Константинопольский Патриархат в середине X века

Крещение святой княгини Ольги в Константинополе

Сайт «Православие.ру» продолжает публикацию фрагментов книги церковного историка и канониста протоиерея Владислава Цыпина «История Европы дохристианской и христианской».

Предыдущие фрагменты:

• Окончательное преодоление иконоборческой ереси. Торжество Православия
• Константинопольский Патриархат в эпоху святителей Игнатия и Фотия
• Византийская агиография и гимнография IX столетия
• Из истории Римской кафедры и папского государства первой половины IX века
• Римская курия во второй половине IX века

В X столетии Константинопольский Патриархат многократно превосходил по количеству епархий, приходов, монастырей, по числу клириков и прихожан Восточные Патриархаты, из которых лишь Антиохийский частью своей территории был возвращен, и, как оказалось, на время, в лоно православной Империи ромеев, а остальные прозябали под властью мусульманских правителей. В православном Александрийском Патриархате в IX веке насчитывалось еще, согласно одному из памятников, 108 кафедр^[1], но столетие спустя число их сократилось в несколько раз. Намного многочисленней была монофизитская Коптская церковь, к которой принадлежало тогда большинство населения Египта, в то время как мусульманская умма составляла лишь господствующую верхушку населения. В Антиохийском Патриархате оставалось еще до 200 кафедр, и в Иерусалимском – 4 митрополии и 25 епископий. Но при этом сформировавшееся ранее учение о пентархии – пяти равных по своему каноническому статусу Патриархах, различающихся лишь по чести, то есть по месту в диптихе, – оставалось непоколебленным. Числом епархий Вселенский Патриархат превосходил и Римскую Поместную Церковь. Его каноническая территория включала после передачи в VIII веке в его состав Иллирика весь Балканский полуостров, острова Архипелага вместе с отвоеванным у мусульман Критом, фемы, расположенные в Малой Азии, вплоть до Армении, Тавриду с Херсонесом и Сугдеей, Сицилию, включая и ту ее часть, занимавшую почти весь остров, которая была завоевана воинами ислама, а также Калабрию, Апулию и Кампанию на юге Аппенинского полуострова.

Согласно росписи епархий, составленной в правление Константина Порфирогненета под названием «Неа тактика», в Константинопольском Патриархате насчитывалось более 600 епархий, объединенных в 50 митрополий. Кроме того, имелось еще 48 архиепископий. До образования Патриархатов архиепископы, или экзархи, возглавляли церковные области, включавшие несколько митрополий каждая, затем они утратили юрисдикцию над митрополитами, но сохранили первые места в диптихе, вроде архиепископа Кесарии Каппадокийской. Между тем в Константинопольском Патриархате, а вслед затем и в других Поместных Церквях, титул архиепископа стали носить епископы, чьи области, находясь на территории митрополичьего округа, изымались из юрисдикции митрополита и переводились в прямую юрисдик­цию Патриарха. Естественно, что такие архиепископы занимали в диптихах места ниже митрополичьих, в отличие от «великих» архиепископов – Кесарийского, Эфесского, Ираклийского и Фессалоникийского.

Клир в Империи ромеев «не был замкнутой кастой, и… доступ в него предоставлен был каждому свободному члену Церкви… Образовательный ценз византийских клириков был невысок… Они… не шли далее умения читать церковные книги и совершать по ним богослужение. Да и где было взять тогда более образованное духовенство для 600 епархий… Кроме приходского духовенства… немало было еще священно-церковнослужителей, отправлявших богослужение исключительно при домах знатных и богатых людей»^[2].

Источником содержания приходского духовенства главным образом служила плата за требы. Лишь немногие приходы получали средства из казны – так называемую ругу.

«Хорошо была обеспечена… только Великая церковь в столице, доходы которой главным образом шли на Патриархию. В разных провинциях эта церковь имела крестьян, большие земельные угодья и фабрики»^[3].

Константинопольские Патриархи осуществляли власть в своей Поместной Церкви совместно с синодом эндимуса – епископами, оказавшимися по разным делам в столице, которые и приглашались Предстоятелем на соборное обсуждение и для принятия решений по делам, превышавшим единоличную компетенцию Патриарха, в частности, для избрания епископов на вакантные кафедры.

