«Больше никакого Валаама!»

Паломница. Художник: Сергей Николаевич Русин Оксана и Арина ехали на Валаам впервые, по совету общей подруги-католички.

– Поезжайте обязательно, девчонки! Это удивительное место, туда со всего света люди едут, и много удивительных вещей там происходит.

Не так давно воцерковленные подруги втайне друг от друга мечтали о чуде. Ну, не то чтобы мечтали, но в глубине души все же надеялись. Не зря же они несколько лет выстаивали службы, постились и ездили в паломнические поездки, тогда как их ровесницы утруждали ноги в ночных клубах, курортах и ресторанах. На Валаам обе поехали просить у Бога работу. В принципе, замуж тоже уже хотелось, но насущный хлеб в данный момент был нужнее. Правда, от работы в поле по выпалыванию сорняков столичные интеллигентные барышни отказались в первый же день. Не выдержали.

Пошли к отцу N просить послушания в библиотеку или канцелярию. И он, надо признать, им его пообещал. Но то ли работы там не нашлось, то ли батюшка был сильно занят, но нашим барышням стало казаться, что он стал их просто избегать. Весьма странно… Может, ему не понравилось, что начитанные девицы стали задавать мудреные вопросы по книгам святых отцов? Или что Арина и Оксана («Аксинья и Аринья», как окрестил их отец N) стали настойчиво напрашиваться в духовные чада? Еще бы – ведь батюшка служил за океаном и был учеником самого Антония Сурожского. Такой игумен точно знает больше, чем обычные местные священники.

Не так давно воцерковленные подруги втайне друг от друга мечтали о чуде

Так или иначе, но слонялись наши паломницы по острову неприкаянные и безработные, аки овцы, потерявшие пастыря. Исправно выстаивали службы: по пять часов каждую (во время всенощной Арина даже упала в обморок)! Вставали с рассветом на полунощницу (один рассвет был так хорош, что ради него пришлось искать фотоаппарат в спящей комнате). Наведывались в скиты, восхищались красотами острова и молитвенной жизнью монахов, вычитывали молитвенное правило, сидя на берегу Ладоги и спорили – молитвы нужно читать нараспев или обычным голосом?

Были, правда, на дивном острове и свои недостатки. Комары и мошки, которые стойко сторожили лесную голубику и впивались в тела, игнорируя лучшие репелленты; чайки, облюбовавшие местом своего ночлега крышу домика, под которой жили паломницы; и сами паломницы. Крепкие зрелые женщины не боялись работы в поле, жили дружно, любили поесть и пошутить допоздна. Их образ жизни никак не совпадал с ритмом «Аксиньи и Ариньи», обе стороны посматривали друг на друга несколько косо. Особенно отношения осложнились после того, как разбуженные в четыре утра шуршанием пакетов работницы не оценили дивного рассвета и высказали богомолкам это без обиняков.

Засыпая в чуждом им женском общежитии, обе девушки вздыхали, что мечты о чудном Валааме оказались так далеки от реальности

Засыпая в чуждом им женском общежитии, под раскаленной за день крышей и под режущие ухо крики чаек, обе девушки вздыхали, что мечты о чудном Валааме оказались так далеки от реальности. Уснуть им так и не удалось. В дверь вбежала одна из самых шумных и бойких трудниц, Марина, и стала громко возмущаться:

– Да что он о себе возомнил, этот батюшка! Да как он смеет не допускать меня до причастия? Дома, значит, всегда причащали, а здесь им штамп в паспорте нужен! Слишком много на себя берут!

Ее товарки попытались успокоить разбушевавшуюся Марину и узнать у нее, что же все-таки случилось. Оказалось, что наша русская женщина вместе с сыном давно уехала жить в Англию. Там она познакомилась и стала жить с мужчиной, который, по ее словам, жениться на иностранке с ребенком не собирался. Ее это тоже устраивало, все трое мирно жили вместе, и иногда даже Марина причащалась в православном храме. А потом кто-то посоветовал ей съездить на Валаам, и так она в составе нашей паломническо-труднической группы оказалась на острове. И даже пошла на исповедь. И тут священник ей категорически сказал: или она выходит замуж, или расстается со своим британцем. Иначе он ее до причастия не допускает.

Марина рассказывала это, громко плача в голос, и было уже непонятно, на кого же больше всех она сердится: на батюшку, на своего Пола или на саму себя?

– Ну что ты, Марин, стоит ли так убиваться? – успокаивали ее сердобольные соседки, – Позвони своему, что он, не человек, что ли? Объясни ситуацию, а вдруг согласится?

– Нет, девочки, – сказала, вытирая слезы Марина, – мы с ним уже не раз это обсуждали. Не хочет он жениться. И вышла из комнаты с телефоном в руках.

Пока ее не было, женская комната разделилась на две команды: одни были уверены в победе Марины, другие разочарованно говорили, что чудес не бывает. Не принимали участия в этих дебатах только Арина с Оксаной, которые считали ниже своего достоинства даже говорить о сожительстве.

– Девочки, Пол согласился! – закричала запыхавшаяся Марина, вернувшись через десять минут. – Представляете, как будто не затрагивали мы с ним эту тему раньше. Так спокойно мне ответил: «Конечно, Мэри, давай поженимся, я и сам уже собирался тебе это предложить».

В ответ на Марину посыпались поцелуи, объятья, слезы и поздравления, еще совсем недавно незнакомых и чужих друг другу женщин.

***

В том, что с ней случилось самое настоящее чудо, лично у нее не было никаких сомнений

Утром священник, принимавший у Марины исповедь, благословил ее причащаться. Она вернулась со службы вся светящаяся изнутри и красивая, как невеста. В том, что с ней случилось самое настоящее чудо, лично у нее не было никаких сомнений. Этот строгий батюшка, хоть сначала и не допустил ее до причастия, но вымолил для нее счастье, – думала она.

А «Аринья и Аксинья», уезжая, думали: «Больше никакого Валаама!» Отец N, который так и не взял их в духовные чада, на прощанье пообещал устроить одну иконописцем в женский монастырь в Петербурге, а другую – секретаршей в канцелярию. Барышни с высшим образованием были оскорблены до глубины души.

Вскоре, правда, одна из них стала иконописцем, а вторая уволилась с хорошо оплачиваемой работы, приехала на Валаам еще раз, а после действительно стала секретарем епархиального управления. Но это была уже совсем другая история…