Очарованная странница

Монастырь во Флориде воссоздает монахиня Андрея (Николс) – по рождению ортодоксальная еврейка, получившая начальное образование в католической школе, принявшая крещение в православном храме в Майами, монашескому житию научавшаяся в Греции.

«Продолжай работать – и Бог поможет!»

В 1978 году архимандрит Джон (Риц) основал в 2,5 часах езды от Майами мужской монастырь, получив на то благословение своего духовного отца – епископа Роклэндского Андрея (Рымаренко), того самого, что вывез в США, спасая от немцев во время Второй мировой войны, прижизненный портрет преподобного дивеевского старца Серафима и основал женский монастырь «Ново-Дивеево» в пригороде Нью-Йорка. Было у отца Джона еще одно послушание. Он в совершенстве владел 14 языками и переводил богослужебные тексты, а также составлял толкование на Священное Писание на тех языках, на которых таковое отсутствовало.

На смертном одре схимник благословил сберечь обитель свою духовную дочь, которую успел постричь в монашество с именем Андрея в память о Роклэндском епископе. Впрочем, оставлять монастырские строения на тот момент просто было не на кого.

В возрожденной обители, теперь уже женской, богослужения совершаются, как правило, на церковнославянском языке, с чтением и пением на английском, греческом, испанском, румынском – в зависимости от языковой принадлежности молящихся в храме в тот или иной день.

«Он жил вместе с книгами»

Катерина Олденсон пять дней в неделю трудится в уникальной монастырской библиотеке. А до выхода на пенсию 20 лет работала в Библиотеке Конгресса США в Вашингтоне, в том ее отделе, которым пользуются исключительно сенаторы и высший должностной состав. Впервые приехала в монастырь с друзьями просто помочь. Сейчас не мыслит себя без воссозданной библиотеки, которая в ближайшем будущем будет насчитывать до 20 тысяч уникальных изданий. В основном – церковных на русском, церковнославянском, болгарском, румынском, греческом, сербском, арабском, английском и многих других языках. Среди них – большая коллекция Библий на разных языках. И это не считая рукописей, машинописных текстов и текстов, набранных на компьютере, аудио- и видеодисков, которые оставил батюшка, завещав матушке Андрее продолжить его дело и устроить на территории монастыря церковный исследовательский центр для студентов и ученых. Библиотека уже «приросла» и читальным залом, но здание ее, где жил и при жизни трудился архимандрит Джон, мало не только для исследовательского центра, но и для разрастающейся библиотеки.

«Как можно делать что-то иное, кроме добра, там, где вокруг тебя столько святых!»

Так воскликнула однажды монастырский библиотекарь. Оказалось, что можно. Несколько раз за два года в монастырь наведывались грабители. Сначала вырвали и унесли три кондиционера по 5 тысяч долларов. В жарких сырых тропиках их отсутствие погибельно для книг: быстро разрастается плесень. Трудно и служить в храме. Так что матушке сразу же пришлось приобрести и установить в окна простейшие, доступные по цене агрегаты.

Приблизительно тогда же в ночь обобрали огромное раскидистое манговое дерево, за плоды которого обитель могла выручить более 2 тысяч долларов. На следующий год расстроенная матушка, как рассказывал мне еще до поездки в Форт Майерс митрополит Восточно-Американский и Нью-Йоркский Иларион, в ведении которого находится Никольский монастырь, в пору созревания плодов спала под манговым деревом, растущим прямо рядом с храмом.

Впрочем, вряд ли спала. Матушка молилась. Сама слышала, как наизусть по-английски поет она акафисты святым… За рулем автомобиля или когда поздно ночью готовит трапезу для прихожан, которые по окончании воскресного богослужения соберутся в культурном центре.

Бывали времена, когда нечем было оплачивать счета, и тогда матушка зажигала лампаду и могла только молвить: «Господи, укрепи мою веру, покажи чудо!» И на следующий день откуда ни возьмись приносили деньги…

«Однажды к нам в монастырь приехала паломница, – рассказывает матушка Андрея. – Тяжело у нее было на сердце… Я старалась подбодрить ее, успокоить. Мы пили чай, разговаривали. Я спросила у нее, чем она занимается. Она сказала, что убирает дома у обеспеченных жителей Флориды. Помогала она убирать в храме, пока жила у нас. Уехала, и какое-то время мы о ней не слышали. И вот случилось, что у нас совсем плохо было с деньгами. А наутро получаю чек на 150 тысяч долларов… от нашей паломницы. Оказалось, она была владелицей сети крупных предприятий, а в тот период, когда приезжала к нам, переживала большие финансовые трудности.

Потом нам нужна была машина: молилась, просила… Через несколько дней нам подарили автомобиль!

