Анна Сапрыкина: «Я создавала книгу практично, просто, с точки зрения мамы»

28 июня, в 18:30, ждем в «Горнице Вольного Странника» («Книжная палата в Черниговском», Пятницкая улица, 6/1с3) состоялась презентация новой книги Анны Сапрыкиной «Всенощная».

Присутствовали: протоиерей Федор Бородин, Анна Сапрыкина, автор книги, чтец Георгий Мамонов, научный консультант книги, Петр Григорьев, модератор встречи.

Участники встречи услышали песнопения вечерней службы в исполнении Александры Егоровой и хора московской школы византийского пения «Схоли́он Псалтики́с».

​

Как сложилась традиция всенощного бдения

Пётр Григорьев (ведущий):

— Добрый день! Приветствую вас на презентации книги «Всенощная». Мы начали с общей молитвы, и сейчас хотелось бы попросить Александру Егорову, регента хора Марфо-Мариинской обители, спеть «Богородице Дево, радуйся» знаменным распевом.

Наверное, начать разговор о книге «Всенощная» стоит с того, что это за богослужение, зачем оно вообще нужно в суточном круге. Нам об этом расскажет Георгий Мамонов — чтец, научный консультант, магистр богословия, выпускник Сретенской духовной академии. Думаю, что правильно будет услышать о всенощной от него.

Георгий Мамонов:

— Добрый вечер. Меня попросили сегодня немного рассказать про всенощное бдение. Я постараюсь кратко объяснить, откуда оно возникло и для чего нужно сейчас нам и нашим детям. На последний вопрос мне будет ответить сложно, поэтому я попрошу помочь автора этой книги Анну Сапрыкину и отца Федора Бородина, настоятеля храма Космы и Дамиана на Маросейке. А об остальном попробую вам поведать.

Всенощное бдение – некая аскеза. Но это не противоположность радости. Аскеза — труд, но труд радостный

«Всенощное бдение» является логическим продолжением известной нам книги «Литургия». И вот, литургия — это, прежде всего, радость. Радостная служба, служба соединения с Богом. А всенощное бдение – некая аскеза. Но это не противоположность радости. Аскеза — труд, но труд радостный. Аскеза была всегда, и ночное богослужение — одна из ее форм. И чем дальше, тем больше совершалось таких молений. В ветхозаветные времена не было никакого регулярного ночного богослужения, но в особых случаях святые люди обращались к Богу в молитвах именно ночью. Мы можем встретить в Псалтири пророка Царя Давида такие строки:

• «Аще поминах Тя на постели моей, на утренних поучахся в Тя» (Пс. 62, 7). «На утренних» — то есть перед самым рассветом.
• «Господи, Боже спасения моего, во дни воззвах и в нощи пред Тобою» (Пс. 87, 2).

«Возвещать заутра милость Твою и истину Твою на всяку нощь» (Пс. 91, 3).

В Псалтири много других подобных примеров. В Новом Завете ночное бдение встречается в совершенно особых случаях. Например, Христос молится Сам или с учениками. Перед призывом двенадцати апостолов Он провел ночь в молитве, молился и в Гефсиманском саду перед страстями. Потом апостолы продолжают ночные бдения — например, Павел и Сила перед освобождением из темницы.

После апостолов первые христиане во времена Римской Империи совершали ночные бдения в соответствии с делением времени на стражи. Очень интересно у Анны Сапрыкиной в книге показано, как это деление в Римской Империи происходило, потом в Византии. День и ночь делились на 4 стражи, и ночные молитвы христиан были связаны именно с этими стражами, то есть со сменами караулов. Третья стража начиналась в полночь, четвертая — при пении петухов. И первые христиане посвящали это время молитве, как правило, ежедневно. А вот во все четыре стражи всенощная молитва была только на Пасху.

