«Преподобный Сергий готов стать проводником для каждого человека и поныне…»

В канун летнего праздника преподобного Сергия Радонежского – обретения его честных мощей – иеромонах Нектарий (Соколов), насельник Троице-Сергиевой лавры, рассказал о современной жизни обители, о духовной роли Сергия Радонежского в истории нашего народа, а также поделился с читателями удивительными историями прихода людей к Православию у мощей святого.

– Отец Нектарий, наша жизнь настолько быстротечна, что мы часто по-дежурному относимся, в том числе, и к церковной истории, и к событиям нашего богослужебного круга. Но ведь преподобный Сергий Радонежский – это событие, выходящее из ряда нашей обычной христианской жизни, это совершенно особый святой, с которым мы как будто бы свыклись. И говорим мы о нем простыми словами, часто даже не задумываясь, кем он для нас по-настоящему является.

– Действительно, преподобный Сергий – один из самых главных и любимых русским народом святых, которому мы, в общем-то, до сих пор благодарны за все, что он сделал для нашего Отечества. Да и продолжает делать: не только для страны, но и для каждого человека в отдельности, если он только пожелает к нему молитвенно обратиться в своем сердце.

– Я все время задаю себе вопрос, ради чего, собственно говоря, юный Варфоломей пришел сюда, в эту пустыню? Ведь он пытался практически похоронить себя в этом дремучем лесу…

– Ну, как вам сказать… Мы же с вами знаем, что зерно, которое не умрет, – не оживет и не принесет плода (см.: Ин. 12:24). Сначала нужно действительно умереть для этого мира, – умереть для того, чтобы потом послужить ему сторицею, содействовать его духовному преображению. Но для этого нужно сначала духовно преобразиться самому. И это было необходимо для преподобного Сергия. Ему нужно было увидеть себя, увидеть свое падшее человеческое естество, принести покаяние, борением очистить свою душу от всевозможных страстей, которые высасывают жизненные силы, направляют их на суетное и земное, вместо того чтобы позволить человеку устремляться к горнему, небесному и возвышенному. Ему нужно было избавиться от страхов, которые постоянно томят и тревожат каждого человека, научиться видеть их и победить в себе.

Все это должно было произойти с Варфоломеем здесь, в этой пустыне, в этом строгом житии. Произойти для того, чтобы, выкованный невзгодами, скорбями, испытаниями пустыни, он стал человеком уже совершенно нового качества, – человеком преображенным, духовным, человеком, в действительности усыновленным Христу и носящим на себе Его образ и Его черты, Его благодать в своем сердце. Это было необходимо и, по счастью, произошло с будущим преподобным. И это его изменение, преображение продолжает воздействовать на каждого из нас.

– Часто монахов упрекают в некоем «личном эгоизме»: дескать, вот, вы нашли некую тихую пристань, хотите спасти свою душу, а до остальных вам дела нет.

Наверняка преподобный Сергий не думал о том, что он явится для кого-то примером, будет основателем большого монастыря и, тем более, отцом для множества духовных чад, многие из которых впоследствии стали настоятелями разных обителей на Руси. Прежде всего стоял вопрос о личном спасении. Или же Господь с самого начала уже открыл ему нечто о его будущем?

– Я думаю, что когда человек что-то делает, он не строит вот таких глобальных планов на будущее, на всю жизнь. Мне кажется, это как раз и было бы порождением тщеславия и гордыни в человеке. А что касается преподобного Сергия, то, наверное, к нему применимы слова другого русского святого, который, кстати, очень почитал преподобного и даже был похоронен с его финифтяным образком на груди. Я имею в виду преподобного Серафима Саровского, сказавшего так: «Как железо ковачу, так я предал свою жизнь в руки Божии». То есть человек добровольно делает себя мягким расплавленным металлом, «разогретым» искушениями и скорбями, и подвергает себя ударам «молота» для того, чтобы из него выковалось нечто совершенно новое, о чем он изначально даже не помышлял. И в итоге он вступает на путь, на который, наверное, и не решился бы ступить сам, если бы знал заранее все, что предстоит ему преодолеть. Поэтому я не думаю, что преподобный действительно что-то мнил о себе, полагал, что с ним «что-то произойдет», потому что, как говорят святые отцы, «мнимое мнение не дает быть места мнимому». Когда человек что-то мечтает о себе, то эти мечты точно не сбудутся.

