Пандемии на Руси

Часть 1: Христос сказал: будут моры…

Пандемии возникают в мире постоянно – с интервалом от 10 до 50 лет. Регулярность же эпидемий не счесть. Читая в летописях сведения о многочисленные морах, диву даешься, как всё это выдержал наш многострадальный народ. Как он не вымер? Как на Руси продолжали рождаться дети, развиваться ремесла, строиться храмы, выигрываться сражения, а сама Русь невероятно разрасталась границами?

Моры прошлых веков

Первая отраженная в летописях эпидемия случилась на Руси в 1092 году. Охватив Полоцк, перекинулась на Киев. По-своему понятая и по-своему запечатленная в летописи эпидемия вызвала немалое смятение среди людей. Вот что читаем в Лаврентьевской летописи:

«Предивное чудо явилось в Полоцке в наваждении: ночью стоял топот, что-то стонало на улице, рыскали бесы как люди. Если кто выходил из дома, чтобы посмотреть, тотчас невидимо уязвляем бывал бесами язвою и оттого умирал, и никто не осмеливался выходить из дома».

Как видим, многие отсиживались по домам, надеясь спастись от мора. Летопись отражает духовное толкование эпидемии:

«Это случилось за грехи наши, так как умножились грехи наши и неправды. Это навел на нас Бог, веля нам покаяться и воздерживаться от греха, и от зависти, и от прочих злых дел диавольских».

Жестоки и беспощадны были моры прошлых веков. Согласно Новгородской I летописи, в 1128 году мор постиг Новгородские земли. «И ели люди лист липы, кору березовую…», трупы же валялись повсюду, так что от смрада и выйти было нельзя. Впервые из летописи нам известно, что нанимались особые прислужники, которые хоронили за городом тела погибших от эпидемии.

Подлинная же катастрофа разразилась в XIV веке – чума.

Удивителен Промысл Божий. Вспыхнув возле монголо-китайской границы примерно в 1320 году, черная смерть, подобно пожару в сухом лесу, распространилась по миру, Руси же коснулась не сразу. Центральная Азия и Золотая Орда, Ближний Восток и Константинополь, Египет и Восточное Средиземноморье, вся Европа и Англия, Скандинавия и Ирландия – все оказались подобны маленькой мышке в лапах у хитрой кошки. Уже как 30 лет гуляла по миру пандемия, описывая полный круг возле Руси. Восток, юг, запад, север – все страны сдались, а в центре держалась Русь. И только в 1352 году черная смерть нанесла свой удар.

Поветрие началось со Пскова. Напуганные жители обратились за помощью к Новгородскому архиепископу святителю Василию. Прежде псковичи не раз досаждали ему своим непослушанием, однако в постигшей беде он немедленно проявил участие. Прибыв во Псков, совершил богослужение в трех церквах, крестным ходом обошел город и, как мог, утешал местных жителей. Он заразился и умер на обратном пути. А безжалостная чума бушевала в Новгороде.

Выкашивая города и селения, пандемия не жалела ни плачущих деток, ни отчаявшихся родителей. Смоленск, Чернигов, Суздаль, Киев… Согласно Никоновской летописи, в Глухове и на Белоозере «ни един человек не остался, вси изомроша».

Точных данных об эпидемии в Москве нет, но известно, что в это время умер великий князь Симеон, прозванный Гордым. Перед этим он оплакал двух малолетних своих сыновей, похищенных неизвестной болезнью. Умер и его младший брат Андрей Серпуховской. И прославленный в лике святых Московский митрополит Феогност умер в то же самое время.

Чума отступала и приходила опять. А в перерывах – другие поветрия. Иной раз летописи рисуют страшную картину: поля наполнены урожаем, а собирать его некому – сами люди стали обильным урожаем смерти.

В XV веке – оспа.

В XVI-м – зверствовал сыпной тиф.

Маленьким язычком пламени чума вновь обнаружила себя на одном из московских дворов и возгорелась могучим пожаром в августе 1654 года. Спасти столицу от поветрия не способны были ни врачи, ни государственная власть. Царь с войсками находился в Смоленске: шла война с Польшей. А патриарх Никон едва успел вывезти из Москвы царицу и детей царя.