Все приходящие в монастырь письма и записки с просьбой о молитве мы храним в комнате, где находится большинство мощей, для которых еще не готовы иконы. Потому что присылающие эти записки люди постоянно нуждаются в молитве».

Монахиня Андрея (Николс)

Сын англиканина и русской из Прикарпатья, будущий отец Джон рано понял, что бессмысленно искать истину в протестантской церкви. Учился в Риме, потом в Питтсбурге – на врача. Закончил две духовные семинарии в США. Подвизался на Афоне. Одна из его диссертаций, которую он готовил еще в Риме, исследовала тему святых мощей в Восточной Церкви.

Работая над диссертацией, семинарист познакомился с престарелой монахиней – хранителем мощей. Она благоволила к молодому семинаристу и согласилась за определенную сумму передавать ему частицы мощей святых. Родители присылали семинаристу деньги; он экономил на еде и одежде, жил очень скромно, копил деньги и раз в месяц отправлялся к монахине. И так стал владельцем около 600 частиц мощей святых угодников Божиих.

«Это не мы владеем частицами мощей, – считает матушка Андрея, – а они выбрали наше место, хотят здесь пребывать и помогать нуждающимся. А мы должны хранить чистоту сердца, дел наших и помыслов, чтобы они и далее благоволили пребывать в обители. За последние четыре года мы получили еще около ста мощей, среди которых – частицы мощей святых Киево-Печерских отцов, шести Дивеевских монахинь».

«Я оказалась паломницей, которая пришла сюда и больше не вернулась домой»

Когда до рассвета оставалось часа четыре и казалось, что тропическая темень никогда не кончится, матушка Андрея делилась сокровенным:

«В этот монастырь я пришла зимой 1998 года как паломница, даже не помышляя о монашестве.

А родилась я еврейкой, воспитывалась в школе Римо-Католической церкви. Помню, была я в четвертом классе… Прихожу однажды в школу и вижу, как все переменилось. Изменилось убранство алтаря, изменилась одежда монахинь… И все это произошло в течение одной ночи! Спрашиваю монахинь: что произошло? почему они одеты по-другому? Они говорят: “Папа все изменил”. И в тот момент я потеряла веру. Мне было десять лет, но я уже знала, что Бог не может измениться. Я была очень верующим ребенком, очень любила Иисуса Христа, монахинь. Эти перемены внесли в мою жизнь нестабильность. Примерно в то же время развелись мои родители. Жизнь разбилась на осколки. Я мысленно продумывала слова монахинь, ведь Римский папа человек, как же он может изменить жизнь церкви?

Я стала посещать синагогу, даже поехала в Израиль в поисках своих родственников, но узнала, что большинство их погибло в концлагере Дахау. Я видела, как иудеи хранят традиции, сама стала работать на еврейскую организацию и в 20 лет считала себя хорошей еврейкой.

Но сейчас я понимаю, что в тот момент, когда я принялась изучать Тору, начался мой путь к христианству. И это естественно, потому что первые христиане были евреями. Я спросила раввина, почему евреи не почитают Новый Завет так же, как Ветхий Завет? Он ответил, что если я в сердце чувствую важность обеих книг, то для меня это так и есть. И тогда я поняла, что должна принять крещение. Мне было лет 30 с небольшим.

Но как?! Я знала точно, что не вернусь в Католическую церковь. Я пошла в епископальную церковь, на следующий день хотела поговорить со священником, но мне сказали приходить в такой-то день. А когда я пришла, то увидела, что священник – женщина! А тот первый, которого я видела, был просто гостем церкви…

Тогда я еще не знала о Православной Церкви. Пошла к баптистам. Часа два пел хор, все хлопали… Я спросила, почему они хлопают. Они ответили, что аплодируют хору, а не Богу.

Отец Джон

В то время я продолжала жить как ортодоксальная еврейка и работать на их организацию. И однажды знакомые пригласили меня в русский православный храм. На пороге я физически получила ответ. Сейчас я знаю русское слово – благодать. Это то, чего я никогда не ощущала ранее. Это было в Майами.

А потом я узнала о Никольском монастыре и о том, что отец Джон помогает нуждающимся. Но не знала точно, где он находится. В то время у меня действительно были проблемы с деньгами, но более всего я надеялась на то, что он поможет решить мои духовные вопросы и вразумит меня.

Начальник как раз дал мне отпуск, выплатив все причитающиеся деньги. Я благополучно раздала долги, оплатила счета и отправилась в паломничество. Крестилась в Майами, по дороге останавливалась у русских храмов и молилась. Была даже в двух монастырях, но не почувствовала там любви. И продолжала молиться святителю Николаю, чтобы он меня направил.

