«Дураки» на краю света

Отец Аркадий всегда рад гостям — неважно, предупреждают те заранее или сваливаются как снег на голову. Знакомые, друзья, знакомые знакомых и друзья друзей приезжают из обеих столиц, из-за границы, за много километров сюда, в далекое Колодозеро, предпочитая южным курортам карельских комаров, озера, белые ночи, северное небо и проникновенные богослужения.

Свято место не бывает в пустоте

Шестнадцать лет назад трое друзей из Москвы в поисках смысла жизни и своего места в ней набрели на деревню Колодозеро в 60 километрах от города Пудож. Здесь молодые люди решили построить деревянную церковь — вместо сгоревшей в 1977 году. А в 2005 году один из них, рыжий бунтарь и панк Аркадий Шлыков, окончивший Московскую духовную семинарию, принял хиротонию и стал священником в возрожденном при его же участии храме Рождества Пресвятой Богородицы. Раньше он изучал культы мексиканских индейцев, ездил на концерты «Гражданской обороны», много путешествовал по Северу и вращался в неформальных кругах. Свои северные скитания, книги и музыку, даже индейцев — весь этот «багаж» Аркадий бережно сохранил и перевез в Колодозеро. И сейчас, в сорок с гаком лет, с проседью в бороде и больными ногами, он всё тот же неисправимый неформал, который лучше поспит на полу, но в лепешку расшибется, чтобы устроить гостей и накормить их досыта.

Суровые местные жители сначала подозрительно отнеслись к странного вида приезжему батюшке. Но постепенно оценили его доброту, бескорыстие, готовность помочь. Щедро одаривают теперь за крещения и отпевания пирогами с рыбой и картошкой, зовут на чай, приходят со своими проблемами и сомнениями.

Правда, полноценного прихода из местных жителей у отца Аркадия так и не сложилось Тяжелый быт, долгие годы советской власти наложили свой отпечаток на менталитет сельчан. Помочь священнику или же самим обратиться к нему за помощью — это всегда пожалуйста. Поэтому по праздникам на богослужении лишь два-три человека из местных, остальные — порой многочисленные гости со всех концов страны да прихожане из поселка Шальский, что стоит на берегу Онежского озера в шестидесяти километрах от Колодозера. Иногда оттуда приезжают певчие — на Пасху и престольный праздник Рождества Богородицы.

Встреча с викингом

Среди постоянных гостей отца Аркадия много петербуржцев. В основном, это представители творческих профессий, люди ищущие — они чувствуют в священнике, поселившемся в карельской глуши, родственную душу. Декан отделения иконописи Санкт-Петербургской академии теологии и искусства Евгения Давыденко, художник-иконописец из Гатчины, вспоминает, как впервые оказалась в Колодозере в июле 2009 года:

— Звонит мне моя московская коллега: «Жень, поехали небо расписывать в деревенском храме, в Карелии. Денег не заработаем, но ты на всю жизнь полюбишь это место и этого батюшку». Ну как от такого отказаться? Поехали мы почему-то через Вологду. Там нас должны были на машине подобрать друзья. Друзья задерживались, но успокоили: отец Аркадий всё устроит. И в самом деле, он позвонил, и вечером того же дня мы ехали в Колодозеро вместе со стройматериалами для храма. Водителем нашим оказался друг отца Аркадия, обычный вологодский афророссиянин по имени Паскаль.

Приехали мы утром, отправились осматривать храм и увидели, что к росписи неба ничего не готово и, самое главное, отсутствуют леса. Батюшки дома не оказалось, зато за столом сидел архитектор храма, боявшийся высоты, и известный местный персонаж Юрка. Юрка был выпимши и, не выпуская из рук огромный нож, стал рассказывать нам о своей нелегкой судьбе. Мы с архитектором уже отчаялись освободиться из юркиного плена, как вдруг дверь распахнулась, в горницу вошел огромный рыжеволосый лохматый викинг, молча взвалил Юрку на плечо и унес в туман. Так я впервые увидела отца Аркадия. В этот самый момент я поняла, что приехала по адресу и чтомы с коллегами сделаем лучший проект в нашей жизни.