Более подробно потом мы можем встретить какие-то упоминания о молитве в памятнике IV века «Паломничество Эгерии». Я думаю, что из всех древних литературных памятников этот представляет собой самое уникальное творение, потому что сейчас он воспринимается людьми, которые впервые его открывают, как самый древний блокбастер. Его можно читать просто как захватывающую приключенческую литературу. А рассказывает он о паломничестве по святым местам IV века. Если сейчас воспоминания паломников, которые ездят в отдаленные концы нашего мира и страны, читать интересно, то IV век — это что-то совершенно уникальное. В «Паломничестве Эгерии» можно найти очень много упоминаний о ночной молитве.

Чуть-чуть позднее заповедь о непрестанной молитве начинает осмысляться как молитва ночью. В V веке на Востоке появляются совершенно особые монастыри — обители Неусыпающих. Там монахи сменяли друг друга в течение всех суток, и молитва не прекращалась никогда.

Самым интересным способом проведения такой общей молитвы чуть позже — в VI–VIII веках — стали так называемые лавры. В Палестинской пустыне лавры представляли собой не единые монастырские комплексы, как сейчас, где монахи собираются на службу ночью и молятся. Это были комплексы с большим храмом, часто пещерным, но монахи там не жили. Они собирались вместе только в воскресный день. А жили в далеких пустынных келлиях. Самая большая из палестинских лавр — Саввы Освященного. Она была многонациональной, монахи из абсолютно разных мест селились в пустыне вокруг нее. И каждую субботу к закату они собирались в саму лавру, а богослужение продолжалось у них до рассвета. Именно этот образец богослужения, который совершали монахи, приходя из пустыни, стал основой для того Устава, которым мы пользуемся до сегодняшнего дня. Только к XVIII веку сформировался тот чин всенощного бдения, который мы привыкли сейчас видеть. До этого название отражало смысл: бдение действительно по Уставу продолжалось всю ночь, от заката до рассвета. И сейчас оно абсолютно не изменилось.

Просто сократились определенные моменты, которые, к сожалению или к счастью, стали не так востребованы людьми. Почему к сожалению? Потому что человеческая лень, конечно же, не позволяет нам самостоятельно вычитывать те назидательные чтения — Священное Писание и творения святых отцов, которые всегда читались во время богослужения. К счастью, потому что мы имеем теперь возможность читать в любое время, нам доступны книги. Раньше люди могли услышать эти чтения только в храме, сейчас у нас с вами есть библиотеки, телефоны, планшеты, мы можем все это посмотреть самостоятельно. И вот, из богослужений уходят назидательные чтения. Службы сокращаются, их приводят к такому виду, как сейчас, они состоят из молитвословий, пения, возгласов священника и диакона и вмещаются в 2–3, иногда 4 часа. Для чего же нам с вами богослужение, которое так видоизменилось? А для того же самого. Если раньше аскезой для православных христиан было всю ночь не спать, молиться Богу и петь псалмы, то для нас с вами сейчас важнее всего попробовать из двух часов богослужения выудить смыслы тех текстов, которые продолжают петься, читаться. Более того, в отличие от литургии, эти тексты постоянно изменяются. И наша аскеза состоит в том, чтобы понять ту великую поэтику, которую святые отцы заложили в гимнографию всенощного бдения. Эта задача, конечно, не для детей — для взрослых.

Понять ту великую поэтику, которую святые отцы заложили в гимнографию всенощного бдения

А что такое аскетика для детей тогда? Всенощное бдение — оно состоит не только из важных богословских элементов, которые идут друг за другом, не только из пения и чтения. Еще оно наполнено глубоким символизмом. И родители вместе с детьми, в том числе читая книгу «Всенощная», смогут прикоснуться к этому удивительному миру всенощного бдения, к его символизму, и попробуют проживать всенощное бдение совершенно иначе. Это проживание службы, осознание, осмысление и будет той аскезой, которая подразумевалась святыми отцами, преподобными, когда они придумывали вот это чудесное богослужение.

Ведущий:

— Как сказал Георгий, всенощное бдение — аскеза как для взрослых, так и для детей. Но как привить ребенку эту аскезу, как объяснить ему, зачем это нужно? У нас здесь присутствует многодетная мама и непосредственно автор книги, Анна Сапрыкина и настоятель храма Святых Космы и Дамиана на Маросейке, протоиерей Федор Бородин. Батюшка, прошу вас.

