Норманисты и антинорманисты. Трехсотлетний спор

Сайт «Православие.ру» продолжает публикацию фрагментов книги церковного историка и канониста протоиерея Владислава Цыпина «История Европы дохристианской и христианской».

Диспут между Н. И. Костомаровым и М. П. Погодиным о том, кем были первые призванные варяги. Из коллекции музея «Истории СПбГУ»

Предыдущие фрагменты:

• Призвание Рюрика
• Восточные славяне в предысторическую эпоху и их верования
• Царство Самуила и Болгарский Патриархат в его пределах
• Ересь богомилов
• Царь Болгарии святой Петр и преподобный Иоанн Рыльский

В исторической науке, в публицистике и в идеологических контроверсах трех последних столетий сложились два полярных направления в интерпретации летописной записи о призвании Рюрика, которые получили наименование «норманизма» и «антинорманизма». В предельно заостренном и провокативном виде, вызвавшем с самого начала ее демонстрации острый отпор со стороны оппонентов, тезисы норманистов сводятся к следующим положениям: варяги, призванные славянскими и финскими племенами править ими, – это скандинавы, или что то же, норманны, русь – одно из норманнских племен, более определенно – шведы. Тем самым решается вопрос об этническом происхождении Рюрика, правящей династии и господствующего сословия на Руси, которой это племя дало свое название, и уже в качестве вывода утверждается, что в формировании Русского государства решающую роль сыграл скандинавский, а значит, германский элемент, в разные исторические эпохи выполнявший цивилизаторскую миссию среди славян центральной и Восточной Европы.

Этот комплекс немудрящих идей сформулирован был впервые в начале XVIII века членом Петербургской академии наук, выходцем из Кенигсберга историком Г. З. Байером, при том, что первым саму эту идею о скандинавском происхождении варягов, призванных на Русь, выдвинул в 1615-м г. шведский дипломат Пётр Петрей де Ерлезунд в книге «Regin Muschowitici Sciographia», а вслед за Байером ее отстаивал другой российский академик немецкого происхождения – Г. Ф. Миллер, и, наконец, в более развернутом и систематизированном виде на материале летописей эту концепцию изложил А. Л. Шлёцер, проживший несколько лет в начале правления Екатерины II в России. Идею о решающем значении скандинавского фактора в сложении Русского государства заимствовал у Шлецера классик российской историографии Н. М. Карамзин. С. М. Соловьев, признавая норманнское происхождение Рюрика и его дружины, считал скандинавский фактор в ранней истории Руси второстепенным. Примерно той же позиции в этом вопросе придерживался и В. О. Ключевский.

В первые полтора десятилетия советской эпохи норманнская теория происхождения Руси пользовалась официальной поддержкой со стороны партийного руководства, одержимого идеей борьбы с великорусским шовинизмом. Радикальная перемена идеологического курса в середине 1930-х гг. привела к смене ориентиров и в вопросе о происхождении Руси. С этих пор и до конца 1950-х гг. поддержкой пользовалась антинорманистская тенденция. В контексте происходивших тогда исторических событий, прежде всего, военного противостояния СССР и нацистской Германии, норманизм служил идеологическим обоснованием агрессии против нашей страны.

В постсоветскую эпоху в российской науке предельно политизированную позицию по вопросу о происхождении Руси занимал А. С. Клейн, который основным мотивом своих научных оппонентов из школы антинорманистов, от М. В. Ломоносова до Кузьмина, назвал комплекс неполноценности. Именно из-за отсутствия этого комплекса, утверждал он, в то время как норманны сыграли важную роль в раннесредневековой истории Германии, Франции, Великобритании, Италии и других стран Западной Европы, там никогда не существовало антинорманистской школы в исторической науке.

Первым бросил вызов норманнской концепции происхождения Русского государства М. В. Ломоносов. Он пришел к заключению о происхождении Рюрика из полабских славян

Первым, кто бросил вызов норманнской концепции происхождения Русского государства, был М. В. Ломоносов, сражавшийся с немецким засильем в Петербургской академии наук. Его болезненно задело господствовавшее в академической среде убеждение о неспособности русского народа к созданию собственного государства. Опираясь на проделанный им самим анализ летописных текстов, он пришел к заключению о происхождении Рюрика из полабских славян. Эта версия, либо буквально совпадающая с той, что выдвинута была Ломоносовым, либо с не имеющими принципиального значения коррективами (не полабские, а поморские славяне, или славяне, обитавшие на острове Рюген), с тех пор стала преобладающей у антинорманистов, к числу которых принадлежали такие историки, как С. А. Гедеонов, считавший руссов мигрировавшими на север Русской равнины ободритами, Д. И. Иловайский, Н.И. Костомаров, в советскую эпоху – А. В. Арциховский, М. Н. Тихомиров, Б.А. Рыбаков, В. В. Похлебкин, А. Г. Кузьмин, предполагавший, впрочем, не западнославянское, но кельтское происхождение руси.

Некоторыми антинорманистами, в частности, В. Т. Пашуто, отрицалась историческая основа летописного рассказа о призвании Рюрика, объявляемого идеологизированной легендой. Пристраиваясь к идеологической кампании, которая велась на рубеже 1940-х –1950-х гг., и, подобно своему идейному антиподу А. С. Клейну, выходя далеко за границы академической пристойности, историк В. В. Мавродин в публичной лекции, прочитанной в 1949-м г., заявил, что

«тысячелетней давности предание о ‟призвании варягов” Рюрика, Синеуса и Трувора ‟из-за моря”, которое давным-давно следовало сдать в архив вместе с преданием об Адаме, Еве и змие-искусителе, всемирном потопе, Ное и его сыновьях, возрождается зарубежными буржуазными историками для того, чтобы послужить орудием в борьбе реакционных кругов с нашим мировоззрением, нашей идеологией»^[1].

Этот выпад, однако, не уберег В. В. Мавродина от обвинения в космополитизме и исключения из ВКП (б), в которой позже он был восстановлен.

Трижды в истории российской науки вопрос о происхождении этнонима «русь» и этнической принадлежности Рюрика служил темой научных дискуссий: участниками первой из них были Г.Ф. Миллер и М. В. Ломоносов, второй, состоявшейся почти столетие спустя, – норманист М.П. Погодин и антинорманист Н. И. Костомаров, – и, наконец, в 1965-м г., – оппонентами в ней выступили А.С. Клейн и И.П. Шаскольский.

В постсоветский период антинорманистскую линию в исторической науке, в противовес доминирующему норманизму, отстаивали А. Н. Сахаров, ныне здравствующие К. А. Аверьянов, В. В. Фомин, который в полемическом задоре включает в лагерь своих оппонентов и таких ученых, которые имеют устойчивую репутацию антинорманистов: Б.А. Рыбакова, И.П. Шаскольского и В.В. Мавродина.

В широком диапазоне между идеологизированными полюсами умещается солидная академическая историография. При желании взгляды одних ученых по конкретному вопросу об этническом происхождении Рюрика или этимологии слова «русь» можно подвести под рубрику норманизма или противоположного ему направления, но такой классификаторский подход не представляется плодотворным. Полезнее в освещении проблемы, вокруг которой сломано столько копий и которую по сей день нельзя считать окончательно решенной, использовать реальные доказательные выводы из научных исследований, ценность которых не обусловлена заявленной позицией.

Ключевое значение в комплексе проблем, возникающих при интерпретации летописного рассказа о призвании Рюрика, имеет вопрос о происхождении и дальнейшей эволюции этнонима и топонима «Русь».