А леса построили пудожские мастера — два щуплых подростка под руководством опытного пожилого наставника возвели всю конструкцию за один день. Через десять дней мы закончили расписывать храм. Когда прощались, уже знали, что вернемся в Колодозеро еще и еще.

Как не подраться на крестинах

Описать, как проходит день сельского священника, непросто, потому что дни разные, и из них, как из мозаичных стеклышек, складывается его жизнь. Бывает, что с раннего утра и до вечера отец Аркадий ездит по дальним приходам, или же по полдня работает, не разгибаясь, на грядках, окучивая картошку, или сидит за столом, смотрит фильм про Джима Моррисона и синими по локоть руками перебирает 10 килограмм черники, дабы было, что заготовить на зиму. А бывает — едет в соседнюю деревню покупать утят, договариваться с рабочими об установке оградки на кладбище, а потом, вечером, отделывает изнутри почти достроенный гостевой дом.

На дальний приход, в старинное село Кубово на реке Водле, отец Аркадий летом добирается так. На хлебовозке доезжает по асфальту до Кривиц — это примерно сорок километров от Колодозера. Оттуда на Кубово уходит грунтовка. На перекрестке батюшка будет ловить попутку (привет автостопному прошлому!). Иногда кто-то из прихожан выезжает его встречать. Двадцать пять километров по грунтовке, мимо кладбища — и вот новая часть Кубово, построенная после войны как место поселения для бывших «полицаев». Типовая застройка, три магазина, крохотный храм, возведенный одним из прихожан на свои средства. Чтобы попасть в старую часть поселка, где стоит на холме нужный отцу Аркадию старинный храм без купола, нужно переправиться через Водлу на крохотном паромчике, бегающем от берега к берегу по тросу. Трос часто рвется, и тогда местные переправляют друг друга на своих же моторках.

В старом Кубово многолюдно — на престольный праздник Смоленской иконы Божией Матери пришелся и день села. На молебен в храме и панихиду у народного памятника погибшим воинам собрались человек двадцать. Обошли крестным ходом вокруг церкви. Прихожанка Галина причитает: «Кабы я знала, батюшка, что крестным ходом пойдем, выкосила бы вокруг». Желающих покреститься набралось десять человек. Среди них — молодая мама с дочкой двух лет.

— Как дочку зовут? — спрашивает отец Аркадий.

— Карина.

— Нет такого имени в святцах, окрестим Екатериной?

— Хорошо…

— А самих вас как зовут?

— Алина…

— Да что ж такое! Еленой наречем вас в Крещении.

Ситуация с именами в этих местах просто поразительная. Детей называют иногда очень странно: Каринами, Алинами, Альбертами, Виталинами.

— У меня по соседству три сестры живут — Алина, Альбина и Алёна. Не Елена, именно Алёна, — говорит отец Аркадий. — Ну, я крестил Альбину Аллой, Алину — Еленой, а Алёна до сих пор некрещеная.

Крещаемые встали полукругом — слушают огласительную беседу. Вот в храме появляется мужичок. Навеселе, настроен на драку. Встал в полукруг с крестящимися, не сняв кепку. Отец Аркадий сделал ему замечание раз, другой. Наконец тот нехотя снял головной убор, уселся на стул и громко так заявил: «Отец, а когда крестить будешь?»

— Так вот, как раз Крещение идет сейчас.

— А я тоже креститься хочу! Давай, отец, крести меня! — мужичок устроился поудобнее, закинул ногу на ногу.

— Выйди из храма, Василий, ты пьян, — подал голос молодой прихожанин.

— Ты смотри, какой умный, не указывай мне, что делать, — Василий тяжело поднялся со стула с намерением затеять драку прямо в храме.

Один из папаш крещаемых, крепкий молодой мужчина, уже было направился с кулаками к Василию, но его опередила Галина, та, что не успела выкосить траву вокруг храма. Вывела Василия на крыльцо. Взяла за руку.

— Вась, это хорошо, что ты креститься собрался. Только сейчас тебе нельзя — ты выпил. Вот протрезвеешь, подумаешь о жизни, тогда и приходи, батюшка поговорит с тобой. А пока — сходи-ка на концерт, вон, в клубе через дорогу идет ко дню села.