Константинопольский патриарх Николай Мистик Резиденция Патриархии располагалась в помещениях, входивших в комплекс храма Святой Софии. Ее аппарат состоял из нескольких канцелярий, называвшихся секретами. В штат входили священнослужители в пресвитерском и диаконском сане, иподиаконы, чтецы и чиновники из мирян. Должности сотрудников Патриархии делились на 9 рангов, или 9 пятериц. В первую пятерицу входили великий хартофилакс, великий эконом, великий сакеларий, великий скевофилакс, сакелий. Затем в первую пятерицу была внесена и шестая должность – протэкдика. Перечисленные чины именовались церковными архонтами. Хартофилакс, часто в сане диакона, исполнял обязанности главного секретаря Патриарха. Он заведовал архивом кафедры, хранил грамоты и акты, в которых были определены права или преимущества церковных учреждений; выдавал грамоты на построение церквей и монастырей; руководил избранием и определением на церковные должности пресвитеров и диаконов; наблюдал за состоянием веры и благочестия в епархии; разрешал спорные вопросы, касающиеся церковной дисциплины, особенно по поводу брачных дел. Кроме того, по полномочию, полученному от Первосвятителя, хартофилакс вершил суд над клириками и мирянами по духовным делам, а в отношении клириков – и по гражданским спорам. Великий эконом был главным из экономов, заведовавших церковным хозяйством. Великий скевофилакс ставился для хранения церковной утвари и казны, а также для наблюдения за порядком при совершении богослужений, соединяя обязанности нашего ризничего, казначея и благочинного храма. Великий сакеларий назначался для управления монастырями, и в первую очередь монастырским имуществом. В ведении сакелия находились приходские церкви, а также, по некоторым свидетельствам, и женские монастыри. Протэкдик возглавлял коллегию экдиков (церковных адвокатов), которые защищали интересы Церкви в гражданских судах. Обыкновенно в должности экдиков состояли диаконы. Высокое положение в системе церковного управления занимали так называемые патриаршие синкеллы (буквально – сожители), поначалу являвшиеся чем-то вроде келейников Патриарха, наблюдавших за порядком в их домашней жизни. Впоследствии, однако, синкеллы стали чрезвычайно влиятельными помощниками и даже заместителями Патриарха в делах церковного управления. Это почетное звание иногда усваивалось и епископам. Связь Патриарха с Императором осуществлялась через рефендария, и эту должность также в некоторых случаях занимали архиереи. Епархиальное управление в канцелярском отношении строилось по образцу патриархийного, располагая, однако, значительно меньшими штатами, и, конечно, без того, чтобы епархиальные хартофилаксы, экономы, скевофилаксы именовались «великими».

15 мая 925 г. Патриарх Константинопольский Николай Мистик отошел ко Господу. 29 июня, по указанию Императора Романа Лакапина, «поставили Патриархом Стефана, митрополита Амасии, евнуха»^[4], в ту пору уже достигшего преклонного возраста. Самым заметным событием его патриаршества, отразившимся в хронике Продолжателя Феофана, стало его участие в заключении мирного договора с Болгарией, ознаменованного Венчанием брака внучки Императора Романа Марии от его сына Христофора с болгарским Царем Петром: «Восьмого октября отправился Патриарх Стефан вместе с протовестиарием Феофаном, дочерью Царя Христофора Марией и всем синклитом в храм Пресвятой Богородицы в Пиги, там он благословил Петра и Марию и возложил на их головы брачные венцы»^[5]. Патриаршество Стефана продолжалось 3 года. 15 июля 928 г. он скончался.

Поставление его преемника состоялось с отлагательством, через 5 месяцев после смерти Стефана.

«14 декабря приводят Трифона, монашествовавшего в Опсикии, монаха, известного благочестием и святостью, и рукополагают Патриархом на определенный срок, пока не подрастет Феофилакт, сын Романа, которого собирались рукоположить Константинопольским Патриархом»^[6].

Святитель Трифон, Патриарх Константинопольский Если верить свидетельству Зонары, «Трифон дал… обещание по миновении определенного времени добровольно уступить Феофилакту патриарший престол»^[7]. Но, как считает византолог И. И. Соколов,

«последнее сообщение является сомнительным, так как Трифон, причисленный Церковью к лику святых вскоре после своей кончины в 933-м г., по нравственному своему состоянию едва ли был склонен на какие-либо условные соглашения около Святейшего патриаршего престола. Да и последующие обстоятельства дают основание утверждать, что он не был посвящен во все тайны своего назначения»^[8].