А в случае преподобного Сергия… конечно, он в первую очередь искал духовного преображения для себя. И это естественно, это понятно. Ну какой же здесь эгоизм? Каждый грех человека вносит вклад в мировую копилку зла, которая и так уже переполнена и буквально трещит по швам, зло заливает черной волной такого мнимого богатства весь мир. Так же и каждая добродетель, даже каждая добрая мысль человека влияет на весь мир в целом. Ведь мы, монахи, живем не отрезанными от этого мира. И перемещение куда-то – в пустыню, в лес или в келью, за стены монастыря – не означает, что мы уходим от мира, отделяемся от него. Это невозможно: мы – часть его, мы – часть человечества. И поэтому, если ты хочешь навести чистоту и порядок во всем мире, начни с собственного дома. Или с собственной души, как в данном случае. И тогда ты сможешь сказать, что ты тоже что-то сделал.

Если хочешь навести чистоту и порядок во всем мире, начни с собственного дома. Или с собственной души

– Очень часто говорят: «Конечно, преподобному Сергию было легче…», – ведь он был избранник Божий еще до рождения и наверняка знал об этом (может быть, родители что-то говорили). И только послушание отцу и матери удерживало юношу от всецелого предания себя Богу и уединения в пустыни на Маковце. Представить себе такой поступок сегодня невозможно! Хотя тогда Русь тоже переживала очень тяжелые времена и была политически нестабильна.

От чего же бежал в пустыню Варфоломей, на ваш взгляд? И как сегодня мы можем создать себе такую «пустыню», чтобы хоть в малой степени уподобиться преподобному Сергию? Ведь за этим мы и приходим в его обитель.

– Да он ниоткуда никуда и не бежал! Не соглашусь с вами. Совершенно не бежал, нет! Он просто пришел в то место, которое было наиболее удобным для него, для того чтобы обрести собственные духовные силы. И наполнился он ими настолько, что смог изменить жизнь не только своих современников, но и многих-многих последующих поколений. Можно даже сказать, судьбу всей нашей Русской земли. Потому что, в конечном счете, судьба народа зависит от того, есть ли в народной гуще люди, которые, как звезды, становятся некими проводниками для других, которые исполнены такой уверенности в помощи Божией, что способны перевернуть все.

Преподобный Сергий наполнился духовными силами настолько, что смог изменить жизнь не только своих современников, но и многих последующих поколений

Чего не хватало князю Дмитрию Донскому для того, чтобы победить на Куликовом поле? Только уверенности! И эту уверенность дал ему преподобный Сергий. И действительно: как можно осмелиться выступить против врага с относительно небольшим войском? (Сейчас историки спорят о численности противостоящих сил, но перевес явно был на стороне Мамая.) А Дмитрий Донской, тем не менее, победил. Почему? У него была уверенность, а по-другому – ему была дана особая духовная сила, которую мы называем благословением Божиим.

И она, собственно, до сих пор здесь: пожалуйста, приходите, черпайте! Берите совершенно даром! По милости Божией, по милости преподобного Сергия – он только рад поделиться ею. Господь говорит: «Огонь пришел Я низвести на землю, и как желал бы, чтобы он уже возгорелся!» (Лк. 12:49). И преподобный Сергий возгорелся этим духовным огнем и с радостью передает его другим – тысячам и тысячам людей.

Источник этих духовных сил – здесь, на Маковце. Ведь не случайно многие ключевые события нашей истории были связаны с Троице-Сергиевой лаврой, с преподобным Сергием и с той силой, которая через него изливалась на наш мир и на людей, которые к нему приходили. Это происходит и сейчас – многократно, постоянно. Это, можно сказать, наша ежедневная жизнь.

Для кого-то, кто приходит в нашу обитель, эти духовные силы работают, говоря мирским языком, как «подзарядка батарейки». Вот человек по миру крутится-крутится… Чувствует: «Все! Не могу больше. Надо батарейку подзарядить». – Пожалуйста! Приходи в обитель преподобного: поисповедуйся, причастись, помолились перед мощами… – и совсем в другом душевном состоянии возвратишься в мир. Силы появятся, крепость какая-то, и ты сможешь дальше трудиться и нести свой духовный подвиг в миру.

Для кого-то, конечно, это источник особого духовного вдохновения. Кто-то остается здесь учеником преподобного Сергия, кто-то является таким же учеником преподобного в миру. И мы знаем множество подобных примеров и случаев, потому что преподобный Сергий заботится о каждом, кто к нему приходит. Он воспитывает, помогает, наставляет. Он готов стать учителем, наставником, проводником для каждого человека и поныне!

Иеромонах Нектарий (Соколов) – И все-таки по человеческим меркам его подвиг был трудным. Мы говорим «преподобный», но не осознаем значение этого слова. Что же это значит – уподобиться Христу и быть Ему подобным? Мы слышим только «игумен земли Русской», а ведь это был, по сути, очень скромный человек.

