Призраки прошлого

Священномученик Сергий Кудрявцев с супругой Екатериной Ивановной и дочерью Ольгой Для начала – немного фактов, хотя их можно было бы привести гораздо больше. Не так давно я приобрела очередную книгу из серии, издаваемой Оптиной пустынью, – на сей раз о старце Иосифе (Литовкине). В основе этого издания – воспоминания духовного сына старца Иосифа, Григория Михайловича Никольского. Он происходил из духовного сословия и вырос близ Оптиной. У Григория Михайловича было три брата-священника: Михаил, Валентин и Николай; сам же он священного сана не принимал. Братья Григория Никольского были расстреляны в 1937–1938-м годах, а в 1942-м, вскоре после освобождения Калужской области от немецкой оккупации, был арестован и расстрелян он сам. Вот такие дела – четыре родных брата… И это не то что не единственный, это не редкий пример: читая и перечитывая жития новомучеников и исповедников, подготавливая материалы о них для епархиального сайта, я не раз находила такие семьи. Например, братья Твердовские, саратовские священники – Михаил, Петр и Николай – расстреляны все трое, канонизирован пока только Михаил. Или братья Кудрявцевы – отец Сергий, новомученик, и отец Николай – оба расстреляны, муж их родной сестры, тоже священник, погиб в лагере…

Наши энтузиасты-краеведы, восстанавливающие почти забытую историю своих родных русских сёл, не раз поражали меня цифрами – количеством репрессированных, в том числе и расстрелянных, крестьян и прочих жителей конкретного села или деревни. Счет расстрелянным (одна деревня, подчеркиваю!) шел на десятки, жертвами становились не только «кулаки и подкулачники», но и простые деревенские бабы, и священники, и псаломщики, и приходские старосты, и – очень часто – монахини из разогнанных советской властью монастырей, находившие приют у сельских родственников…

Епископ Вениамин (Милов) И хотя, казалось бы, пора уж к подобной информации привыкнуть и перестать удивляться, – я удивлялась самым наивным удивлением. Мне хотелось спросить: да что же это за власть такая была, если женщина на седьмом десятке лет, не видевшая в своей жизни ничего, кроме избы, церкви и монастырской келлии, была этой власти настолько опасна, настолько страшна, что даже в живых-то ее оставить нельзя было никак, непременно нужно жизни лишить? Старшей из жертв Бутовского полигона, Матроне Конюховой, шел 90-й год. Вы можете представить себе мужчин, которые ее расстреливали? Что они при этом чувствовали, кем себя ощущали? И как они жили дальше, эти люди?

Да, действительно, привыкаем и не можем привыкнуть. Готовлю публикацию о саратовских страницах молодости епископа Вениамина (Милова), исповедника, останавливаюсь на судьбе человека, благословившего его на монашеский путь:

«В сентябре 1922 года, когда к власти рвались обновленцы, а в Саратове не осталось ни одного истинно церковного архиерея, архимандрит Николай (Парфенов) вместе с иеромонахом Петром (Соколовым; после череды арестов скончался в заключении в 1937-м году) в Никольской церкви Николо-Тихоновского скита был тайно хиротонисан во епископы. Хиротонию совершили его ученик, бывший настоятель Спасо-Преображенского монастыря епископ Иов (Рогожин; умер в северном лагере в 1933-м году), епископ Андрей (Ухтомский; расстрелян в 1937-м году в Ярославле) и епископ Варлаам (Пикалов; умер в лазарете Тагиллага в 1946-м году)…».

Епископ Николай (Парфенов) Мне остается добавить, что епископ Николай (Парфенов) тоже умер в тюрьме города Владимира в 1939-м году.

Страшные хроники Бутовского полигона, Коммунарка. Левашовская пустошь, Сандармох, Лисья балка… Остановлюсь, зная, что не открываю сейчас никаких америк: это всё факты известные. А обратилась я сейчас к ним вот почему: в России нашей сегодняшней весьма активны силы, которые хотят, чтобы мы забыли об этой колоссальной трагедии, чтоб мы обесценили эти жертвы, объявили их либо несущественными, либо оправданными. Чтобы мы предали память замученных и расстрелянных – и однозначно воспели власть и строй того времени; восстановили идеологический культ, включающий культ личности «великих вождей».