«…уже в Москве и слободах православных христиан малая часть остается, а стрельцов от шести приказов ни един приказ не остался…»

Князь Пронский, исполнявший в Москве должность царского наместника, сообщал царю в челобитной:

«…уже в Москве и слободах православных христиан малая часть остается, а стрельцов от шести приказов ни един приказ не остался, из тех достальных многие лежат больные, а иные разбежались, и на караулах от них быть некому… и погребают без священников, и мертвых телеса в граде и за градом лежат, псами влачимы…»

Некому было охранять ворота города и даже сторожить арестантов в тюрьмах. Умер и сам Пронский, вскоре умер и заместитель его. Согласно летописям и свидетельствам очевидцев, поумирали архимандриты и игумены, монахи и монахини, священники и диаконы и всякие церковные причетники. Прекратилась торговля, все государственные службы вымерли. Начались грабежи. По наблюдениям Павла Алеппского, Москва, «прежде битком набитая народом, сделалась безлюдной… Собаки и свиньи пожирали мертвых и бесились, и потому никто не осмеливался ходить в одиночку».

Царь послал для охраны ворот 600 стрельцов, но они все умерли, посылал еще дважды по столько же, и опять-таки все умирали.

И вот здесь возникает очень важный вопрос о мерах борьбы с пандемией. Как бы мы того не хотели, но на протяжении многих печальных опытов человечество пришло к одной более-менее устойчивой мере – карантин.

Карантины

Главным правилом борьбы с чумой в средние века считался девиз: «Бежать дальше, дольше, быстрее». Бежать из зараженного места требовалось как можно дальше, насколько возможно быстро, и оставаться вдали от очага эпидемии как можно дольше. Но исполненное не вовремя правило служило лишь распространению эпидемии – дальше, дольше, быстрее. Поэтому принимались более строгие меры.

Первые в буквальном смысле карантины появились не у нас. Они возникли в Венеции в 1348 году. Так поначалу назывались специальные дома, в которых содержались приехавшие из зараженных мест. Они удерживались там сорок дней, и отсюда пошло само название «карантин»: итальянское quarantena, от quaranta giorini – сорок дней.

Моровые поветрия предполагали серьезные ограничения. Во время эпидемии чумы в 1666 году во Франкфурте было издано постановление, в котором среди прочего значилось:

«Граждане, живущие в зараженных домах, должны воздерживаться от посещения общественных рынков и церквей… пастор, обходящий чумные дома, не должен соприкасаться со здоровыми людьми».

Так было в Европе, а что же у нас?

Поскольку эпидемии – попущение Божие, то к Богу и обращались прежде всего. Крестные ходы со святыми иконами вокруг пораженных поветрием мест, моления, покаяние. А также традиция обыденных храмов, то есть построенных «об един день». Это уникальная традиция, царившая на Руси с XIV по XVIII века. Храм начинали строить еще затемно, всем миром – селом или городом, но до заката его уже завершали и в нем молились Богу о прекращении мора.

Храм начинали строить еще затемно всем миром, но до заката его уже завершали и в нем молились Богу о прекращении мора

Так объединялись люди в покаянии и молитве, в едином деле, прося у Бога особой помощи.

Но принимались и меры естественного характера. К XIV веку на Руси прекрасно знали, что многие поветрия, в частности чума, заразны. И что вылечить их нельзя, тоже знали. Поэтому город, в котором развивалась эпидемия, полностью изолировался. Всюду выставлялись заставы, кордоны, возвращавшие бегущих из города обратно. В 1387 году случился мор в Смоленске. Из города успели выйти пять человек, и город затворили. Изоляция неизбежно влекла неудобства. Здоровые жители вынуждены были оставаться с зараженными. А продовольствие в блокированных селениях истощалось.

Встречающиеся в летописях указы бывали крайне строги. Новгородская II летопись сообщает о чуме, охватившей Новгород в 1572 году:

«И поставили заставы по улицам и сторожей: в которой улице человек умрет знаменем, и те дворы запирали и с людьми, и кормили тех людей улицею, и отцом духовным покаивати тех людей знаменных не велели; а учнет который священник тех людей каяти, боярам не доложив, ино тех священников велели жечь с теми же людьми с больными».