«Ребенок за последние 25 лет поменялся, как за предыдущие 400 лет»

Протоиерей Федор Бородин:

— Да, действительно, это задача сложная по многим причинам. Во-первых, все богослужения, в том числе и всенощное бдение, созданы из античного наследия, из мыслей, образов, символов, которые практиковались и были понятны 15 веков назад. И произносится на языке, который требует усилия для понимания. Это прекрасно, что у нас есть богослужебный язык. Но должна быть соблюдена дистанция между разговорным и богослужебным языком. Сейчас эта дистанция, мне кажется, увеличена сверх меры, особенно для понимания детей.

Я приведу два примера, чтобы показать, что вопрос не только в церковнославянском или русском языке, а вообще в языке сообщения благовестия. Вот, я открываю Устав пасхального богослужения. Заканчивается утреня. Если я поступаю по Уставу, я должен давать целовать крест каждому приходящему и всех женщин-прихожанок... целовать в губы. Так там сказано. Но что обо мне подумают мужья? Но я и мужей должен целовать в губы. Что обо мне подумают вообще все?

По Уставу, я должен всех прихожанок... целовать в губы. Я не выполняю Устав, потому что контекст поменялся радикально

Я не выполняю Устав, потому что контекст поменялся радикально, а прошло-то с этой традиции не так много времени. Мы все помним рисунок с Берлинской стены, где Брежнев целует Хонекера. А он целует его так, как было принято общаться и здороваться. Таких вещей много. И на самом деле, если мы пойдем по богослужению, всенощному бдению и литургии, то окажется, что нужно объяснять все.

Вот еще пример: молодая женщина, закончила Свято-Тихоновский университет, лингвист. У нас в храме выросла, крещена и поет на клиросе. Начинается чтение «Шестопсалмия». Она садится, открывает телефон. А «Шестопсалмие», понимаете, — это самая главная часть утрени! Во время «Шестопсалмия» по Уставу нельзя делать поклонов, даже поясных, даже наклонять голову, потому что это может отвлечь кого-то. «Шестопсалмие» — вершина богослужения. Современный человек методичное, монотонное, заунывное чтение воспринимает как паузу. Вот, будут петь хвалитны, потом величание — вот это богослужение. А тут перерывчик: можно сообщение кому-то отправить, поболтать.

Человек 300 лет назад прекрасно понимал, что можно, а что нельзя. А сейчас все изменилось. Более того: я человек на шестом десятке, я жил в советское время, тогда многое так сильно изменилось, что от нас требовались усилия понять, принять церковные традиции. А современный ребенок за последние 25 лет поменялся в восприятии мира, как за предыдущие 300 или 400 лет. Особенно после появления смартфонов: сейчас дети подходят к окну и пытаются пальцами раздвинуть изображение на стекле. И этого так много, что просто, так сказать, «обышедше обыдоша». Как донести?

Конечно, есть Отец Небесный, который слышит любой лепет и отвечает на молитвы и труд. Конечно, есть люди, которые трудятся. Конечно, не как Арсений Великий, преподобный конца IV века, бывший воспитатель императорских сыновей. Он совершал всенощное бдение так: вечером становился спиной к закату, поднимал руки и молился, пока солнце не всходило на востоке. Он так стоял всю ночь. Конечно, мы так не можем. Но мы прекрасно знаем, что если молились на всенощном бдении, если погружали свой разум в слова ектении, если вникли в «Сподоби, Господи», перевели «Свете тихий», то совершенно по-другому чувствуем себя на литургии. Мне очень понравилась книга.

Единственная просьба: когда будет переиздание, хорошо бы дать не только переводы отдельных слов песнопений «Сподоби, Господи» и «Свете тихий». Нужен полный, цельный перевод этих песнопений. Потому что когда мы читаем переводы отдельных слов, ускользает смысл. Я делаю усилие над собой, чтобы перевести.

