Прикосновение к благости Отца Небесного

Притча о блудном сыне

Благость. Любовь. А как это?

Сколько раз приходилось слышать это бодрое, оптимистичное: «Бог любит нас, Бог благ!» Но что значит «благ»? В моменты страданий и уныния упрямый вопрос рвет душу на части: «Почему же в мире столько зла, страдания?!» И тогда одни утверждают, что Бог забыл о нас и напрочь не слышит никаких молитв. Другие видят Его как неумолимого Судью, Который с каждым поступает по заслугам. И так далее, и тому подобное…

Божественное откровение о том, что Всевышний есть любовь, не вмещается в нас. Христианство из века в век неустанно исповедует благость Божию, о которой святой Антоний Великий сказал:

«Бог благ и только благое творит. Вредить же никому не вредит, пребывая всегда одинаковым. Живя добродетельно, мы бываем Божиими, а делаясь злыми, становимся отверженными от Него. А это значит не то, что Он гнев имел на нас, но то, что грехи наши не попускают Богу воссиять в нас…»

Благость Отца Небесного. Как же ее представить, описать, понять? Ибо Бог непостижим для человека. Наш разум не в состоянии вместить Того, Кто более велик, чем вся Вселенная. Он – Владыка и Творец мира, Начало, дающее нам жизнь, а мы – производное. Как мерить Его человеческими мерками? Остается рассуждать о связи, существующей между нами, через сравнения, вникая в разные виды ведомой нам любви. Лучше всего образы, притчи, аллегории, пусть и неожиданные. В Евангелии их немало. У святых отцов тоже. И у искренне верующих писателей. Кому что ближе, убедительнее. Да и в разные периоды жизни – сердцу ближе разное.

Каждый человек лично избран Богом. Избран для жизни в Царствии Небесном

Нынче сделаю акцент на ярких и емких образах английского писателя, ученого и богослова Клайва Льюиса из его книги «Страдание». Плюс на размышлениях умудренного жизненным опытом священника из Минска – отца Алексия Климова, долгое время бывшего духовником православной общины глухих и слабослышащих, педагога-психолога, автора методик развития познавательных способностей.

Он говорит:

– Каждая душа, каждый новый человек – это избранник Божий. В какой бы семье он ни родился, от каких бы родителей ни произошел, он лично избран Богом. Избран для жизни в Царствии Небесном. И можно сказать так, что для каждого человека там уже приготовлено место. Каждый настолько дорог для Бога, что сказано: душа каждого из нас дороже, чем вся Вселенная. Вся драма, вся трагедия в том, что мы можем это место не наследовать. Не потому, что Бог его отнимает, а потому, что мы его теряем, мы можем его променять на что-то более близкое и конечное.

Отец, а не дедушка

Когда ученики Христа просили научить их молиться, им была предложена молитва, первыми словами которой были «Отче наш». В этой самой дерзновенной из всех молитв наш Создатель уподобляется Отцу. Отче – от этого слова веет чем-то теплым и родным. Но любовь мудрого отца требовательна! Желая вырастить сына достойным человеком, он не только лелеет его, но и наказывает. Этот тезис и пояснять не надо, особенно тем, у кого есть дети.

Опять же, если мы говорим Богу «Отче», значит, мы Его дети. Детям часто случается капризничать, истерить, не подчиняться, а то и нагло делать что-то назло. Господь же относится к нам по-отечески: воспитывает нас, нянчится с нами, прощает… И зовет к Себе.

Священник Алексий Климов говорит:

– Вообще, разговор о любви Божией, о Его благости – это очень сложный разговор. Потому что мы пытаемся рассуждать исходя из своего понимания. И действительно, у людей о Боге самые разные представления. Любовь Божия, конечно, иная. Это не любовь человеческая, она отличается от нашей любви как совершенное от несовершенного. Как, например, изделие мастера, опытного скульптора от того, что сделал ученик. Они сильно отличаются, но можно сказать просто: мастер сделал лучше. И поэтому любовь Господня совершенна, безупречна, абсолютна, а любовь человеческая – непостоянна, перемешана, к сожалению, с греховностью нашей.