Исповедующий священник рассматривался как возможный переносчик заразы от больного к здоровым. Для исповеди зараженных священнику требовалось особое разрешение – «боярам доложив». То есть прецеденты строгих запретов в истории были.

Впрочем, разразившаяся в Москве чума 1654 года сопровождалась хаосом. Поступали сведения о том, что священники, отпев умерших, возвращаются домой, разнемогутся и умирают. Царица с детьми из Троицой обители 27 августа направила в Москву Казанскую икону Божией Матери и образ преподобного Сергия Радонежского, «чтоб Господь Бог утишил праведный Свой гнев». А затем всё сообщение с городом прекратили.

На заставах велено было без всякой пощады гнать всех обратно, а пытающихся обойти заставы тайными тропами ловить и казнить. Но народ старался бежать из Москвы всеми возможными способами. Чума попала в другие города.

Предполагается, что в одной только Москве от эпидемии умерло более половины жителей (к примеру, в Чудовом монастыре из 208 монахов в живых осталось лишь 26). Оставшиеся очаги дали новую вспышку эпидемии в 1656 году. Патриарх Никон обратился с особым указом: всем наложить на себя пост, исповедоваться, раскаявшись во грехах своих, причаститься Святых Таин и так умолять Бога о прекращении поветрия. Москву эпидемия уже не затронула.

Духовное делание и естественное врачевание – вот два крыла для преодоления морового поветрия

Духовное делание и естественное врачевание – вот два крыла для преодоления морового поветрия. Священники молятся, врачи лечат, а люди слушаются тех и других – вот идеал, который бы соблюсти при любой эпидемии.

Молитва и пост понятны православному человеку. Понятны крестные ходы и возведение всем миром в течение дня обыденных храмов во избежание мора. Но не всегда были понятны меры естественной предосторожности. Карантины, заставы, запреты – это всегда неудобство. А где неудобство, там и недовольство людей. Независимо от вида и меры запрета. Всякий запрет сопровождается недовольством. Недовольство выражается в слухах и сплетнях. Последние же способны привести к самым неожиданным последствиям.

Бунты ради… благочестия

В 1771 году в Москве случился Чумной бунт (это последняя эпидемия чумы в Европе). Люди не доверяли врачам и больницам, считая, что никто из попавших в карантин не выходит оттуда живым. Кроме того, объявился некий фабричный, который заверял, что видел во сне Богородицу. Согласно его «откровению», город наказан за то, что никто 30 лет не служил молебнов у Боголюбской иконы Божией Матери на Варварских воротах, и поначалу Господь вообще хотел наказать Москву каменным дождем.

К иконе самочинно приставили лестницу. Вокруг царило страшное столпотворение. Во избежание распространения заразы Московский архиепископ Амвросий (Зертис-Каменский) пытался убрать лестницу и запретить массовые скопления людей, а короб для приношений перед иконой запечатать. Всё это было истолковано как богоборчество. Толпа взяла приступом Донской монастырь, выволокла архиерея за ворота и растерзала.

Мятежники громили монастыри, где обустраивались карантины; избивали врачей

Стихийно возникший бунт обернулся погромами. Мятежники громили монастыри, где обустраивались карантины. Избивали врачей. Чудом остался жив известный ученый, основатель эпидемиологии в России Даниил Самойлович. Он добровольно приехал в Москву бороться с чумой, заведовал чумными госпиталями. Жестоко избитый бунтовщиками, он спасся только лишь потому, что заверил толпу: он не доктор, а подлекарь (то есть помощник лекаря).

К слову, убиенный архиепископ Амвросий предписывал священникам увещать прихожан поститься, по двухдневном приготовлении исповедоваться и приобщиться Святых Таин. Но он же предложил и некоторые новые меры: исповедовать зараженных людей без личного соприкосновения с ними, по возможности через дверь или окошко, стоя поодаль. Умерших он предписал хоронить в тот же день, не завозя в церковь, а в храме совершать заочное отпевание. Массовых скоплений для молений он не одобрял. Всех этих новшеств ему не простили.

Где присутствовали элементарные меры предосторожности, там мерещился какой-то заговор вышестоящих, мерещилось нечто богоборческое и антицерковное.