– Скромность украшает любого человека. А тем более она необходима тому, кто пошел по стопам Христовым. Если Бог стал Человеком, смирился до принятия на Себя рабьего образа, то очевидно, что Его последователям тоже необходимо уподобиться Ему в этом. Потому что любовь – это подвиг, в основе которого лежит именно смирение. Мне вспомнились замечательные слова преподобного Исаака Сирина. Он говорит: «Если твое делание не ведет тебя к смирению, оставь его как суетное и ложное». Если человек совершает какой-нибудь подвиг – неважно, какой: например, накладывает на себя строгий пост, делает большое количество поклонов, берет на себя тяжелый и ответственный труд (уход за больными, управление государством – какая разница?), – то успешность этого подвига в первую очередь зависит от смирения человека. Это не его заслуги, а благодатная возможность служения, данная ему Богом. Мы думаем, что это мы кого-то благодетельствуем своими деяниями, а на самом деле – это благодеяние для нас. Да и кому мы нужны-то без этого, без того, что мы делаем, без того, что мы несем?

– На протяжении всей своей истории, даже в тяжелый советский период, Троице-Сергиева лавра оставалась центром Православия, куда во все времена стремились выдающиеся государственные деятели – великие князья, цари, митрополиты, патриархи. Сегодня храмы открыты, монастыри активно возрождаются, но лавра все равно остается особенным местом, «сердцем Православия». Так получилось благодаря преподобному Сергию или из-за выгодного местоположения монастыря – Москва рядом?

– Я думаю, Москва потому и стала великой, что рядом с ней была Троице-Сергиева лавра – духовное сердце Руси. Кто знает, куда бы могла повернуться история Московского княжества. Может быть, у нас столицей была бы Тверь, и мы были бы не «клятии москали» (как нас называют «щирые украинцы»), а «клятии тверичи». Поэтому тут трудно сказать. Были же на Руси независимые центры при жизни преподобного Сергия: Великий Новгород, Псков, совершенно забытая сегодня Вятская республика – последний оплот «народной свободы». Но, тем не менее, все они оказалось собранными вокруг этого духовного центра. И благодаря ему Москва, собственно, возвысилась и стала тем, чем она есть. Хотя сейчас об этом не думают, забывают.

Почему люди тянулись к Москве, собирались вокруг нее? Их притягивали не только ее святыни, но и личность преподобного Сергия, который всячески утверждал великое московское княжение. Потому что у государства должен быть центр, иначе оно превращается в какую-то «украину» – «окраину» без центра. И тогда, собственно, все начинает разваливаться на части, появляется несколько окраин, каждая из которых тянет в свою сторону. То же самое могло произойти и с Московским государством: оно бы просто развалилось без этих духовных скреп.

– Я вспоминаю рассказы своей бабушки об открытии лавры в 1946 году, когда по распоряжению Сталина обитель вернули Русской Православной Церкви. И духовно изголодавшиеся люди спустя 25 лет после закрытия монастыря жертвовали ему буквально все. Она говорила, что пустые тазы, из которых мыли храмовые полы перед первой за долгие годы пасхальной службой, после окончания уборки доверху наполнялись деньгами. И тогда же стали прибывать монахи, многие из которых были пострижены еще до революции. Как вы думаете, существует ли духовное преемство между теми первыми монахами, которые возрождали Троице-Сергиеву лавру, и современными насельниками?

– Конечно, да! Другое дело, что, когда мы смотрим на себя, мы кажемся себе духовными пигмеями, недостойными наследниками этих духовных великанов. И это выражается во многом. Любимый всеми нами многолетний регент Троице-Сергиевой лавры архимандрит Матфей (Мормыль), создатель неповторимого певческого направления, целой школы, рассказывал, что когда он еще совсем мальчиком в 1947 году приехал с Украины, где он жил, в лавру, то увидел, как весь храм пел Пасхальный канон наизусть. Понимаете? Все люди, которые стояли в храме, – все они пели канон Пасхи.

В 1947 году все люди, наполнявшие лаврский храм, пели наизусть канон Пасхи

То есть сейчас изменились не только монахи – изменились и простые верующие. Люди тогда были, конечно, совсем другими. По сравнению с ними мы – при всех своих электронных книжках, планшетах и технических усовершенствованиях, которые, конечно, дают нам возможность прикоснуться ко всему богатству православного наследия, – быть может, лишены чего-то главного, какого-то стержня, какой-то особой духовной цельности, того настоящего духовного голода, который руководил этими людьми. Для них каждая духовная книга была событием, запечатлевающимся глубоко в сердце. А сейчас – пожалуйста: обилие любых библиотек, виртуальных и цифровых. Что называется – читай не хочу! А многие ли сейчас живут этим? Заставь кого-нибудь читать того же святителя Игнатия (Брянчанинова) – он через пару страниц взвоет! Даже не все монахини могут его читать, не говоря уже о семинаристах. Говорят: «Какой-то язык тяжелый, устарелый… Тяжело читать святых отцов, голову свихнешь!».