Всенощная. Вечерняя служба : текст с объяснениями для детей и взрослых / идея, сост., коммент. А. А. Сапрыкиной ; худож. И. В. Шарикова. — Москва : Вольный Стран- ник, 2023. — 144 с. : ил. ISBN 978-5-00178-163-9

В целом же книга «Всенощная», можно сказать, одна из серии, помогает решить проблему, перед которой я, как родитель, стоял в растерянности. И не только как родитель, но и как настоятель храма, где много детей, много многодетных семей. Но оказалось, что все гениальное просто, и надо было написать книгу. Анне Господь открыл, как это сделать. Я сейчас схватил три последние «Литургии», чтобы каждому своему младшему ребенку дать, чтобы они с этими книгами стояли на богослужении. Я думаю, можно и взрослому человеку давать эту книгу, чтобы он прошелся по всенощному бдению и по литургии. Потому что нам часто кажется, что мы понимаем церковнославянские слова, а там совершенно другой смысл. У нас возникают какие-то аллюзии, а там перевод совершенно конкретный. Он от нас часто ускользает. Например, «Твоя от Твоих Тебе приносяще» — это центральное место литургии. А как это переводится?..

Нам кажется, что мы понимаем церковнославянские слова, а там совершенно другой смысл

Поэтому я очень благодарен Анне. Ее опыт — а она и кандидат педагогических наук, и многодетная мама — в таком удачном соединении, конечно, находка. Я очень благодарен вам, Анна, за такую книгу, у меня не было решения, а вам Господь его дал. И я бы хотел, воспользовавшись возможностью, сделать вам маленький подарок. Я знаю, что огромная часть вашей духовной жизни связана с Новоспасским монастырем и покойным владыкой Алексием. Я хочу подарить вам книгу о Новоспасском монастыре. Ну, а поскольку автор книги о всенощной не я, то вопросы мы должны задать Анне, а я с нетерпением хочу послушать ее ответы.

«Я отталкивалась от практики»

Анна Сапрыкина:

— Прежде всего, я хотела поблагодарить всех, кто пришел на презентацию, и отца Федора, и Георгия. С Георгием мы работали, но увиделись впервые. Сейчас такая жизнь удивительная: мы можем работать годами вместе и даже не увидеться ни разу. Но, с другой стороны, нельзя сказать, что это ситуация исключительно современная, и раньше такое бывало. Был эпистолярный жанр, люди могли переписываться годами, десятилетиями, даже любить друг друга — и не видеться.

Итак, о книге. На всенощную у меня долго не поднималась рука. Все-таки литургия — это литургия, на литургию ходят все, дети тоже. А всенощная, как сказал Георгий, — это аскеза. Литургия обязательна, если мы хоть немножко считаем себя православными людьми. Это обязательно — приходить каждое воскресенье на литургию. Это не опционально, это не по желанию, не по настроению, не когда все окна перемыты и огород полит. Это на первом месте. Под литургию мы подстраиваем всю жизнь. А дети тем более многих из нас подтягивают, чтобы прийти хотя бы к Причастию.

Всенощная же для нас, современных людей, — действительно своего рода аскеза. Книгу про литургию я вынуждена была сделать. Как объяснить детям, что происходит на службе? Ты их заводишь в храм и шепотом говоришь: «Вот, сейчас то происходит, а сейчас это». А впереди стоят люди, и алтаря детям не видно. И ты поясняешь: «А вот сейчас вышли, вынесли Чашу и дискос, это Великий вход». Когда один ребенок, это еще ладно. А когда у тебя двое, трое детей, то каждому надо прошептать тихонько на ушко. И стало понятно, что мне нужна книжка, которая бы в картинках показала, что происходит в храме, каждому из моих детей, которые на тот момент были маленькими. Так родилась моя собственная самодельная книжка про литургию. Я ее придумала сама, что-то распечатала прямо из Интернета. Опиралась на «Закон Божий» Слободского, а дальше по ходу дела что-то еще добавила, чтобы было наглядно, понятно. И когда мои дети стояли с самодельными книжками на службе, взрослые люди стали заглядывать туда и говорить: «А нельзя ли нам как-то это получить?»

