Две особенные истории о Пасхе: женский взгляд

Фото: Дмитрий Кирюхин

Пасха. Чудная, светлая, ликующая! Лет 30 после того, как жизнь моя кардинально изменилась и наполнилась верой, этот исключительный день, а точнее ночь, я всегда проводила в храме. Непременно крестный ход, непременно Евхаристия и причастие. Куличи, свечи, крашенки… Разная погода, разные храмы, разное состояние здоровья и физических сил… Но, пожалуй, неизменным было само осознание, внутреннее ощущение этого знакового, особого богослужения, этой всеобъемлющей радости и душевного подъема: всеобщее торжество, весна, объятия – Христос Воскресе! И улыбки, смех, и множество народу: постоянных, хорошо знакомых прихожан и «гостей», кто в храм только на Пасху да на Рождество. Но все равно: радостные, счастливые лица, ликующий трезвон колоколов и безбрежное людское море с бурунами трепетных огоньков-свеч, что мерными волнами величаво колышется при каждом радостном – «Воистину Воскресе!».

Но две Пасхи запомнились особо – исключительными переживаниями, которые праздник подарил душе и сердцу. А еще тем, что на вид простые вещи, действия и события могут стать для души настоящим откровением…

«Положила в три меры муки»

Свою первую Пасху я праздновала не в храме, а… на кухне

Свою первую Пасху я праздновала не в храме, а… на кухне. Вера уже теплилась в душе, но чтобы пойти в какую-нибудь церковь да еще на ночную службу… На такие подвиги я была еще не готова. После долгих лет гонений в Минске только-только стали открываться храмы, все окружение мое – родные и близкие – были людьми неверующими, ничего о церковной жизни не знавшими. Да и малышка-дочка на руках.

Однако! Праздновать Пасху хотелось очень! Именно ПРАЗДНОВАТЬ. Так, чтобы этот день стал необыкновенным, исключительным, в общем, из ряда вон. Как? Оставалось одно: устроить домашним и самой себе пасхальное угощение: покрасить яйца, испечь кулич. Если с крашенками все было понятно – их всегда готовили к празднику наши бабушки, – то с выпечкой все гораздо сложнее. Никто не научил меня премудростям обращения с квасным тестом. Вездесущего интернета с его подсказками и в помине не было, а вот огромное и горячее желание дерзнуть и попробовать было. Обязательно! На авось, на удачу, а вернее, с надеждой на помощь Божию даже в таком бытовом и вроде бы совсем не духовном вопросе.

Обложившись справочниками по кулинарии и бабушкиными книжками со старинными рецептами, я начала выискивать рекомендации, как успешно выпечь это чудо кулинарного искусства под названием кулич. Оказалось, нюансов и маленьких секретов здесь – масса: начиная с того, что нужно заранее правильно подготовить все компоненты, правильно замесить опару, а потом все тесто; вовремя распознать, что оно точно созрело для выпечки, специальным образом подготовить его и формы, вовремя достать из духовки и так далее и тому подобное.

Помолясь, приступила. На самом деле, это сродни какому-то таинству, когда соединяешь муку, дрожжи и все, что полагается, вместе. И вручную, а не с помощью бездушной машины, смешиваешь их, ощущая, как такие разные, непохожие вещества с мягкой и приятной податливостью превращаются в нечто целое, и это единое вещество, словно живое, дышит у тебя под руками.

«И сказал Господь притчу: “Царство Небесное подобно закваске, которую женщина, взяв, положила в три меры муки, доколе не вскисло всё”» (см.: Мф. 13: 33)

В ту Великую субботу на самой обычной кухне сердце просто ликовало, пока готовился этот первый в моей жизни пасхальный хлеб

Никогда не забуду той блаженной радости, какого-то тихого счастья, которое охватило меня, когда я начала замешивать это тесто… После, когда стала ходить и на пасхальную заутреню, и на крестный ход, и причащаться ночью, далеко не каждый раз доводилось переживать нечто подобное. А в ту Великую субботу на самой обычной кухне сердце просто ликовало, пока готовился этот первый в моей жизни пасхальный хлеб.

Сколько мудрых, образных, полных символов и метафор изречений о хлебе читала я после и в Евангелии, и у святых отцов, и у богословов! Христос так часто говорил людям притчи о хлебе. Наверное, потому что хлеб насущный очень важен для человека. Он нужен нам, чтобы выжить здесь, в этом земном, вещественном мире. И он же напоминает нам о жизни иной – небесной, которую дает нам Господь, сказавший о Себе: «Я есмь Хлеб жизни» (Ин. 6: 48).

А вот еще образ: как огонь в печи воздействует на тесто, так и испытания земные приготовляют душу человеческую к вечности. Святитель Феофан Затворник еще более развивает эту мысль:

«Хозяйка сажает в печку пирог и не вынимает его оттуда, пока не удостоверится, что он испекся. Владыка мира и вас посадил в печь и держит в ней, ожидая, пока испечетесь. Терпите же и ждите. Как только испечетесь, и минуты не будете сидеть долее в печи. Тотчас вынут вас вон. Если же рванетесь сами вон, будете то же, что недопеченный пирог».