– Да, выходил я как-то из лаврского магазина с трехтомником святителя Филарета (Дроздова), а трое юношей в подрясниках мне говорят: «Ты что, серьезно будешь читать эти книги?»

– Да-да, в том-то и дело! На самом деле сейчас снижается планка, снижается тот уровень, который был раньше. Когда все есть, человеку не представляется ценностью то, чем он обладает. А вот люди прежнего времени, лишенные этого духовного богатства, умели его ценить. Они открывали его в каждой крохе, в каждом событии, которое случалось в их жизни, в духовной беседе, в общении со старцами. И даже если у нас сейчас будет десять таких духовников, какими были отец Кирилл (Павлов) или отец Наум (Байбородин), к которым приходили тысячи людей, совсем не факт, что от этого у нас расцветет духовная жизнь! Потому что люди будут приходить и задавать им совершенно пустые, банальные, мирские вопросы, которые и их не обогатят в духовной плане, и, в общем-то, не дадут старцу возможности поделиться благодатью с вопрошающими. Поэтому тут все зависит от нашей готовности, от нашего желания идти этим путем, воспринимать то духовное богатство, которое мы имеем.

Если посмотреть, например, на Западную Европу – какое там было количество величайших святых! Например, преподобный Гонорат Лиринский во Франции. Ведь это же просто преподобный Сергий Южной Галлии V века! В его надгробном слове говорится: «Какой из народов ни послал к нему своих учеников для того, чтобы они подвизались в созданном им монастыре Сен-Оноре!». Ну и что? Сейчас в трех милях от Сен-Оноре проходит Каннский фестиваль и внимание всего мира приковано к тому, что происходит на «красной дорожке» Канна, а совсем не к Лиринским островам, где подвизался преподобный Гонорат, который уже совершенно незаслуженно забыт на Западе. И не дай Бог, чтобы это произошло в России с преподобным Сергием!

Мы и отмечаем обретение мощей преподобного, стараемся сделать праздник как можно более торжественным для того, чтобы не забыть то духовное сокровище, которым мы обладаем, для того, чтобы не потерять его, имея в своих руках.

– Невольно вспоминаешь, как проходили эти дни раньше: на лавочках и на траве возле Успенского собора располагались старички и старушки. Многие из них устраивались здесь ночевать. Храмы были открыты, из них доносилось пение. Все это напоминало картины древней, ушедшей Руси. Но за последние полтора года Господь внес Свои коррективы, и сегодня лавра является не только средоточием экскурсий, как это было еще совсем недавно. Наверняка сейчас братии стало полегче?

– Ну, конечно! Как высказался один из наших батюшек на проповеди: «Господь нам дал “субботний год”, в который мы “субботствуем” от китайцев!». Поэтому в каком-то смысле, конечно, для нас это облегчение. А, с другой стороны, преподобный Сергий и в этой (может быть, это грубовато звучит) «породе», которая тоннами проходила через обитель, находил искры духовного сокровища. Может быть, это были единицы на огромную массу, но ведь мы же этого не знаем!

– Да, недавний благочинный Троице-Сергиевой лавры архимандрит Павел свидетельствовал, что некоторые из китайских туристов обращались к Православию.

– Я сам знаю замечательных священников, которые приняли православную веру именно после посещения обители преподобного Сергия. Есть такой совершенно замечательный батюшка, к сожалению, уже очень пожилой, отец Феодор Тоблер. Он чистейший немец, живет в области Верхней Франконии, в Германии, в маленьком городочке Бишофсхайм-ам-Ренн. Он был монахом, регентом и в течение семи лет подвизался в немецком бенедиктинском монастыре. И в какой-то момент у него начался духовный поиск. Его духовная сестра (уже упокоившаяся матушка Надежда) вспоминала, как они приехали в обитель преподобного Сергия, и будущий отец Феодор (тогда Теодор) часа полтора простоял у мощей святого, а потом отошел и, совершенно преображенный, с сияющим лицом, сказал: «Все, я понял: мы – православные!». И вот они, молодые еще люди, с детства связанные дружбой, католический монах и матушка Надежда (наполовину американка и наполовину немка) приняли Православие, стали работать учителями в школе в этом городочке и на свои учительские зарплаты выкупили сначала пивоварню, потом бывшую дискотеку, где и устроили монастырь. На свои деньги они построили два храма – во имя преподобного Нектария Эгинского и во имя блаженного Прокопия Устюжского. И это в самом сердце страны – в центральной Германии! Вот такие происходят чудеса! И до сих пор это центр, к которому тянется огромное количество русских немцев, вернувшихся на свою забытую историческую родину. И не только немцев, но и множество людей-эмигрантов – и сербов, и греков, и других православных, которые живут и трудятся в Германии. Они приезжают туда – тоже отчасти под кров преподобного Сергия, к плодам его молитв и удивительной преображающей силы.