И тут оказалось, что Никольский монастырь – совсем рядом. Отец Джон пригласил меня на обед. Мы проговорили часа три. Без моего вопрошания он ответил на все вопросы, которые беспокоили меня, – как бы указывая на других… А в конце заметил, что завтра их могут выселить из монастыря: нет денег на оплату счетов – и он предает свою жизнь в руки Божии.

Я была в недоумении, а старец сказал: “Я все-таки думаю, что Господь что-то сделает, чтобы нам помочь… А тебе я скажу один только раз и навсегда: надо иметь веру!”

Через некоторое время мне позвонили и передали, что отец Джон хочет со мной поговорить.

“Он, наверное, на улице и будет просить денег”, – подумала я.

“Когда ты уехала, на следующий день мы молились в храме, и вот пришли двое незнакомцев и не только заплатили все наши долги, но еще и помогли приобрести соседний дом. Приезжай, у нас много работы!” – сказал он мне.

И тогда я поняла, что должна слушать каждое слово старца и трудиться рядом с ним.

Я поселилась в мастерской и прожила там два года. Но это было самое лучшее время в моей жизни: я жила рядом с иконами, в которых были мощевики.

Я не думала становиться монахиней, но отец Джон все-таки хотел, чтобы я поехала в Грецию и посмотрела на монастырскую жизнь там. Эти поездки изменили мою жизнь. В Америке тоже есть греческие, русские, сербские монастыри, но в Греции меня не покидало ощущение, что эти обители, избранные Божией Матерью для невест Христовых, существовали из века в век и монашеская традиция не прерывалась как с духовной точки зрения, так и административно, создав хорошо структурированную систему богослужений и послушаний. Там я увидела монашескую жизнь изнутри и была счастлива.

Однажды мне приснился сон: прекрасное место и улыбающийся человек в клобуке. Я не могу забыть его глаза и тот необъяснимый мир в своей душе. Он приглашал меня куда-то…

Монахиня Андрея (Николс)

Так я оказалась паломницей, которая пришла в монастырь и больше уже не вернулась домой».

Труды в намоленном месте вот уже пять лет продолжают монахиня Андрея и сестра Кристина, недавно постриженная митрополитом Иларионом в монашество с именем Феодора. В незримом присутствии Мирликийского святителя Николая, пророка Божия Моисея и всех святых, почивающих на побережье Флориды.

А вот еще из сокровенного: пережитого, передуманного…

«Пусть я буду одна, но никогда не буду постригать тех, кто не подходит и не стремится к монашеской жизни. Причиной прихода человека в монастырь должна быть любовь к Богу, желание молиться. Мне не нужны просто работницы. Если на то пошло, мои прихожане мне помогут. В конце концов, мы найдем деньги и наймем рабочих. Не надо для этого иметь много именно монахинь. Для меня ценна горящая любовью к Богу душа. Один монах – это свеча, много монахинь – факел, горящий молитвой ко Господу. Лучше у меня будет несколько серьезных «свечек», чем много тех, кто ищет просто приюта. Монастырю не нужны неудачники, бегущие от житейских проблем. Ищущие иночества должны серьезно понимать свою миссию невест Христовых.

В Америке принято считать, что главное в жизни – деньги, власть и секс. Монашествующие же принимают в сердце свое противоположные ценности: бедность, послушание, девство, смирение, целомудрие и даже унижение. Для американской женщины понять это слишком сложно…

В последнее время к нам, однако, приходят в храм даже неправославные, приходят под грузом домашних проблем, унижений и насилия в семье, безработицы… Им и о них нужна молитва, потому что даже если у человека отнимается все материальное и дорогое, то остаются его отношения с Богом. Сейчас у многих во Флориде, особенно после кризиса, не осталось ни бассейнов, ни машин, даже домов не осталось. Они не знают, как справиться с обрушившимся на них стрессом, с трудностями, которых доселе не встречали, и начинают обращаться к Богу, к монашеству. Многие наши прихожане и монахини в США – конверты. Я и сама долго искала истину… Сейчас Господь потихоньку дает мудрость понять, что мы должны быть готовы принять этих людей, а как монашествующих или прихожан – это как Бог управит».

***

Вместо послесловия:

«Однажды вечером я поминала тебя в своих молитвах и вспомнила, что говорил мне схиархимандрит Джон: “Самое главное в жизни – любовь. Разве ты не видишь? Все нужно делать с любовью!” И потому, что бы я ни делала и с кем бы ни была рядом, стараюсь эти слова держать перед глазами. И это дает мне внутреннее зрение видеть неразрывную связь между живыми и ушедшими в мир иной и помогает нашей обители переносить все недобрые нападения, какие бы с нами ни случались…»