И одна из редакторов журнала Новоспасского монастыря сказала: «Что ж ты не издашь эту книжку? Она бы у нас у всех была!» И я подумала, что действительно можно издать. «Литургия» была не первой моей книжкой, которая вышла в свет, но первой, над которой я так долго и серьезно работала. Это был очень сложный опыт. Я думала так: приносишь в издательство книжку и через два месяца получаешь стопочку. Оказалось совсем по-другому. Это дело очень долгое, оно заняло много лет.

А «Всенощную» мы уже знали, как делать, я понимала, как работать с художником, что ему сказать, чтобы с первого раза получилось то, что надо, понимала, как устроена верстка. И я с самого начала делала книгу, зная, как это будет выглядеть в процессе и в финале. Поэтому всего лишь чуть больше года заняла работа от и до. Это фантастика, это очень быстро. Сегодня я принесла свою старую книжку про всенощную, которую сделала для себя. Выглядело это вот так. Для меня фантастика, что из моих неумелых рисунков художник делает профессиональные. Книжка устроена так: на одной стороне у нас полный текст богослужения, всё, что мы, миряне, слышим, без тайных молитв священника. Их я просто описываю в пересказе, чтобы было понятно, о чем, например, утренние молитвы. Как и в «Литургии», я отталкивалась от практики — старалась сделать так, чтобы книжку можно было смотреть прямо во время службы, чтобы она не отвлекала, а наоборот, возвращала к ней. Большой пространный текст был бы интересен: и молитвы священника полностью, и серьезные рассуждения, типа Скабаллановича. Георгий говорил про древний блокбастер, а тут просто православный нон-фикшн, то, что нужно знать о богослужении каждому православному человеку. Но у меня не было такой задачи — вам или самой себе рассказать исторически и богословски, как все устроено. Да я бы и не смогла, на самом деле.

Я создавала книгу очень практично, просто, с точки зрения мамы, которая сама хочет сначала понять и рассказать детям, чтобы не скучать в храме, не ждать, когда же, наконец, Помазание, и когда можно будет получить хлебушек и выйти на улицу. Как сказал отец Федор, все имеет смысл, и мне хотелось это рассказать и показать наглядно. Иногда говорят, что такое свойство у современного человека — не уметь читать длинные тексты и получать информацию в картинках. На самом деле, это довольно древняя история, потому что и клейма на иконах для этого придуманы, и фрески в храме — наглядное объяснение и Священной истории, и богословия. Это все рассчитано на восприятие человека с не очень серьезным образованием. И дети, и большинство из нас, взрослых, подходят под эту категорию. Поэтому я постаралась сделать все это в книге понятно. Здесь еще, в отличие от «Литургии», есть своя специфика.

Например, «Шестопсалмие» — во время этого момента службы темно, в храме выключают свет. Это образ Рождественской ночи и одновременно тьмы, в которой находилось человечество до пришествия Спасителя. Я попросила художницу Ирину Шарикову — я очень рада, что с ней работала, она не смогла сегодня приехать, тем не менее у нас получилось сработаться, и ей тоже понравился результат, — попросила ее нарисовать звездную ночь. Это прямая ассоциация с «Шестопсалмием». Очень интересно, что на срезе книжки видны цветные полосочки. Фиолетовые — это лития. Эти странички легко пролистать, если литии нет на всенощной. И «Шестопсалмие», один из центральных моментов всенощного бдения, тоже выделен цветом. Мы понимаем, что дети не приходят к началу и не уходят в самом конце. Чаще всего это физически нереально для большинства, они не захотели еще по-настоящему сознательно прийти в храм. Родители с ребенком приходят на какую-то часть службы. И здорово, что, глядя на этот срез, они могут открыть нужное место.

