сребролюбца из притчи: «и скажу душе моей: душа! у тебя много добра: ешь, пей… Это все твое!» (Лк. 12, 19). Видите?

У христианина есть собственность, но он не прилепляется к ней. Так он может быть милосердным и подавать милостыню из своего добра

У христианина есть собственность, но он не прилепляется к ней. Так он может быть милосердным и подавать милостыню из своего добра. Я говорил вам, что по закону оно принадлежит ему, но он не полагается, не рассчитывает на то, что имеет. Это просто служит его потребностям и потребностям его семьи. Что говорит святой апостол Павел? «Нуждам моим и нуждам бывших при мне послужили руки мои сии» (Деян. 20, 34). Святой апостол Павел трудился, зарабатывал деньги и таким образом удовлетворял нужды свои и людей, бывших с ним. Видите? Сначала вера, а потом служение.

Далее, христианин учится, овладевает искусствами и науками, занимает должности в гражданской иерархии и может получать все привилегии, как всякий гражданин; но если по какой-либо причине его начнут преследовать – за христианскую ли идентичность или за что-нибудь, с чем он не согласен, – тогда он с радостью встречает изгнание, преследование и презрение, а однажды, может, дело дойдет и до мученичества.

Если государство по какой-либо причине начинает преследовать христианина, он не обижается на государство и не испытывает ненависти и злобы

Так что если государство по какой-либо причине начинает преследовать христианина, занимавшего определенные должности, он не обижается на государство и не испытывает ненависти и злобы.

Христианин не привязан к материи. Святой апостол Павел цитирует в Послании к Евреям один замечательный отрывок. Он адресован христианам, и послушайте, что он говорит: «и расхищение имения вашего приняли с радостью, зная, что есть у вас на небесах имущество лучшее и непреходящее» (Евр. 10, 34). «Имение» означает то, что мы называем имуществом, собственностью. И расхищение, говорит он, вашего имения вы встретили с радостью – почему? – потому что не вцепились в него. Было у вас имущество, была собственность. А потом какой-то момент государство поворачивается против вас, потому что у вас есть христианская идентичность, и конфискует ваше имущество, но вы не стеснены. Вы слышали? «С радостью, – говорит он, – вы приняли», потому что знаете, что у вас есть имущество лучшее на небесах, имущество постоянное!

Именно это и означает то, что я прочел вам: «Они имеют участие во всем, как граждане, и все терпят как чужестранцы». Родина для христианина – не идол, потому что «Господня земля, и исполнение ея» (Пс. 23, 1).

Третье. «Для них всякая чужая страна есть отечество, и всякое отечество – чужая страна»^[7]. Всякая чужая страна – их дом, и всякий дом для них чужой. Это означает, что христиане не перестают любить свою родину, но, как я сказал, если есть какая-то причина, какая-то экономическая необходимость, а иногда даже религиозная необходимость, они могут покинуть свою родину, перейти в другое место. Но, куда бы ни ушли, они чувствуют себя там хорошо, потому что считают новое место своей родиной. А когда остаются на своей родине, чувствуют, что могут ее покинуть. Поэтому и живут с ощущением, что они пришельцы.

Христиане чувствуют себя как Авраам, покинувший свою родину. Бог говорит ему: «Выйди из земли твоей и иди в землю, которую Я укажу тебе» (Быт. 12, 1). А знаете, как он жил в том месте, где поселился, несмотря на то, что это было местом обетования, местом Божия обещания? Как странник и пришелец. Вот почему Авраам не строил себе дома, а жил в шатре. То же самое и Исаак, и Иаков тоже. Это очень показательно.

Я не хочу сказать, что нам не надо строить домов; я хочу сказать, что даже о том доме, который строим, мы должны думать так: «Что ж, сегодня мы можем обитать в нем. А завтра?» В келлии одного монаха было написано: «Келлийка моя, я жил в тебе, а после меня будет жить кто-то другой!» Так и мы, сегодня остаемся дома, а завтра можем и не остаться. Сегодня мы тут, в этом храме, а завтра нас может и не быть, может, нас выгонят, и мы будем где-нибудь в другом месте. Что же мы тогда будем делать?

Поэтому человеку надо чувствовать всякое чужое место как свою родину, а свою родину – как чужое место. Конечно, это не значит, что христианин – космополит в гуманистическом смысле слова, но у него такое чувство, что, куда ни пойди, повсюду «Господня земля, и исполнение ея», что земля принадлежит Богу Отцу. И куда бы мы ни пошли, от Бога мы не оторвемся.

(Продолжение следует)