С 1817 года начались пандемии холеры. России они достигли в 1830 году. Соответственно, вспыхнули холерные бунты. Распространялись слухи, что в карантинах специально отравляют людей, что доктора и начальство рассыпают по дорогам яд, отравляют хлеб и воду. Кажется невероятным, но в Петербурге для спасения от разгрома центральной холерной больницы понадобилось не только вводить войска, но и императору Николаю I лично обращаться с речью к бунтующей толпе.

Инъекции и вакцины

К сожалению, в наши дни приходится слышать подчас самые чудовищные версии. В том числе и такие, что врачи специально заражают священников и монахов, когда берут у них тесты. Утверждается, что таким образом Минздрав пытается вывести из строя служителей Церкви. И так объясняется повальное заболевание священнослужителей и монахов.

В каком-то смысле это подобно ситуации в Африке. Во время вспышек лихорадки Эбола в Конго медики делают населению инъекции. Но радикально настроенные группировки считают, что «люди в белых халатах» пришли убивать туземцев своими инъекциями. Подводится и своя аргументация. Ведь кто-то из населения действительно умирает, в том числе и после инъекций. В итоге группировки нападают на медицинские центры. Счет нападениям идет на сотни.

Когда-то святитель Иннокентий Московский проповедовал народам, жившим на Аляске и прилегающих островах. Веру во Христа усердно принимали алеуты. А вот жившие рядом с ними колоши (тлинкиты) оказались воинственны и подозрительны. Проповедовать им было практически невозможно. Но на острове началась эпидемия оспы, колоши гибли один за другим, а русские и алеуты, которым оспа была привита, оказались невредимыми. Тогда колоши согласились принять помощь от русских, им привили оспу, и смерть отступила. После этого они перестали смотреть на русских как на врагов и постепенно начали принимать православную веру. Святитель Иннокентий затем научил их самих прививать себе оспу.

Святитель Иннокентий научил алеутов и колошей прививаться от оспы

Мы живем в уникальное время, когда можно вакцинироваться, а можно и нет. Потому что основные мучившие человечество пандемии отступили. Родители добровольно выбирают, ставить ли детям прививки или не ставить. Но ситуация бывает иной.

В 1959 году известный художник Алексей Кокорекин (автор знаменитых плакатов «За Родину», «Смерть фашистской гадине» и др.) заразился в Индии оспой. К слову, черная оспа (она же – натуральная оспа) – самая заразительная из инфекций, от нее нет лекарств, и человечество выжило к нашим дням лишь потому, что смертность от оспы составляет около 40 процентов. Кокорекина положили в больницу имени Боткина с диагнозом «грипп». Вскоре он умер. А оспой заразились все лежавшие с ним пациенты, а также врачи, а также истопник больницы, прошедший мимо его палаты по коридору, а также мальчик, лежавший на другом этаже, – инфекция пробралась через вентиляционный канал.

Когда болезнь распознали, прошло три недели. И вот тогда Москву отрезали от всех авиационных, автомобильных и железнодорожных сообщений. В считанные дни на карантин поместили почти 10 000 человек. Выявили 45 зараженных. К сожалению, трое из них умерли. Менее чем за неделю в Москве и Подмосковье вакцинировали от оспы почти 10 миллионов человек. Врачам помогали все, кто имел хоть малое отношение к медицине, вплоть до учащихся медвузов. Вакцинация проводилась тотально и без лишних разговоров или согласия. Старые и молодые, умирающие и приезжие – все были вакцинированы без споров о вреде или пользе прививки. Правильно это или нет? Но масштабной эпидемии удалось избежать.

Мы не оставлены Богом

Споры, смущения, страхи – это всё естественно для всякого нестабильного времени. Понятны недоумения и вопросы, попытки выяснить, откуда пошла вся эта напасть. Понятны и всевозможные опасения. Но над всем нашим испорченным, погрязшим во грехах миром есть Божий Промысл. Разве же Господь попускает пандемии для того, чтобы погубить человечество?

Мы задаемся вопросом: где же путь спасения от скорбей? Тогда как, может быть, скорби – это и есть путь спасения.

