«Я купил землю, даже не представляя, во что это выльется»

Евгений Кузык работал в структурах Газпрома. После рождения первого ребенка начал искать натуральные продукты и закончил тем, что занялся сельским хозяйством и перевез на ферму всю семью: жену Наталью и четверых детей. Ферме «Лукино» удалось выстоять в непростых условиях, когда закрывались и более крупные организации. Сейчас семья Кузык не только производит продукты, но и развивает агротуризм. Евгений говорит, что постоянно ощущает помощь свыше и благодаря ей движется вперед.

Евгений Кузык

Евгений начал искать натуральные продукты и закончил тем, что занялся сельским хозяйством

• Евгений Борисович Кузык, 41 год. Окончил Финансовый университет при Правительстве РФ (факультет международных экономических отношений) и Академию народного хозяйства (финансовый анализ и бизнес-консультирование).
• Наталья Сергеевна Кузык, 39 лет. Окончила балетную школу, цирковое училище, международную школу флористов-дизайнеров, колледж при МИДе.

О смене работ и поиске натуральных продуктов

Евгений Борисович:

– Когда я работал в структурах Газпрома, в какой-то момент возникла необходимость в дополнительных знаниях. Пошел получать второе высшее образование – для себя. Диплом мне был не нужен, поэтому забрал документы перед выпускными экзаменами – на подготовку к ним уходило много времени, которого у меня не было. Получил знания, и этого было достаточно.

После структур Газпрома я ушел в развлекательный бизнес. Тогда популярным развлечением был боулинг. Возникла идея создать сеть боулинг-центров. Открыли с партнерами один в Санкт-Петербурге, а дальше дело не пошло. Уже на третий год его эксплуатации я понял, что это довольно скучное занятие. Кроме того, отношения с партнерами на удаленке всегда осложнены расстоянием.

К тому времени у нас с Наташей родился первый ребенок, и я задумался, где искать натуральные продукты. По телевидению как раз стала выходить волна передач об ужасном качестве еды. Кинулись искать, на рынках Москвы не нашли, в магазинах тем более. Тогда я и подумал, что хорошо бы иметь какую-нибудь бабушку в деревне и покупать у нее продукты. Но на каждую бабушку находится 100 таких же, как я. А те бабушки, что у дорог молоко продают, – вряд ли у них корова дает 100 литров в день, а продают они не меньше. И я подумал: почему бы не взять 2 гектара земли, которые выдаются всем жителям России бесплатно для ведения хозяйства? Начал искать участок; мне дали понять, что на халяву – только уксус, да и тот разбавленный.

Полтора года я покупал продукты у одного фермера в Истринском районе и перепродавал их. Я понял, что это интересное дело, потому что у покупателей был шквальный интерес к натуральным продуктам. Количество клиентов росло по экспоненте. В первый раз я привез сумку с пробниками в 5 утра и оставил у знакомых в бизнес-центре. В этой компании работало около 80 человек. В 10 утра приходит сообщение: «Женя, привет! Все продукты…» И у меня в голове сразу: «…скисли». Даже дыхание перехватило! Но я отключил фантазию, читаю дальше: «…прекрасные!» Люди были в восторге – они такие сметану и творог никогда в жизни не пробовали, молоко со сливками… И тут же посыпались заказы. Я думаю: «Ну вот, первый миллион на натуральных продуктах мы уже заработали».

О закапывании денег в землю

Там был сарай с баранами, пять коров и чуток кур. С этого началось наше абсолютно спонтанное, неосознанное развитие

Все это время я продолжал искать участок. Однажды меня познакомили с человеком, который занимался разведением баранов в Тульской области. Мне казалось, это сверхчеловек – тоже из Москвы, уехал в провинцию, разводит баранов! Через год после нашего знакомства он мне говорит: «Покупай у меня все это дело». Я купил у него землю, не имея ни малейшего представления, во что это выльется. Там был сарай с баранами, пять коров и чуток кур. И начались интенсивные вливания денег в инфраструктуру, в покупку новых животных, в оборудование… Это было абсолютно спонтанное, неосознанное развитие. Я не понимал, к чему хочу прийти, просто ловил кайф от занятий животноводством и птицеводством.

По мере приобретения негативного опыта я понял, что одного хотения мало, нужны еще знания. Негативный опыт заключался в том, что экономически мы терпели колоссальные убытки. Это было абсолютно неразумное инвестирование, закапывание денег в землю. Мы строили, перестраивали, я ленился что-то читать, просто пробовал и создавал на драйве то, что сейчас называется фермерским хозяйством. Большая часть решений принималась спонтанно: «А давай построим птичник на втором этаже над коровником, чтобы коровы обогревали птиц своим теплом?» – «А давай!». Построили. Птице там некомфортно, они дохнут сотнями, мы эти трупики выносим… Но мне все равно хватало и запала, и энергии, чтобы двигать дело вперед.