Чем это мотивируется? Патриотизмом. «Мы должны гордиться своей страной и ее историей; хватит уже ее хулить». Люди, которые говорят правду о жертвах, объявляются злонамеренными хулителями, ненавистниками своего Отечества, антипатриотами, наконец, «либералами». Хотя всё наоборот: именно любовь к своему Отчеству заставляет нас помнить о его мучениках, видеть их трагедию такой, как она есть, ясно отвечать на вопрос, почему это происходило, почему одни русские люди становились палачами, а другие – жертвами. Добрая гордость страной законна и правильна – нам есть чем гордиться, – но это должна быть гордость с открытыми глазами. Наше духовное наследство действительно бесценно. И оно включает подвиг христианских новомучеников.

Бутовский полигон

Добрая гордость страной законна и правильна – нам есть чем гордиться, – но это должна быть гордость с открытыми глазами

Когда в Москве проводилось голосование относительно памятника Дзержинскому, одна дама написала в соцсети: «Я проголосовала за возвращение Дзержинского, потому что я не хочу, чтоб мои внуки ненавидели страну, в которой живут». Меня это поразило. Значит, для того, чтобы любить Россию, надо непременно «Железного Феликса» возлюбить?.. Не могу, конечно, говорить за всех, проголосовавших против памятника главному чекисту, но, сдается мне, не одна я отдала свой голос святому князю Александру (голосовать могли и не москвичи тоже) – именно потому, что Россию люблю. Эта любовь не имеет ничего общего с примитивным вариантом антисоветчины – тотальным отрицанием всего доброго, что делалось народом, людьми в этот советский период, всех побед, которые были одержаны. Но эти победы – они, безусловно, России принадлежат, хотя она и называлась в тот момент Советским Союзом. Это было имя временное, и мы не можем, не должны закрывать глаза на то, с чем оно было связано – не только с победами, но и с духовным и физическим насилием, принудительным безбожием, массовыми репрессиями.

Памятник Дзержинскому на Лубянке в Москве Огромная беда наша – в тех самых «лени и нелюбопытстве», о которых еще Пушкин писал, и в невежестве как следствии. Один саратовский коллега, неглупый вроде бы человек, адресовал мне в соцсети следующее рассуждение:

«О жестокости большевиков сейчас говорят много, но на самом деле их можно понять и есть за что поблагодарить. Какой была царская Россия? Нищая, почти поголовно неграмотная, отсталая стран без будущего. Будущее перед нею раскрыли именно ненавистные тебе большевики».

Ну, что тут скажешь? Наследство советских учебников истории почему-то чрезвычайно живуче, и историческое невежество своих позиций не сдает; про «немытую Россию» царских времен и даже про «социальный ад», который якобы являло собой это государство, я слышу и читаю периодически. Меж тем источников, показывающих нам совершенно другую страну, предостаточно. Какой же она была, эта страна, Российская империя? Не идеальной, нет, – мы делаем ошибку, если ударяемся в «контрмифологию», видя царскую Россию истинным раем на земле. Это было реальное государство со своими проблемами, но, безусловно, способное их решить; мощное, просвещенное, активно развивавшее свою экономику, промышленность, науку образование, культуру. Более подробно останавливаться не буду – повторюсь, источников достаточно. Особо рекомендую книгу митрополита Тихона (Шевкунова) «Гибель империи».

Да, я не историк. Я вполне могу чего-то не знать, и всегда рада узнать то, чего я не знаю. Тем более что любая земная ситуация и любой действующий в истории человек – всегда неоднозначны. И дискуссия уместна – о любых событиях, о роли любого лидера, любого государственного деятеля. Но современные православные сталинисты – есть такие, их немало, они активны – предлагают нам не дискуссию и не спектр мнений. Они требуют, чтобы их точка зрения на данную фигуру была признана общецерковной – обязательной в Церкви. Об этом говорят заголовки их статей: «Антисталинисты – враги Церкви», «Антицерковность антисталинизма». Авторы пламенных манифестов предупреждают: если Церковь не реабилитирует Сталина и не поднимет его на некий щит, она «превратится в антинародную и антигосударственную силу». Это почему же, интересно? Потому, оказывается, что Сталин по-прежнему любим народом (ссылка на рейтинги) и необходим сегодня нашей стране как пример и знамя, как часть той идеологии, которую мы должны срочно выработать – и которая вот именно сегодня «будет хорошо работать».