До восшествия на первосвятительский престол святой Трифон подвизался в одном из монастырей в Азии. Постриг он принял в юном возрасте. Проведя почти всю сознательную жизнь в монастыре, он и не помышлял о том высоком служении, которое ему суждено было взять на себя, но когда Император Роман нашел, что Трифону пора уступить патриарший престол его юному сыну, святой Патриарх не готов был исполнить волю Императора – не потому, что ему дороги были оказываемые ему почести, а потому что он не считал себя вправе передать бразды церковного правления незрелому юноше, который явным образом был к этому не готов. Столкнувшись с отказом святого Трифона оставить патриаршество, Роман стал изыскивать способ принудить его к этому.

Он не считал себя вправе передать бразды церковного правления юноше, который был к этому не готов

Безукоризненное иноческое житие Трифона и в пору его патриаршества, и в прошлом, в бытность его простым монахом, не давало повода для лишения его первосвятительского сана по суду. При дворе и в столичном клире стали тогда распространять молву о безграмотности Патриарха, что, конечно, не соответствовало действительности, хотя ученым мужем, подобным Патриархам Фотию или Николаю Мистику, он действительно не был. К тому же он отличался простодушием и доверчивостью, чем и воспользовались для его удаления с патриаршего престола.

Архиепископ Кесарийский Феофан, вовлеченный в интригу, посоветовал святому Трифону, в доказательство своей грамотности, начертать на листе бумаги титул: «Трифон, милостью Божиею архиепископ Константинополя, Нового Рима, Вселенский Патриарх». Этот лист был передан Императору, после чего на нем перед именем и титулом появилась фраза, написанная почерком, похожим на патриарший: «Я уступаю патриаршее место не по другой какой-либо причине, а лишь потому, что считаю себя недостойным этого сана». Когда подложный документ был предъявлен святителю, он не стал упорствовать: в августе 931 г. он был низложен. Два года святой Трифон прожил в родной обители простым монахом и в 933-м г. отошел ко Господу. Посмертно он был канонизирован, а его мощи перенесены в Константинополь.

После ухода святого Трифона в монастырь «церковь осиротела на один год и пять месяцев из-за юного возраста cына Романа Феофилакта, ибо Царь… хотел поставить его Патриархом»^[9]. Препятствием для такого поставления служил отроческий возраст Феофилакта. Отец, стремясь сосредоточить в руках своей семьи бразды государственного и церковного правления, оскопил его в раннем детстве; в 7 лет Патриарх Николай Мистик совершил над ним чин хиротесии в иподиакона. Но когда после низложения Трифона патриарший престол стал вакантным, и Император Роман предложил поставить на него Феофилакта, «митрополиты категорически отказались от участия в этом деле»^[10], однако удержать василевса от исполнения его замысла они не смогли. Выдержав паузу, когда Феофилакту исполнилось 16 лет, Роман обратился к Папе Иоанну XI, внебрачному сыну Папы Сергия III и знаменитой своими оргиями Морозии, с просьбой санкционировать поставление на Константинопольскую кафедру Феофилакта. В ту пору папский престол был унижен в крайней степени, став предметом манипуляций со стороны соперничающих кланов римской аристократии. В истории этот период получил говорящее название «порнократии». В Риме ставили Папами и в более нежном возрасте, чем возраст Феофилакта, даже в 12 лет. Иоанн и сам стал епископом Рима в 20 лет. К тому же открывался удачный повод для демонстрации давно заявленной супремации Римского престола. Из Рима в Константинополь направлены были четыре легата, которые и возвели на патриарший трон 16-летнего сына Императора. Интронизация состоялась 2 февраля 933 г., при жизни низложенного Патриарха Трифона, через полтора года после его ухода с патриаршего престола.

«Византийские историки, представители общественной мысли и настроения, отрицательно отнеслись к действиям Романа. Кедрин и Лев Грамматик прямо говорят, что Феофилакт неканонически (аканонистос) захватил кормило Церкви. Да и патриаршество его изображается в мрачных тонах»^[11].