Но главное: именно под видом хлеба Спаситель дает нам максимально приблизиться и даже соединиться с Ним в самом главном Таинстве – Причастии, этой небесной пище для души.

Да, пасхальные лакомства – это обычная, земная пища, пусть и праздничная. И можно к ним так и относиться – как просто к еде. А можно… Пусть мой первый кулич и удался на славу, оказавшись ароматным, воздушным и вкусным – не это впечатлило больше всего. А то, что Господь посетил даже в обыденном, житейском деле.

Собственно, «Дух дышит, где хочет», а наши желания и поступки подобны закваске, дрожжам для «теста» бытия, которые бывают добротными, а порой и испорченными. От нас самих зависит, как, что и ради чего мы смешиваем в этом «тесте». Господь же, как святые говорят, первым делом на сердце смотрит, на искренность, на то, «горит ли в нас сердце наше», и по безмерной щедрости Своей «и дела приемлет, и намерение целует; и деяние почитает, и предложение хвалит».

Как жены-мироносицы

Пасха 2020-го стала самой незабываемой!

Пасха 2020-го стала самой незабываемой! В мире эпидемия неведомого вируса. Невидимая, вездесущая инфекция. Целые государства вводят карантины, отменяются рейсы самолетов и поездов, общественные мероприятия и празднования. В транспорте, на улицах, в магазинах, везде – безлюдно. Храмы тоже почти опустели. Кругом медицинские маски – лиц не видно. Только глаза. В воздухе пахнет тревогой, страхом, унынием. Никто не знает, чего ждать, что будет с нами дальше…

Но как же на Пасху без всенощной? Без крестного хода? Без причастия? У нас, в Беларуси, карантин не вводили и службы не отменяли. Вот и решили мы с родными пойти в уютный минский храм Воскресения Христова. И от дома недалеко, и не в центре – вряд ли будет много народу, – и большой церковный двор, где можно постоять, соблюдая дистанцию и всевозможные предосторожности.

Почти полночь. Первый раз тихо звучит «Воскресение Твое, Христе Спасе, ангели поют на небеси…» На службу пришло так мало людей, что все они свободно помещаются в храме. Все в масках. Выражение лиц не рассмотреть…

Крестный ход выходит на улицу. Веет прохладой. Нас окутывает странная для пасхальной ночи тишина. Вокруг жилые кварталы, и колокольный звон, отражаясь от темных и потому каких-то равнодушных окон, возвращается к нам, смельчакам, решившимся в эту ночь все-таки пойти на гроб Спасителя, освещая путь зыбкими огоньками свеч… «Воскресение Твое, Христе Спасе…»

Неужели там, за окнами, спят? А может, болеют? А может, смотрят на нас? Нет, мы не особо благочестивые, не герои и не безумцы, страдающие отсутствием осторожности. Нет. Мы те, кому захотелось быть ближе к пасхальной радости, к полноте праздника праздников и торжества из торжеств. А где эта полнота, преисполненность? В храме, на богослужении, в причастии.

Чем же так запомнилась та Пасха? Тем, что вдруг пришло ощущение: мы как жены-мироносицы, ну, отчасти, не совсем… Однако будто бы вместе с ними идем на гроб Учителя. И нет между нами ни веков, ни тысячелетий…

Этот ночной путь здесь, в XXI веке, среди тревожной тишины и реального страха перед неизвестностью и смертельной опасностью, впервые в жизни дал возможность хоть немного понять, каково было тем одиноким путницам среди мира, который еще не знал, Кто Он – Иисус Назорей, и которому было уже глубоко все равно, что с этим Человеком случилось…

Мироносицы еще не знали, что Христос воскрес, когда шли. Мы – знали. И эта разница – кардинальная!

Где море празднующих? Где всеобщее торжество? Нас сегодня так же мало, как и их, – робкий ручеек. Им было тревожно, страшно – и нам тоже. Они рисковали – и мы тоже. Они были полны скорби – и в наших сердцах радость с трудом отвоевывала себе место у тревоги и страха. И казалось, что мы, идущие за священниками, ведущими нас в это краткое, но столь символичное путешествие – путешествие вглубь веков – так одиноки…

И все равно – нам было легче, веселее! Мироносицы еще не знали, что Христос воскрес, когда шли. Мы – знали. И эта разница – кардинальная!

И потому, хоть мы не могли смело обнять друг друга с праздничным «Христос Воскресе!», тонкой струной звенела радость – и в пении хора, и в молитвах, и в слове настоятеля, который, поздравляя смельчаков, пришедших в ту ночь в храм, искренне признался, как всем сердцем хотел и стремился, несмотря ни на что, совершить эту службу.

И вспомнилось евангельское: «Не бойся, малое стадо! ибо Отец ваш благоволил дать вам Царство» (Лк. 12: 32). «Не бойся! только веруй!» (Мк. 5: 36).