Когда я начал заниматься сельским хозяйством, я еще был миллионером. А дальше получилось как в анекдоте: самый надежный способ перестать быть миллионером – завести фермерское хозяйство. Постепенно пришло осознание, что либо мы продолжаем баловаться, и все это закончится крахом, либо пора уже заниматься бизнесом. Тогда появились первые расчеты, первые технологии, и постепенно мы приходили к тому, с чего должен начинать человек: к пониманию, что мы делаем, как это нужно делать, кто это должен делать, какие должны быть показатели… И все это время происходило наращивание клиентской базы. Играло свою роль сарафанное радио, заработал сайт (социальных сетей тогда еще не было). Рос ассортимент. Сначала мы продавали сырые молочные продукты и куски мяса: переднюю ногу, заднюю ногу. Потом это переросло в широкий ассортимент с развитием глубокой переработки. Мы построили цеха: консервный, кулинарный, горячую кухню, мясной цех, птичий цех, молочный цех. Сейчас у нас уже около 500 наименований продукции.

О текущей прибыли

Мы четыре раза в неделю возим продукты в Москву, доставляем до дверей квартиры; ни с кем из сетевиков не сотрудничаем, с перекупщиками не работаем принципиально. У нас полностью выстроена вся цепочка, от заготовки кормов до доставки. В этом участвуют отдел продаж, отдел логистики, отдел рекламации, отдел фасовки и упаковки. Мы понимаем, кто за что отвечает, как должна выстраиваться коммуникация между отделами. Систему учета фасовки и упаковки мы разрабатывали почти пять лет. На ферме работает всего около 70 человек – начиная от трактористов и заканчивая руководителем отдела логистики. Кроме того, мы развиваем направление агротуризма, и оно пользуется спросом.

Текущая прибыль есть, мы уже не вкладываем собственные средства. Только если нужно приобрести что-то, не относящееся напрямую к бизнесу. Последнее крупное инвестирование – строительство двух гостевых домиков. Но они довольно быстро вышли на текущую прибыль. Вообще в сельском хозяйстве нельзя планировать развитие, слишком много дополнительных факторов. Есть пандемия – у нас скачок выручки в три раза по всем направлениям. Например, к нам люди заехали в гостевые дома, а тут объявили карантин. Им деваться некуда, они несколько месяцев жили тут. Лето пришло, появились разные сервисы доставки еды – поток покупателей схлынул. Все это происходит волнообразно – то много, то мало. Поступательного развития нет. Хотя мы растем, но больше в качественных показателях. Растет количество постоянных клиентов. Мы рекламируемся, но реклама приносит 5–10 % от общего потока клиентов. И очень большая инертность у покупателей по продуктовому направлению: люди покупают, чтобы попробовать что-то новое. Попробовали, здорово! Идут дальше искать еще что-то. Лишь небольшая часть остается с нами, и у постоянных покупателей нужно постоянно подогревать интерес.

Вообще на производство продукта уходит в три раза меньше средств, чем на его продажу. Если, условно говоря, производство стоит 100 рублей, то содержание остальных отделов, связанных с продажами, доставками, IT, бухгалтерией, заберет еще 300. К сожалению, без этой надстройки существовать не получится, нужно все время бежать вперед. Нужно бежать изо всех сил, чтобы не упасть назад.

О переезде в деревню

Наталья Сергеевна:

– Я никогда не была против того, чтобы Евгений занимался фермерством. Но я думала, что фермерство – это работа, а семья и дом – отдельно. В моем сознании эти понятия были дифференцированы. На первых порах я много помогала мужу. Он мог позвонить и сказать: «Так, Наталья, мне завтра надо 5 кг запеканки и 20 литров компота». Тогда у нас был только один ребенок, и я кое-как успевала готовить на собственной кухне. Мы вместе это фасовали, раскладывали по заказам, и Евгений развозил их по клиентам. Потом появились цеха, я отошла в тень и в этой тени родила еще троих детей. Сейчас у нас четверо – сын и три дочери, от 4 до 14 лет.

Я коренная москвичка, я здесь родилась и выросла. Мне даже подумать было страшно, что я куда-то уеду

Мы жили в Подмосковье, а муж большую часть времени проводил в Тульской области. Было сложно. Я не готовилась стать женой капитана дальнего плавания. Евгений время от времени говорил: «Давай переезжай!» Но я коренная москвичка, я здесь родилась и выросла, я привыкла к этому городу, люблю его; мне даже подумать было страшно, что я куда-то уеду. Тут родители, инфраструктура, дети ходят в школу, все налажено! Взять и все устроить заново для меня казалось неподъемной задачей.