Резюмируя сведения и оценки византийских писателей, русский историк А. П. Лебедев писал:

Патриаршество Феофилакта покрыло стыдом naтpиapшую кафедру Константинопольскую

«Довольно продолжительное патриаршество Феофилакта покрыло стыдом naтpиapшую кафедру Константинопольскую. Он запятнал себя самою бессовестною симониею; за все епископские и священнические места назначена была такса… Историки говорят, что без краски в лице и рассказывать нельзя о том, что позволял себе делать, не краснея, это чудовище Патриарх. По подобию праздников, введенных в Западной Церкви, именно шутовских праздников – праздника глупцов и праздника ослиного – он позволял употреблять в своей церкви при каких-то религиозно-общественных празднествах танцы, бессмысленные крики, светские песни, неприличные песнопения, смешивающиеся с пением священных гимнов. Господствующею страстию Пaтpиapxa были лошади. Их у него было 2000. Конюшни были предметом всегдашних забот Феофилакта… Он питал своих нежно любимых лошадей изысканными плодами – миндалем, фигами и прочим, поил их тончайшими винами, опрыскивал драгоценными духами. О нем рассказывают следующий анекдот. ‟Однажды в Страстной Четверток Патриарх совершал обедню; в это время ему пришли доложить, что любимейшая его кобыла начинает жеребиться. При таком интересном известии, сгорая нетерпением видеть новорожденного жеребенка, он прерывает богослужение, бросает свои первосвященнические одежды и спешит в конюшню. Насладившись зрением новорожденного, Патриарх снова возвращается к прерванной службе в храме Св. Софии и доканчивает обедню”»^[12].

Важнейшим событием в церковной жизни Константинополя при Патриархе Феофилакте стала встреча Святого Убруса, доставленного из Эдессы. 15 августа 944 г., в праздник Успения Божией Матери, к Золотым Воротам столицы прибыли «два царских сына Стефан и Константин, зять Константин вместе с Патриархом Феофилактом. Они с подобающей честью подняли его, доставили к храму Святой Софии – впереди пешей процессии двигался весь синклит и несли множество светильников, а после преклонения отнесли во дворец»^[13]. Впоследствии Святой Убрус был помещён в Софийском соборе. В честь этого торжества установлен был праздник Нерукотворного Образа Спасителя, который совершается с тех пор на следующий день после Успения.

В честь этого торжества установлен был праздник Нерукотворного Образа Спасителя

В 945-м г. вместе с паракимоменом Феофаном Патриарх Феофилакт участвовал в заговоре против Императора Константина Порфирогенета, пытаясь вернуть на императорский трон своего отца Романа, к тому времени низложенного. Заговор был своевременно раскрыт, но благодаря великодушию Константина Феофилакт избежал наказания. После этого он еще в течение 11 лет носил титул Патриарха Вселенского.

Феофилакт умер в 956-м г., став жертвой своей страсти. Однажды, катаясь верхом, он упал, после чего разболелся от тяжелых ушибов. По словам Продолжателя Феофана, он «был болен и близок к смерти, но, немного оправившись, не оставил своих мерзких безобразий, не прекратил рукополагать архиереев за мзду, заниматься лошадьми и разными глупостями. Но вновь одолела его болезнь, и он завершил свою жизнь, пробыв Патриархом 24 года»^[14], 40 лет от роду.

3 апреля 956 г. Константинопольский синод эндимуса избрал Вселенским Патриархом монаха Полиевкта. Он родился в столице, неизвестно, когда именно. В детстве был оскоплен и в ранней юности принял постриг в монастыре, расположенном на Проте, – одном из Принцевых островов. Будущий Патриарх учился в разных монастырских школах, а затем основательно занимался самообразованием, пользуясь книгами, которые хранились в монастырских библиотеках. Полиевкт общался с блаженным Андреем, Христа ради юродивым, по происхождению славянином, сподобившимся во Влахернском храме Божией Матери узреть Царицу Небесную, простирающую Свой омофор над молящимся народом, что стало основанием для установления праздника Покрова. Аскетический образ жизни, молитвенность, дар духовного рассуждения стяжали Полиевкту известность в церковной среде столицы и ее окрестностей, так что на него пал выбор Императора Константина Порфирогенета и архиереев, когда надо было поставить преемника его экстравагантному предшественнику.

На патриаршем престоле с особенной яркостью обнаружился его проповеднический дар, оценив который, его назвали «вторым Златоустом». Патриарх Полиевкт занимает особое место в истории, или, лучше сказать, предыстории Русской Церкви, потому что в царствование Константина VII он вместе с василевсом принимал почетную гостью из Руси – княгиню Киевскую, и это он совершил Крещение равноапостольной Ольги.

