Язык богослужений: церковнославянский или русский?

Скажите, пожалуйста, верным или неверным, с Вашей точки зрения, является следующее утверждение: «Я считаю, что в православных храмах службы должны вестись на современном русском языке, а не на старославянском».

Результаты опроса

Интересно, что представители разных возрастных групп отвечали примерно одинаково.

Изменить язык церковных богослужений с церковнославянского на современный русский чаще хотят безработные респонденты (44%), граждане, имеющие образование ниже среднего (43%), россияне, высоко оценивающие общественную деятельность Патриарха (46%).

Среди тех, кто хотел бы по-прежнему слышать церковнославянский во время церковных служб: образованные россияне (45%), предприниматели и руководители (48%), респонденты, занимающиеся наукой и работающие в сфере образования.

Зато среди православных около половины опрошенных высказались за изменение языка церковных богослужений. Однако чаще так думают невоцерковленные верующие. Против перевода церковных служб на современный русский выступают те православные, которые регулярно подходят к Причастию.

Что касается федеральных округов: чаще всех выступают за изменение языка богослужений проживающие в Южном и Северо-Кавказском федеральном округе. Жители Уральского ФО, напротив, реже хотят изменения языка церковных служб. Но еще реже о необходимости перевода говорят на Дальнем Востоке, - впрочем, среди них 39% не могут дать конкретный ответ.

Чаще других затрудняются с ответом самые обеспеченные из опрошенных.

КОММЕНТАРИИ К ИТОГАМ ОПРОСА

Протоиерей Всеволод Чаплин

Очевидно, как церковная среда, так и общество в целом серьезно разделены в том, что касается вопроса языка богослужения. А значит, на мой личный взгляд, здесь не может быть легких решений или попыток утвердить силой, что называется, «продавить» одну из существующий позиций.

У нас есть приходы, в которых легко приживутся отредактированные богослужебные тексты, будут приняты брошюры с параллельным русским переводом и другие средства, позволяющие сделать богослужение более понятным. Но есть приходы, в которых изменение даже одного слова может привести к серьезным нестроениям и даже к расколу. Поэтому при дальнейшем обсуждении этого вопроса и принятии решений нужен взвешенный, ответственный, продуманный подход. Нужно рассмотреть все аргументы, которые иногда не знает, а может быть и не желает слышать та небольшая, но активная часть образованной церковной и околоцерковной среды, которая привыкла считать, что все новое – хорошо, а все старое - плохо. Надо иметь в виду, что поспешность суждений, в том числе призывов к немедленной реформе богослужебного языка, часто связана с недостаточностью знаний   и опыта церковной жизни.

Церковнославянский – интересный, глубокий язык. Я, например, раньше не знал, что слова «живот», «житие» и «жизнь» имеют в нем существенно разные оттенки смысла. Но недавно я прочел текст, в котором это убедительно объяснялось.

Мне кажется, обсуждать проблему языка богослужения нужно и дальше. На уровне серьезной вдумчивой дискуссии, а не на уровне спора, в котором решающими будут аргументы типа «я всегда за все старое» или «я всегда за все новое».

Юлия Синелина

Результаты Всероссийского репрезентативного опроса, проведенного Службой СРЕДА показывают, что общество в своем отношении к этой проблеме разделилось на две равные части – 37% – за, 36% – против, и у трети опрошенных нет своего мнения. При этом, по данным опроса, среди православных доля респондентов, поддерживающих изменение языка церковных богослужений, выше и составляет 43% , но, как отмечает сама Служба среда, – это в основном невоцерковленные православные.   Те же православные, которые регулярно причащаются, не поддерживают нововведений (55% - против).

На мой взгляд, предлагаемые изменения в языке церковных богослужений могут осложнить и без того достаточно непростую ситуацию, сложившуюся сегодня в Церкви. Опрос показывает, что эта тема разделяет и общество в целом, и православных. Значительная часть наиболее активных и воцерковленных православных и, что не немаловажно монашества, выступает против подобных нововведений. И если для невоцерковленных верующих изменение десятка слов в богослужебных текстах не является принципиальным вопросом, то эта же мера может вызвать непредсказуемые последствия среди наиболее консервативной части церковного народа. Этот шаг прибавит жару к обсуждаемой православными теме введения электронного правительства и усилит тревожные настроения в этой среде. Кроме того, у определенной части церковного народа это решение может подорвать доверие к церковной иерархии.

Не стоит в третий раз наступать на одни и те же грабли: Раскол, Обновленчество – все это закручивалось вокруг богослужебных текстов. Нам сегодня остро нужна консолидация общества, консолидация православных. Предлагаемые изменения не заставят слабовоцерковленных православных чаще ходить в церковь, но могут оттолкнуть определенную часть активных и убежденных православных. Сегодня нам надо искать объединяющие решения – укрепление приходов, развитие приходской деятельности, миссионерство, социальная работа, поддержка нуждающихся, борьба с сиротством – это то, что объединит и консерваторов и либералов, а вот язык богослужений лучше не трогать.