Василий весь вдруг как-то обмяк, успокоился, кивнул и побрел в сторону клуба, сжимая в руке свою кепочку.

Девочка с крестиком

— На крестинах чего только иной раз не происходит, — вспоминает отец Аркадий. — Один раз крестил я в новом Кубово человек семь сразу. Позади всех стояла девочка лет пяти — с крестиком на шее. Значит, крещеная, решил я. Огласительная беседа прошла, она очень внимательно её прослушала и молитвы все тоже. Когда мы в дьявола дули и плевали, она попросила: «Дедушка, а можно, я тоже?» Потом попросила окропить ее водой, потом крест поцеловать. Ну, думаю, раз нравится малышке, почему нет? И свечку попросила. Говорю ей, сейчас пойдем крестным ходом вокруг храма, я тебе самую большую свечку дам! Когда стал миром мазать крещаемых, смотрю — слезы на глазах у девчушки. «Дедушка, а как же я?» («дедушке», то есть мне, отцу Аркадию — 40 лет). И, после отпуста уже, она подошла к купели и вовсе разрыдалась: «Дедушка, я тоже креститься хочу! Оказалось, ее родной дед привел в храм, крестик ей сразу сам надел — и ушел, не сказав мне даже, что внучку крестить привел, что некрещеная она! Ну я и покрестил её, конечно же, как надо, тем более что все молитвы она очень внимательно выслушала. Она потом уже от счастья плакала. Вот какой человек — малышка пятилетняя, а как креститься хотела! Очень меня поразило её желание, такое сильное, такое чистое и искреннее — креститься.

Литургия в кабинете химии

Однажды отцу Аркадию довелось совершать богослужение в соседней деревне.

— Позвал меня однажды благочинный отслужить Литургию в Лекшмозеро, там, где Андрей Кончаловский «Белые ночи почтальона Алексея Тряпицына» снимал, — рассказывает отец Аркадий. — Приезжаем, оказывается, служба будет в школе, а именно в кабинете химии. Захожу — и понимаю: ничего церковного в помещении нет. Ряды парт с кранами, стеклянные шкафы с мензурками и реактивами. Со стены на меня укоризненно смотрят Ломоносов и Менделеев. Стали сооружать подобие алтаря. Договорились, что жертвенником будет парта. А как быть с антиминсом? Уж не помню точно, как, но вышли из ситуации. Перед самым началом Литургии поднимаю голову — и встречаюсь глазами с Ломоносовым. Стало не по себе. Сняли мы портрет Михаил Васильича и повесили икону Христа. Всю службу меня не покидало ощущение «сюра». Самая необычная Литургия в моей жизни.

Камешки

Как-то раз отец Аркадий вместе с другом Александром, одним из тех закадычных своих товарищей, с кем вместе строили храм в Колодозере, возвращались домой из магазина. На дворе стояла поздняя осень, озеро покрылось гладким прозрачным льдом, по которому местные пацаны пускают камушки: те катятся, шурша, добрую сотню метров к противоположному берегу. Побросав продуктовые пакеты, священник и его друг стали камешки подбирать.

— Сорокалетние бородатые мужики, — смеется отец Аркадий. — Часа два забавлялись, отбирали камни друг у друга: «Дай мне, нет, сейчас моя очередь, смотри, мой дальше укатился». А дома дела, обед готовить надо, гусей кормить — обо всем забыли…

Пока настоятель делился историями из своей жизни, на улице стемнело. Мы возвращались из того самого Кубово, где однажды местный мужичок Василий чуть не устроил драку прямо в храме. Впереди был еще час пути — отец Аркадий, долго вглядываясь в темноту, в самую гущу леса, под монотонный шум шуршащей под колесами грунтовки вспоминает, как когда-то, 17-летним парнем, решил вместе с друзьями отправиться в поход, пожить целую неделю в лесу, пройти проверку на мужество:

— Пораскинули мозгами, дескать, что нам нужно, — и насыпали в рюкзак пять кило картошки, туда же топор и спички бросили. И всё! Представляешь, какими дураками мы были?