Он вместе с василевсом принимал почетную гостью из Руси – княгиню Киевскую, и это он совершил Крещение равноапостольной Ольги

Во взаимоотношениях с носителями государственной власти Полиевкт обнаруживал способность твердо отстаивать основы христианской этики, канонических норм, законных прав Церкви, когда он видел, как их попирают. В то же время он ценил начала симфонии священства и царства и добросовестно искал компромиссного выхода из конфликтных ситуаций. При этом он никогда не скрывал своей принципиальной позиции. Несмотря на то, что своим поставлением в Патриархи он обязан был инициативе Константина Багрянородного, он тем не менее не считал брак его родителей, четвертый для его отца Льва Мудрого, каноничным, о чем высказывался публично, вызвав обиду у Императора.

Император Никифор Фока Когда верховной властью в Империи овладел Никифор Фока, вскоре после этого вступивший в брак с вдовой Романа II Феофано, до Полиевкта дошел слух, что в свое время Никифор принимал от купели детей Романа и Феофано Василия и Константина, а брак между матерью крестника и его восприемником канонически недопустим. И, по словам Льва Диакона, Патриарх «всеми силами стремился не допустить правителя к святым оградам»^[15]. Он поставил Императора перед альтернативой: либо развестись с Феофано, или, в противном случае, оставаться вне общения церковного. Лев Диакон назвал его «мужем, исполненным усердия в служении Богу; отличаясь всяческими познаниями и непревзойденной добродетелью, не боялся он порицать даже государей. Но василевс отчасти просьбами, отчасти же уверениями, что не он, а отец его Варда был восприемником детей августы Феофано при Крещении, заставил Патриарха переменить свое мнение и настолько склонил его на свою сторону, что тот с радостью утвердил его брак с августой Феофано»^[16], иначе говоря, Патриарх признал этот брак канонически приемлемым и уже не препятствовал Императору причащаться Телу и Крови Христовой. Дело обстояло таким образом: Патриарх по желанию Императора Никифора созвал Собор эндимуса, которому было представлено удостоверение престарелого отца Никифора кесаря Варды, что его сын не был восприемником детей Императора Романа, а протоиерей дворцовых храмов Стилиан, в свое время распустивший слухи о восприемничестве Никифора, поклялся, что он на самом деле не видел, чтобы Никифор принимал детей Романа от купели. Правда, если верить Скилице, «Полиевкт, хотя и знал, что Стилиан явно дает ложную клятву, снял [с Императора] обвинение в синтекнии (брак лиц, состоящих в духовном родстве в степенях, не совместимых с браком – В. Ц.), но сохранил прежде выдвинутое требование соблюдения епитимии вступающими во второй брак, и таким образом обвинение в большом прегрешении отпало»^[17].

В 964-м г. Никифор Фока издал «томос», которым запрещалось принимать решения по церковным делам без предварительного согласования с Императором. Это требование касалось и поставления епископов. Император запретил также основание новых монастырей. Такие меры вызвали протест со стороны Патриарха Полиевкта, правда, этот протест не возымел успеха.

После убийства Императора Никифора и захвата власти Иоанном Цимисхием на исходе 969 г., узурпатор, по словам Льва Диакона,

«отправился в великий храм Премудрости Божьей, чтобы Патриарх, как положено, увенчал его императорской диадемой. Согласно обычаю, всякий вступающий на ромейский престол приближается к амвону храма, и тот, кто облечен в то время саном иерарха, благословляет его и возлагает на его голову царский венец. Патриарший трон занимал тогда Полиевкт. Это был муж святой и, несмотря на свой престарелый возраст, пламенный духом. Он объявил, что не дозволит Государю войти в храм, пока тот не изгонит из дворца августу и не назовет убийцу Императора, кем бы таковой ни оказался; кроме того, он потребовал вернуть синоду изданную Никифором в нарушение справедливости грамоту. Дело в том, что Никифор… заставил иерархов составить указ, согласно которому ничего нельзя было предпринимать в церковных делах без его воли.
Полиевкт предложил Государю выполнить все [это]: в противном случае он не позволит ему вступить в святой храм. [Иоанн] принял условия… Только тогда Полиевкт допустил Иоанна в святой храм и венчал его»^[18].

Вскоре после своего венчания на царство Иоанн Цимисхий позаботился о замещении Антиохийского патриаршего престола, долго остававшегося вакантным. Антиохия была отвоевана у мусульман еще в правление Никифора Фоки. Кандидатом на эту кафедру он наметил Феодора. Полиевкт «вместе с бывшими в городе епископами испытал знания мужа и, найдя, что он не слишком силен в светской учености, но зато чрезвычайно опытен в священной нашей премудрости»^[19], 23 января 970 г. совершил вместе с собором сослужащих епископов архиерейскую хиротонию и патриаршую интронизацию Феодора II.