К переезду нас подтолкнула пандемия. Дети ушли на удаленку, и муж сказал: «На удаленке можно и на ферме. Собирайте вещи и приезжайте». Мы приехали, потом начались летние каникулы, мы остались на ферме. В середине июня муж говорит мне: «Давай вы здесь и останетесь. Гораздо лучше, когда семья вместе». Главный вопрос, который меня волновал, – обучение детей. Я сказала, что если мы найдем в Туле хорошую школу, то я согласна. Если нет – извини. Поскольку дети учились в православной гимназии, для меня это было важно. Как оказалось, в Туле есть замечательная православная гимназия – самая первая православная школа в России, открытая еще в 1992 году. Я туда позвонила, но мне ответили, что набор окончен. И тогда я делегировала мужа пообщаться с куратором этой гимназии, настоятелем храма отцом Львом. Евгений поехал на литургию, а после службы они сели, поговорили по душам, и отец Лев одним звонком решил этот вопрос – наших детей приняли. Вот так мы переехали окончательно.

Я не могу сказать, что совсем не скучаю по прежней жизни. Скучаю по своему дому, в который я вложила много сил, энергии, любви. Здесь дольше возить детей в школу, я много времени провожу за рулем. Но в общем я рада, что мы вместе, видимся каждый день, завтракаем, обедаем и ужинаем всей семьей. Дети живут на природе. Плюсов больше, чем минусов. И мы не так далеко уехали – периодически приезжаем в Москву, видимся с родителями. Я только сейчас начинаю понимать, что это расстояние вообще не проблема: постоять в московских пробках или доехать из Тулы занимает примерно одинаковое время.

О свободном времени

Евгений Борисович:

– У детей неограниченная свобода перемещения – по ферме, по окружающим просторам. Сравните: участок 24 сотки или территория в 350 гектаров, на которых и лес, и река, и пруд, и баня, и рыбалка, и ферма! Дочки, особенно старшая, всегда находят, чем заняться. Они видят жизнь изнутри, спокойно разбивают коленки, спокойно пачкаются, гоняют коров – живут полноценной жизнью.

Здесь всегда найдутся дела: от уборки территории до посадки растений. Дети тоже вовлечены в этот процесс

Инфраструктура здесь не хуже, чем в Москве, есть все, что нужно. Я даже рад, что здесь меньше выбор злачных мест в виде торговых комплексов. Как в Москве проходят выходные? В начале дня семья приходит в торговый центр, дети на игровой площадке, муж с женой по магазинам. Пообедали в ресторане, сходили в кино, вот и все общение. А здесь члены семьи больше времени проводят друг с другом, и со временем количество общения перерастает в качество. Я помню в Москве головную боль, даже сердечное неприятие выходных, потому что нужно было придумывать, чем заняться. А здесь всегда найдутся дела: от уборки территории до посадки растений. Дети тоже вовлечены в этот процесс. И то, что детям здесь полезней и комфортней, для меня определяющий фактор.

О преемственности и династиях

Наталья Сергеевна:

– Я бы не хотела препятствовать детям в выборе профессии. Стараюсь наблюдать, к чему у них есть склонности. Наша старшая дочь увлечена фермой, замечает даже то, что я пропущу. Мы видим от нее существенную помощь: например, она приходит и говорит: «Папа, у баранов нет воды!» Оказалось, что прорвало трубу, и никто этого не заметил, кроме нашей дочери. Благодаря ей бараны в жару были спасены, потому что починили поилки и вода появилась. Или она сообщает: голуби съедают столько-то зерна, надо закрывать зернохранилище, а то у нас убытки! Мы смеемся, что она будет прекрасной управляющей. И если захочет, она ею станет.

А у сына другие интересы, он явно не склонен к сельскому хозяйству. Даже когда его просят постричь газоны, он делает это нехотя. В этом году я купила специальный трактор, чтобы ему было интересней. Я развиваю у детей все таланты, которые у них есть, обучаю и музыке, и живописи, а дальше они сами решат, что им ближе. Им жить свою жизнь, не нам.