Благость Божия – это, прежде всего, Его любовь к нам. И в этом мы в чем-то правы. Быть любимыми – разве это не прекрасно? Только вот каков для нас смысл слова «любовь»? Скорее всего, нам хочется иметь доброту и мягкость, нежность даже. Нам кажется, что добрый Боженька должен желать нам счастья и благополучия любой ценой – лишь бы мы не страдали! Нам хотелось бы жить, получая исполнение всех желаний, в мире, который создан как инструмент, пространство, фон (да как угодно) для комфорта и удовольствия. А добродушный старичок-бог на Небесах радовался бы, что люди веселятся и развлекаются. Но совершенно ясно, что наш мир иной, а Бог тем не менее – Любовь. Вывод: наше представление о любви неверно!

Доброта – это еще не любовь. Бог Свят, а мы далеки от святости. И именно потому, что любит нас, Создатель стремится сделать нас достойными Своей любви, вот и в Посланиях апостольских читаем: «Господь, кого любит, того наказывает; если вы терпите наказание, то Бог поступает с вами, как с сынами» (Евр. 12: 6, 7). Да уж! Это откровение уж точно никому не нравится! А если его цитируешь людям далеким от веры, частенько вызывает реакцию полного отторжения и негодования…

Наше представление о любви неверно! Доброта – это еще не любовь

Священник Алексий Климов так рассуждает на эту тему:

– Бог любит каждого человека индивидуально, лично. Как сказано, Господь знает каждого человека по имени, знает еще от чрева матери, от нашего зачатия, знает еще до нашего рождения и знает лично, каждого из нас. Поэтому любовь Божия сравнима и с вареньем, которое дается всем, – ешьте все досыта, и с огнем, который должен воспламенить человека, и что-то должно сгореть – то, что противно этой любви.

Мастер и глина

Любовь Божию к нам можно сравнить еще с тем, что чувствует человек к своему произведению. Мастер и глина, художник и полотно… Эти сравнения приблизительны – глина и холст не чувствуют, не могут радоваться или огорчаться, как мы, люди. Однако в Библии можно найти подобные аллегории. Например, Господь говорит: «Вот, что глина в руке горшечника, то вы в Моей руке» (Иер. 18: 6).

Каждый человек не в переносном смысле, а буквально – неповторимое и драгоценное произведение Божие. Не меньше – драгоценное! Бог задумал нас и работает над реализацией Своего замысла, а значит, не успокоится до тех пор, пока не доведет его до завершения. И нам естественно хотеть, чтобы Творец предназначил нам менее славную и ответственную участь, чтобы Он оставил нас в покое, отдал на волю наших желаний и не мучил, не воспитывал. А что это значит? «Мы хотим, чтобы Он меньше, а не больше любил нас».

Если перед художником легкий набросок, которым он хочет развлечь ребенка, то он наверняка не станет беспокоиться о том, что рисунок получился не слишком удачным. Но о своей главной картине, которую любит всем сердцем, он будет беспокоиться снова и снова. Нетрудно представить себе, что могла бы чувствовать картина, которую день за днем и год за годом чистят и правят!

Однако если мы научимся доверять Богу и отдадим себя в Его волю, как в руки умелого Скульптора, отсекающего от корявой глыбы все лишнее, тогда сможет засиять в нас скрытый под бесформенными пластами камня воистину великолепный образ Божий!

– Божия благость заключается в том, что Господь нас очень высоко ценит, что мы для него не какие-то букашки. Для абсолютного, безграничного Бога мы – ограниченные, конечные люди, живущие в земных условиях все человечество, – как говорит Сам Господь, зеница Его ока. И к нам – несовершенным, грешным, страстным, непостоянным – Он относится очень уважительно. Бог все-таки ожидает от нас чего-то очень большого – Он хочет, чтобы мы тоже были абсолютными.