Или, например, в Милане служит один очень интересный, тоже очень пожилой священник – отец Димитрий Фонтини. Помимо всего прочего, он выдающийся хирург, до сих пор практикующий. Когда-то, получив строгое католическое образование, он разочаровался в католицизме и сначала ушел в протестантизм. А потом – тоже как турист – оказался здесь, в лавре преподобного Сергия, у его мощей. Одного посещения лавры оказалось достаточным для того, чтобы этот человек принял монашество, священный сан и стал архимандритом Русской Православной Церкви. И сейчас он возглавляет один из православных приходов в городе Милане. Удивительный пастырь, который своей любовью обнимает, собирает вокруг себя русских, молдавских, украинских, грузинских и других так называемых вынужденных эмигрантов, которые оказались в Италии и ищут связи со своей верой. И отец Димитрий для них – как родная мать, обнимающая каждого своей любовью и той благодатью, которую он когда-то почувствовал и получил у мощей преподобного Сергия.

Таких случаев можно было бы рассказать множество. Кто только сюда ни приезжал! – и многие уезжали православными: индусы, египтяне, мексиканцы, китайцы и люди из разных стран Европы, Африки и Америки. Вспоминая текст того же надгробного слова Гонорату Лиринскому, можно сказать о преподобном Сергии: «Какой из народов ни дал ему своих сыновей в ученики...»

– То есть «птицы», показанные некогда святому Сергию в дивном видении, сегодня залетели даже в Западную Европу. В дополнение к вашим словам я вспомнил рассказ архиепископа Михаила (Донскова). В 1950-е годы он посетил Троице-Сергиеву лавру и был поражен видом обители, ее монахами, их отношением к нему, тогда еще молодому человеку. Может быть, это событие и послужило впоследствии поворотной точкой в его биографии. Вспоминается и кинорежиссер Норберт Кухинке, который буквально по пятам ходил за отцом Матфеем (Мормылем) и просил его «спеть так, чтобы волосы “встали дубом”». Вот это личностное отношение насельников лавры прежних лет к каждому пришедшему все-таки очень роднит с Богом, с преподобным Сергием. И человек понимает, что он не оставлен, а этого нам всем сегодня очень не хватает.

Птицы, показанные некогда святому Сергию в дивном видении, сегодня залетели даже в Западную Европу

– Да, действительно так! Я тоже помню, как отец Наум, который жил тут рядом и принимал людей, сказал однажды своему духовному чаду, на которого был возложен нелегкий крест епископского служения на дальней окраине нашей страны: «Ну, езжай, будешь там медвежатам печки строить!». Слегка юродивые такие слова – что за печки, что за медвежата? Да это мы, одичавшие люди, которым необходимо духовное тепло! И мы получали его всегда здесь, в лавре – у отца Кирилла, у отца Наума, у других наших духовников и, конечно, у преподобного Сергия.

Действительно, человек, как медвежонок, замерзающий в духовно холодном, промерзшем мире, ищет свою печурку, рядом с которой можно согреться, получить духовное тепло. И лавра – это как бы большая теплая печка, где есть преподобный Сергий Радонежский, где есть и поменьше печурки – наши духовники и отцы. И каждый, даст Бог, найдет для себя это духовное тепло, если захочет присоседиться, погреть замерзшие ручки и ножки. Пожалуйста, всех приглашаем погреться в обители преподобного Сергия этой духовной благодатью, которая здесь его молитвами не иссякает, всегда жива и всегда изливается на тех, кто захочет прийти и согреться ею.

– А я уже получил свою долю этого тепла и этой благодати, отец Нектарий! «Яко солнце Отечеству твоему возсиял еси…» – поем мы в акафисте преподобному Сергию. Я очень хочу, чтобы мы обращались к нему как к живому и почаще вспоминали о его житии, подвигах, о его близости к каждому из нас.

– Преподобне отче Сергие, моли Бога о нас!