Виталий Найшуль

Понятно, что невоцерковленные люди предпочитают, чтобы богослужение велось на понятном им русском, а не на непонятном им церковнославянском. Другое дело, что религиозные способности русского языка, даже потенциальные, не говоря уже об актуальных, вызывают большие сомнения. Чтобы увидеть это, достаточно почитать переводы псалмов на русский язык. Понятно и то, что чем образованнее человек, тем сильнее он ощущает недостатки русского языка.

По-видимому, церковнославянскому языку придется массово обучать. Мы учим иностранные языки для взаимопонимания с другими людьми. Церковнославянский придется учить для взаимопонимания с Богом. А это не менее важно для успешной жизни.

Русский язык, блестящий во многих отношений, плох еще и для выстраивания логических рассуждений. Не решает проблемы и церковнославянский язык, который в этом отношении является редуцированной калькой древнегреческого. Поэтому факультативное введение древнегреческого языка в вузовские программы крайне желательно и для массового богословия образованного населения, и для процветания светских наук.

Протоирей Николай Балашов

Данные опроса интересны, и они примерно соответствуют тем общим впечатлениям о настроениях в Церкви и в обществе в связи с этой темой, которые сложились у меня за годы священнического служения.

Дискуссия о языке богослужения в России имеет уже длительную историю. В начале ХХ века тоже высказывались самые разные мнения. Вопрос рассматривался и на Поместном Соборе 1917–1918 годов, но революция не дала возможности довести до завершения ни начатое обсуждение, ни работу возглавлявшейся будущим Патриархом Сергием синодальной Комиссии по исправлению богослужебных книг, компетенцию которой планировалось расширить, поручив ей более широкий круг вопросов.

В послереволюционные годы идеи приближения богослужебных текстов к пониманию церковного народа были в значительной степени скомпрометированы их эксплуатацией в пропагандистских целях раскольниками-«обновленцами», которые в конъюнктурных целях были готовы на радикальный пересмотр многих норм церковной традиции.

Попытки возобновления дискуссии о языке богослужения в 90-е годы выявили весьма резкие противоречия в церковной среде. Они во многом сохраняются и сегодня. Однако очевидно, что ни одна из точек зрения не может претендовать на исключительность. Необходимо серьезно и уважительно относиться к существующим мнениям и продолжать ответственный, компетентный диалог. Ведь проблема понимания богослужения как людьми, впервые приходящими в храм, так и богомольцами «со стажем» и даже священнослужителями – реально существует. Это не выдумка «модернистов».

Другое дело, что решать эту проблему можно по-разному. Это, в частности, и усилия по распространению знаний о церковнославянском языке, и издание учебной литературы, и редактирование богослужебных текстов в направлении приближения их языка к пониманию современного человека.

Постановка вопроса в форме «русский или церковнославянский» страдает чрезмерным упрощением. Ведь и церковнославянский язык нашего богослужения менялся на протяжении веков. Язык, на котором мы сегодня молимся, – далеко не язык святых Кирилла и Мефодия. Да и русский язык, как нам хорошо известно, далеко не сводится к разговорным его формам.

Так что – не будем спешить с выводами. Сохраняя мир в церковном обществе, важно продолжить обсуждение языкового вопроса, которое в Церкви уже ведется, в том числе, и в рамках деятельности Межсоборного присутствия.

Ольга Васильева

37% - это не показатель каких-то протестных настроений. Он говорит только о том, что церковнославянский язык мало кто знает. И на самом деле результаты опроса – позитивные: они указывают на то, что люди стремятся понять происходящее во время богослужений, хотят вникать на Литургии в каждое слово.

Церковная сторона должна откликаться на это стремление к познанию: нужны курсы катехизации для взрослых, священники должны объяснять в храмах значение тех слов, которые звучат во время богослужений, можно привлекать преподавателей и студентов исторических, филологических факультетов - среди них есть люди, готовые помочь. (Кстати, дети, учащиеся воскресных школ, хорошо знают церковнославянский). Есть прекрасный, неоднократно переиздававшийся, букварь Тихомирова. Так что выучить церковнославянский язык – на самом деле не такая уж большая трудность, и проблема, на мой взгляд, решаема.

Я думаю, людей можно увлечь, они с интересом начнут изучать язык. Каждому человеку радостно понимать то, что он год назад не понимал. Только для этого, повторяю, в храмах надо работать с прихожанами.

В некоторых храмах Москвы при входе дают книжки с переводом Литургии. И сколько людей стоит с этими книжками во время службы! Так, постепенно, сверяя русский текст, который перед глазами и церковнославянский, который они слышат, люди начинают понимать каждое слово, и книжка со временем им станет не нужной.

Сколько столетий ведется дискуссия о том, переводить или не переводить язык церковных богослужений. Но церковнославянский – язык Церкви. Церковный перевод был сделан именно на этом языке, и любая попытка перевести на современный русский без осенения свыше еще ни к чему хорошему не привела. Не случайно же выдающийся филолог Сергей Аверинцев, хорошо чувствующий слово, занявшийся переводом, позже отказался. Ведь нужен же не только красивый перевод, там другим все окрыляется: духовной составляющей. Потому церковным людям и не надо другого языка во время богослужений, кроме церковнославянского.