Притча о блудном сыне

Может показаться, что Отец Небесный слишком суров к людям. А разве мы – послушные дети? Можно смело сказать, что благость Божия заключается еще и в том, что Он не карает нас за наше зло в тот самый миг, когда мы совершаем его! Нет, милосердие Его безгранично. И, пожалуй, самый емкий образ, самая впечатляющая аллегория этого милосердия заключена в Притче о блудном сыне (см.: Лк. 15: 11–32).

Священник Алексий Климов так пересказывает и толкует эту притчу:

Он вернул его в сыновнее достоинство, даже не то что вернул – он и не переставал считать его сыном

– У одного человека было два сына. И вот в какой-то момент младший сын потребовал у отца причитающуюся ему часть наследства. Другими словами, как бы сказал: «Отец, мне надоело жить у тебя в послушании, надоело быть все время зависимым от тебя, не просто сыном, а младшим сыном, и мне некогда ждать, пока ты умрешь. Дай мне сейчас то, что я получу после твоей смерти». Это страшные слова! Фактически этот сын в своем сердце уже похоронил своего отца. Но отец отдает ему требуемое, и сын уходит. Уходит довольный: он получил свободу. На самом деле это не свобода, а своеволие, желание безнаказанно и безответственно творить свои похоти. Это он и принялся делать: уйдя в далекую страну, начал жить распутно и, конечно, в конце концов растратил все свое наследство с грешными людьми. А потом наступил голод… И с большим трудом он нашел себе работу – пасти свиней на поле. И вот, находясь с этими свиньями и питаясь вместе с ними из одного корыта, юноша пришел в себя. Очень важные слова – «придя в себя», он вспомнил про отца, вспомнил про дом и сказал: «Пойду к отцу моему и покаюсь перед ним». И придя (а ведь обратная дорога была совершенно другой), он не знал, как отец встретит его. Он приготовил такие слова: «Я виноват перед тобой и перед Богом и недостоин называться твоим сыном. Прими меня хотя бы рабом…» А отец при встрече бросился ему навстречу. И когда сын сказал эти покаянные слова, даже не дал ему договорить. Он вернул его в сыновнее достоинство, даже не то что вернул – он и не переставал считать его сыном. На примере этого отца и сына мы можем сказать, как Господь относится к людям. Люди совершили блуд, оставили Бога, люди от Него уходят, хотят жить в своих похотях, в греховных радостях. Но стоит нам обратиться к Богу, как Господь не поминает нам нашего зла и прощает нас.

Да, мы можем вернуться… И евангельская притча показывает, что нет такого греха, который мог бы превозмочь любовь Божию. Мы можем идти к Отцу с полным доверием, зная, что Он ждал нас все то время, пока мы и не вспоминали о Нем. Ждал, как отец, тосковавший о своем пропавшем сыне.

Однако вот еще один нерадостный акцент: только нужда, голод и одиночество заставили блудного сына прийти в себя и понять, как жестоко он поступил со своим отцом. Разве не так же, как он, поступаем и мы, требуя у Бога все, что Он может нам дать? А потом уносим это прочь и расточаем, ни разу не вспомнив об Отце Небесном, когда живем в благополучии. Как писал иеромонах Роман (Матюшин):

Прости, Отец, лукавство человечье.
Зело непостоянен род людской.
Нас одари – и мы уже далече.
И только голод нас влечет домой.

Но, зная все это, Отец готов Сам выйти навстречу, когда мы нерешительно приближаемся к дому. Готов заключить нас в объятия и оплакать наше жалкое состояние. Потому что Он – благ.

Земное счастье заканчивается со смертью. А счастье, получаемое от Бога, – бесконечно

– И потому, что Господь не соглашается с тем, чтобы мы, назвавшись сынами Божиими, остались просто сынами человеческими. Почему и говорит с укором, что вы должны быть богами, а умираете как человеки (ср.: Пс. 81: 6, 7). Потому что земное счастье – это счастье, которое заканчивается со смертью. А счастье, получаемое от Бога, счастье взаимной любви с Богом – бесконечно. Оно продолжается за гробом, и оно, это счастье, может бесконечно увеличиваться. Человек, будучи сам вечным, сможет из этой бездны черпать все новое и новое счастье.