Мы задаемся вопросом: где же путь спасения от скорбей? А ведь скорби – это и есть путь спасения

Скорби – это собственно и есть путь, на котором Бог освобождает нас от чего-то худшего. И время, проведенное на карантине, даже вынужденное удаление от храма, может обернуться огромной пользой для души, если это время посвящается Богу и ближним. Может быть, сейчас нам и дается посвятить себя самым родным и любимым, научиться живому общению с ними, отложив в сторону тревоги и страхи, черпаемые из электронных рассылок, «разоблачений» и т.п. Счастье – не в смс и не в интернет-откровениях, счастье – в чистом сердце, в живой молитве Богу Живому, в радости общения с теми, кого Бог и поставил рядом с тобой.

В целом же на момент текущего XXI века Господь открывает нам ненадежность и обманчивость мира земного. Мы не можем создать рай на земле. Побеждаем одни болезни – появляются новые. Потому что научно-технический прогресс не всесилен. Он, собственно, представляет собой попытку создать иллюзию бессмертия при тирании смерти. Смертные разве создадут здесь что-то бессмертное? Цивилизация – конструкция комфорта, выстроенная из обломков порушенного райского мира. Попуская пандемии, Господь дает нам увидеть правду: райского счастья здесь нет, здесь – борьба.

Но испытания приходят и уходят, а Церковь останется. Она пройдет сквозь века, ведомая Духом Святым, до самой встречи с Господом, Который явится с Небес, чтобы забрать Своих с Собою.

Разве пандемии запомнились нам от XIV века? Широкие взмахи косы черной смерти опустошали селения, но в то же самое время в тихой, безвестной на тот момент обители преподобного Сергия Радонежского затеплялась лампада духовного возрождения Руси. Пред нами – святители Петр и Алексий и собирание земель вокруг Москвы. Пред нами благоверный князь Димитрий Донской и победа на поле Куликовом.

Разве холерные эпидемии хранятся в нашей памяти от XIX века? Пред нами преподобный Серафим Саровский, который стяжал дух мирен, и тысячи вокруг него спаслись. Пред нами святители Игнатий (Брянчанинов), Феофан Затворник, Филарет Московский и целый сонм Оптинских старцев.

Кстати, Пушкин, запертый в то же самое время карантинами в Болдино, творил свои литературные шедевры. Пандемии – всего лишь фон главных событий в истории, так же как и в жизни каждого из нас есть болезни, но есть то главное, чему мы посвящаем себя.

В каждую эпоху есть свои святые, свои гении и герои. Но есть и испытания, которые предстоит пройти. И кто-то впадает в отчаяние, потому что не имеет упования на Бога. А кто-то впадает в беспечность, потому что слишком уверен в себе.

Из историй общения паломников с преподобным Паисием Святогорцем мне запомнился один случай. Как-то к нему пришел человек, который из-за многолюдства не успел задать свой вопрос. Отпуская всех вечером, старец сказал паломнику, чтобы он шел ночевать в обитель, а назавтра он будет принят первым. Но человек решил остаться ночевать рядом с каливой преподобного Паисия. Здесь же он увидел змею, но посчитал, что Бог сохранит его невредимым ради молитв старца. Действительно, змея даже не прикоснулась к нему. А утром вышел преподобный Паисий и упрекнул паломника. Старец сказал, что Бог нас несомненно хранит, но упованием на Бога мы не должны оправдывать свою беспечность.

Старец Паисий: «Бог нас несомненно хранит, но упованием на Бога мы не должны оправдывать свою беспечность»

Бог даровал нам руки и ноги, а еще и голову на плечах, чтобы мы принимали естественные меры предосторожности.

Конечно, стоит прямо сказать, что в жизни самого преподобного Паисия Святогорца благодать преобладала над естеством. Старец сторонился цивилизации со всеми ее изобретениями и жил, ведомый Духом Святым. Но также прямо стоит признать, что сами мы очень и очень далеки от уровня жизни преподобного Паисия. А потому естественные средства предосторожности нам игнорировать никак нельзя.

Дай Боже всем нам рассудительности, а еще дух терпения, любви и прощения друг друга! Коронавирус уйдет, но останется ли у нас после этого взаимное единение? Не будем ли мы делить друг друга на друзей и врагов, на стойких и трусов, на верных и предателей? Сохранить любовь, единение и прощать друг друга – вот куда более значимая духовная задача для нашего времени.