Рукоположение Полиевкта патриархом в 956 году. Иллюстрация из Мадридской хроники Скилицы

После этого Патриарх Полиевкт прожил еще несколько дней и 5 февраля 970 г. отошел ко Господу; «он ушел из жизни, оставив Церкви, как памятник, образ добродетели божественной, человеческой мудрости и знаний, к которым он был весьма привержен».

Император Иоанн пожелал, чтобы патриарший престол не оставался вдовствующим. Созвав во дворце совместное заседание синода и синклита, он выступил перед духовными и светскими сановниками с речью:

«‟Я признаю лишь одну наивысшую и главенствующую силу, которая вызвала из небытия к бытию все благолепие видимого и невидимого мира. Мне известны, однако, две власти в сей жизни, в насущном земном пространстве: священство и царство; одной из них создатель поручил заботиться о душах, а другой – управлять телами людей, с тем чтобы ни одна из сторон не пострадала, но оставались они целыми и невредимыми. И теперь, когда глава Церкви отдал долг природе, надлежит всевидящему оку, которое распознает дела человеческие еще до того, как они задуманы, определить для священной должности среди всех людей наиболее достойного мужа. И вот я возвожу на церковный престол человека, издавна мною испытанного и прославленного всяческими добродетелями, которому Бог даровал способность предвидеть будущее: пусть не проводит сей человек свою жизнь в тени. Его божественное пророчество предрекло мне многое из будущего, которое и свершилось в свое время”.

Произнеся сии слова, Император вывел на середину отшельника Василия, который с детства избрал монашеский образ жизни и беспрестанно выказывал подвиги тяжкого труда своего на вершинах Олимпа»^[20].

Патриарх Василий Скамандрин

Синод эндимуса избрал Василия Скамандрина Патриархом, и на следующий день, 13 февраля 970 г., когда совершалось Торжество Православия, Василий был хиротонисан во епископа и поставлен на престол Вселенских Патриархов.

Василий принял постриг в ранней юности в одном из монастырей Вифинского Олимпа, где затем подвизался большую часть своей жизни. Прозвище Скамандрин он приобрел как основатель обители, расположенной близ города Кизика, на берегу реки Карамендерес, в древности называвшейся Скамандром. Став Патриархом, он сохранил прежний аскетический образ жития:

«а был он мужем как бы бесплотным, изможденным; с младых ногтей предавался он подвигам отшельничества, носил зимою и летом одну и ту же одежду, не снимал ее, покуда она не истлеет и не станет негодной к употреблению; он не вкушал никакой еды и питья, кроме воды и сока древесных плодов. Говорят, что во все время своего подвижничества он спал не на ложе, а на полу»^[21].

Он стремился вникать во все важные церковные дела, не передоверяя их многочисленным помощникам

От подчиненного ему духовенства он также требовал вести аскетическую жизнь, что многим было не по душе, и вызывало недовольство в клире. Кроме того, он стремился вникать во все важные церковные дела, не передоверяя их многочисленным помощникам. Так он нажил себе не мало врагов и в столичном клире, и в епископате. С их точки зрения, «он слишком много стремился разузнать об образе жизни и нравственности людей, слишком много хотел разведать и совершенно попусту собирал сведения»^[22]. В конце концов дело дошло до того, что недовольные им «епископы из зависти оклеветали перед Императором Патриарха Василия, будто он обещает верховную власть какому-то из могущественных лиц и что в управлении церковью он не соблюдает установления божественных канонов. Патриарх был вызван в императорский дикастирий. Но так как он не явился, а настаивал, чтобы был созван Вселенский Собор, на котором он опровергнет [выдвинутые против него] обвинения… то Император сослал его в построенный им же монастырь, расположенный на Скамандре» ^[23]. Низложен он был синодом эндимуса в марте 973, а по другим сведениям – 974 г. В марте 974 г. Василий Скамандрин преставился в основанном им монастыре. Там и был похоронен.

Его преемником стал Антоний III, выходец из Студийского монастыря и поэтому прозванный Студитом. Первосвятительское служение Антония Студита продолжалось уже в правление Императора Василия Болгаробойцы.