«Вера и стремление к духовности у нас в генах…»

С каждым годом становится все меньше людей, которые пропустили через свою плоть и душу кровавые события 1941 – 1945 годов. Их воспоминания отличаются живой подробностью. Один голос, звучащий сегодня в записи моего диктофона, стоит, может быть, сотни написанных страниц. Можно долго спорить о религиозности на войне; у каждого очевидца свой опыт, который дополняет и оттеняет складывающуюся подобно мозаике картину. О том, как верили и не верили в Великую Отечественную, я беседую с ветераном-подводником капитаном третьего ранга Владимиром Анатольевичем Скородумовым.

Скородумов получил за свою службу звания и награды, но о них упоминает как-то вскользь. Зато подробно рассказывает о том, как вернулся в Петропавловск-Камчатский и до 1948 года принимал участие в военных действиях по освобождению от японцев Курильских островов в 5-й бригаде подводных лодок.

Так пунктирно можно обозначить грандиозный боевой путь Владимира Анатольевича. Но сколько за этим стоит боли, ужаса, страданий, сколько потерь! Говорят, на войне атеистов нет. Я спрашиваю, видел ли он среди своих сослуживцев верующих людей. Ветеран отвечает:

— Знаете, на наших кораблях о Господе Боге даже разговоров вообще никогда не было. А так чтобы перекреститься или как-то еще проявить религиозность, и речи быть не могло. И я вам сейчас объясню почему. На флот матросы все попадали по комсомольскому набору, офицерский состав — члены партии. Когда в подводном положении идешь — абсолютная тишина, и если кто-то выскажется чересчур эмоционально или что-то божественное помянет, сразу же замечание. Раз только видел я, как один командир, не из наших, перед атакой осенил себя крестным знамением.

Интересуюсь, была ли вера лично у него? Какой-то поиск, сомнения в правильности атеистического мировоззрения?

— В то время не было,— отвечает Владимир Анатольевич.— Когда тебя начинают атаковать, теснить, о Боге не успеваешь подумать, все силы сконцентрированы на выполнении задания: глубинные бомбы летят, только успевай уворачиваться!

Как же без веры удавалось побеждать страх смерти?

— Сначала была досада, что мы терпим неудачи на войне, были обида и азарт, хотелось Родину от немцев защитить. Тем более, я же принял присягу — значит, должен быть ей верен. А после того как в 1942-м вышел приказ № 227 «Ни шагу назад», он, пожалуй, сильнее всякой присяги на нас действовал. Правда, когда я вернулся с войны, бабушка и мама говорили, что остался в живых, потому что крещеный.

Окрестили и маленькую дочь Владимира Анатольевича: его мама пригласила для этого священника прямо в дом. Не побоялись. А с женой Еленой он познакомился еще до возвращения в Саратов: она училась в Петропавловске-Камчатском в морском техникуме на штурманском отделении. На Дальнем Востоке и поженились. Многим позже кто-то, желая навредить Владимиру Анатольевичу, пустил слух, будто Скородумовы после гражданской регистрации брака обвенчались. Но нашелся человек (он был секретарем Дальневосточного крайкома), который и опроверг эти слухи, сказав, что на Камчатке нет «ни попов, ни церквей — об этом даже поговорка в народе ходит». Дело сразу было прекращено.

Говорим о дне сегодняшнем. Ветеран войны с болью смотрит на многие вещи, которые происходят в современном обществе, особенно с молодежью. И конечно, конфликт поколений здесь совсем ни при чем:

— Жалко мне молодых девчонок и мальчишек, которых увлекает вся эта красивая, но пустая жизнь, мишура. И радует, что все больше молодежи сейчас идет в храмы. То, что Православная Церковь делает для возвращения в сознание людей нравственных основ, очень важно и нужно, это принесет только добрые плоды. Ведь все-таки вера и стремление к духовности у нас в генах остались, в исторической памяти.