Евгений Борисович:

В наших реалиях заниматься фермерством – значит идти супротив трендов и вообще всего, что происходит в мире

– Преемственность поколений в нашей стране давно утрачена. Революция, которая произошла в стране, произошла и в головах. Люди не думают о том, что могут что-то оставить детям – я имею в виду семейное дело. Династии остались только в книжках и в кино, какое дело ни возьми. И у меня тоже нет установки, что дети непременно должны продолжать мое дело. Когда сын спросил меня: «Что, я могу выбрать какое-нибудь дело кроме фермы?», – я ответил: «Конечно, ты можешь стать кем угодно». Нужно подумать, послушать себя самого и решить, кем хочешь быть. Я понимаю, что в наших реалиях заниматься фермерством – значит идти супротив трендов и вообще всего, что происходит в мире. Вот гостиничное направление может быть интересным, но если им на душу это не ляжет, я заставлять не буду. Тем более что три девочки – это в какой-то момент три отрезанных ломтя. Муж скажет: «Всем спасибо, я уезжаю с ней в Новосибирск». И все. Будем рады видеть вас с внуками.

Об обмене опытом

Евгений Борисович:

Никто не сказал, что переезд на землю – это строительство рая, защищенного от всех перипетий

– Тому, кто хочет переехать в деревню, главное – определиться с целью переезда. «Хочу уехать» может в себя включать очень много всего. Может, человека достала работа, и он сгоряча решает, что на земле ему будет легче. Но переезд на землю не означает, что проблемы закончились – просто проблемы городского уклада жизни меняются на проблемы деревенского уклада. Важно отталкиваться от целей; у нас не последней целью было объединение семьи. Научиться общаться – это тоже цель, и мы над ней работаем. «Хочу зарабатывать больше, чем в городе» – это точно неправильная цель, заработать в городе проще. «Хочу оставить потомкам цветущие сады или классную пасеку» – это так себе цель. Скорее, инструмент для достижения какой-то другой цели. Никто не сказал, что переезд на землю – это строительство рая, защищенного от всех перипетий. Это просто этап жизни. Я нередко сильно переживаю, до колик в сердце, когда что-то не получается.

Наличие денег помогает решать огромное количество вопросов. С деньгами проще жить – как с инструментом, не как с целью. Можно переехать и с грошом в кармане в старый дом, я знаю и такие примеры. Но уровень жизни, конечно, другой – это с утра до ночи пахота и пахота. Корове не скажешь, что у тебя сегодня голова болит, поэтому давай-ка, подруга, сама подоись. Я знаю негативные примеры, когда люди в романтических очках переезжали на землю, а потом проклинали день, когда приняли такое решение.

Мы помогаем людям, которые хотят переехать. К нам приезжают на консультацию, мы рассказываем о своем опыте и своих ошибках. Консультации недорогие; люди, которые совершают ошибки на многие миллионы, потом кусают себе локти. Я учился на своих ошибках, и мое обучение стоило мне дороже Гарварда. Сейчас это фактический опыт, которым я готов делиться.

О доверии Богу

Православный христианин – это не тот, кто крестился, а тот, кто свою жизнь выстраивает в соответствии с заповедями. Процесс воцерковления идет всю жизнь. Церковь на разных этапах моей жизни присутствовала постоянно – просто иногда падаешь в изнеможении перед алтарем, а иногда хватает наглости игнорировать этот вопрос. На даже и в этом случае Церковь в жизни присутствует.

Не для красного словца, а совершенно искренне могу сказать: есть ощущение, что меня ведут по жизни

У меня есть твердая уверенность, что без воли Божией ничего существовать не будет. Мы построили на территории фермы храм Николая Чудотворца, в нем регулярно служат литургии. Не для красного словца, а совершенно искренне могу сказать: есть ощущение, что меня ведут по жизни. В самых отчаянных ситуациях всегда находится выход. Доярка не вышла на работу, доить некому, и вдруг появляется человек, который говорит: «А вам доярки не нужны?» Или нет денег, чтобы рассчитаться с кредиторами, подходит последний срок, и вдруг клиент делает корпоративный заказ на новогодние праздники и оплачивает его авансом – ровно ту сумму, которая нужна, чтобы отдать кредит. Такие ситуации происходят каждый день – то мельче, то крупнее. И ты понимаешь, что за тебя уже все решили, – главное, на весла против течения не налегай. Не плыви по течению, как отколотая льдина, а делай что должно, и будь что будет.

Нет ни минуты, когда можно расслабиться: каждый день – либо микро-, либо макростресс. При всем моем доверии Богу я все равно живу в состоянии горячей битвы за каждый показатель. Бывает, что и руки опускаются, и плечи болят, а потом проходит и заново начинается. Без помощи Божией здесь точно делать было бы нечего. Много открывалось похожих бизнесов – например, «Лавка-Лавка», которая эпатажно открылась, а потом так же эпатажно захлопнулась, хотя я на них смотрел, и они казались мне Вавилонской башней: строятся, строятся! А потом они схлопнулись, и я подумал: ничего себе, даже такие мастодонты имеют шансы умереть. А мы не просто как-то существуем, скрипя зубами, но даже развиваемся и ползем вперед.