Простите, но ведь Церковь-то идеологией заниматься не должна, у нее предназначение другое. Она не должна также и следовать за большинством – даже если это действительно большинство! И кто дал право сегодняшним апологетам Сталина называть врагами Церкви – то есть, по сути, врагами Христа! – тех, кто не разделяет их мнение? Право на их мнение я лично за ними оставляю, и членство их в Церкви никакому сомнению не подвергаю, несмотря на всё свое с ними несогласие. Более того: я и их аргументы стараюсь услышать, исходя, опять же, из того, что всякая земная ситуация неоднозначна, и всякий человек парадоксален. Не Сталин начал репрессии? Совершенно верно, их начали в 1918-м году Ленин, Свердлов, Троцкий, Дзержинский и вся прочая «ленинская гвардия». Но это известный факт (бурно доказывающие это сталинисты-антиленинцы ломятся, по сути, в открытую дверь), и каким образом это оправдывает Сталина в том, что происходило не при Ленине, а именно при нем? Не один Сталин в репрессиях виноват? Конечно, не один, тут много имен еще можно назвать, и они тоже известны. Но это ведь показывает нам лишь то, что представляла собой сталинская партия, которую сейчас пытаются реабилитировать вместе с ним. Сталин позволил избрать Патриарха, открыть духовные учебные заведения, а также многие храмы, Сталин вернул некоторых епископов из лагерей и ссылок? Всё это правда, и правда промыслительная: великая, страшная война заставила вождя на многое посмотреть по-другому. Но ведь никакой свободы совести нашему народу тогда даровано не было; Церкви позволили немножко дышать, но не более того. Состояние ее оставалось подавленным, и репрессии продолжались, хоть и не в том, конечно, масштабе, что в 1936–38-м годах. Вспомните хотя бы архимандрита Вениамина (Милова) – в будущем епископа Саратовского и Балашовского ,– в каком году его арестовали в третий, последний раз? В 1949-м. И он погиб бы в голодной казахстанской ссылке, если бы не посылки от преданных духовных детей.

В Церкви человека принимает Христос, а не товарищ Сталин, как бы мы его ни оценивали

В любом случае снять с главы государства ответственность за всё, что происходило в годы его правления, включая растаптывание Церкви и утопление ее в крови, включая массовое закрытие, поругание и уничтожение православных храмов, в том числе и древних, связанных с великими событиями российской истории, – лично мне возможным никак не представляется. Из чего не следует, что я враг Церкви. В Церкви человека принимает Христос, а не товарищ Сталин, как бы мы его ни оценивали. Только Сын Божий может сказать: «Я никогда не знал вас; отойдите от Меня, делающие беззаконие» (Мф.7, 22–23). И не раньше услышит это от Него кто-то несчастный, чем в Последний день.

Мне представляется, что деятельность внутрицерковных сталинистов – это подмена духовности идейностью, веры – идеологией. Но я не хочу при этом сказать, что идеология – это что-то заведомо плохое. Идеология – это нечто неизбежное. По сути, ведь верно: государства без нее не бывает, отсутствие государственной идеологии – как было у нас в ельцинский период – это признак тяжелого кризиса государства и общества. Но, как мне кажется, идеологию нельзя придумать искусственно, ее нельзя также и навязать. Идеология должна сама родиться из правды. Именно из правды, а не из того, что кому-то нравится правдой считать. Из правды полной, потому что полуправда, по слову Дмитрия Сергеевича Лихачева, есть худший вид лжи. Это трудный путь, но это путь обретения себя – человеком, народом, обществом, государством.

Кто-то спросит: «Ну, а какова же в этом роль Церкви? Выше вы сказали, что она не должна заниматься формированием идеологии…». Конечно, не должна. Церковь не должна и пожары тушить, к примеру, но вот благословить пожарных и молиться о них – это она может делать и делает. И у того огнеборца, который молится, всё получится: он и пожар потушит, и людей спасет, и сам уцелеет. Так и здесь: будем молиться по-настоящему – сможем обрести ясное и трезвое общественное сознание… которое, по сути, и есть лучшая из идеологий.