Книжка устроена так, чтобы сразу включаться и получать необходимые разъяснения: что происходит, что читают, что поют

Как и «Литургия», эта книжка устроена так, чтобы легко найти любой момент службы. Вот, пришли к «Шестопсалмию» — открыли прямо на «Шестопсалмии». Пришли к самому концу — можно открыть часы. То есть можно сразу включаться и получать необходимые разъяснения: что происходит, что читают, что поют, куда уходят, куда что выносят, уносят. Я сейчас в таком, с одной стороны, возбужденном, с другой, трепетном состоянии. Это как родился малыш, и ты его в первый раз видишь. Книга — как малыш, который жил внутри, ты его не видишь, но уже знаешь и любишь. На УЗИ видишь что-то смутное, но когда видишь вживую, думаешь: «Ничего себе, настоящий человек». И тут тоже: ты с версткой миллион раз работала, а готовая книга — другое. Правда, вынашивать книжку дольше, чем малыша. Если будете ходить на службу с книгой «Всенощная», пишите, пожалуйста, в издательство, в отзывы, как это будет. По «Литургии» мы получаем сотни отзывов, в основном от взрослых людей, которые говорят, что в храм ходят 20 лет, а тут поняли, наконец, что происходит на службе. Интересно, как будет тут.

«Родители говорили: будем водить, из него вырастет Сергий Радонежский»

Ведущий:

— Есть ли какие-то вопросы?

Вопрос из зала:

— Книгу лучше, наверное, заранее с детьми посмотреть, до службы?

Анна Сапрыкина:

— Можно, но, на самом деле, совершенно не обязательно.

Вопрос из зала:

— Я, когда с четырьмя детьми прихожу в храм, книжка лежит рядом, потому что пока я их всех соберу в одно место… Старшему у нас 7 лет.

Анна Сапрыкина:

— Понимаете, для того, чтобы работать с этими книгами, нужно, чтобы ребенок был свободно читающим. И все-таки, если мы про участие детей в богослужении говорим, нужно понимать: когда дети маленькие, идем в храм мы, а детей приводим с собой. Очень важно, чтобы дети приходили в храм, важно их причащать. Если мы приходим с ними на всенощную, обязательно стоит подойти к Помазанию, даже потому, что это некое действие. На самом деле, мы детей чаще всего приводим на всенощную под праздник. Дома рассказали что-то о событии — и, как закрепление пройденного дома, прикладываемся к образу, показываем ослика на иконе «Вход Господень в Иерусалим».

Подошли к Помазанию — это действие, это важно, получили хлебушек — это вкусно, и вышли. Если привести чуть пораньше, читают Евангелие. Когда дети знают сюжет, даже по-церковнославянски можно что-то понять и услышать. Если мы рассказали что-то, в тропаре и величании детки кое-что поймут, они подпевают, это здорово. Это и есть максимум участия в богослужении для маленьких детей, на мой личный взгляд, как мамы. И это именно то, что им надо, на что они способны. А вникать — уже после 7 лет. 7 лет — самая нижняя граница, в которую они могут начинать.

Моя книжка — она для чтения детьми. Там крупный текст, картинки, но она рассчитана на свободное чтение, оно не должно быть проблемой. То есть это 7, 8 лет. Как и свободное участие в богослужении, вникание, собственно тексты — это по определению уже для школьного возраста. И специально заставлять детей не нужно.

Отец Федор Бородин:

— Вы знаете, я, может быть, расширю вопросы. Для того чтобы ребенок не получил оскомину от богослужения, его обычно привозят попозже. Он маленький, бегает, всем мешает, на него шикают, ему тесно и страшно, потому что над головой взрослые нависают. Я помню, как меня крестили в 9 лет, я был из совершенно нецерковной семьи. И крестная нас водила иногда в храм Ризположения в Ботаническом саду. Я помню, вынесли Чашу: ну все, слава Богу! А ее унесли. Потом-то я понял, что это был Великий Вход. И еще полчаса ждать... А если бы у меня была книжка, все бы было нормально.

Но я не об этом хочу сказать. С ребенком маленьким, чтобы ему было в радость, мы приходим к «Милости мира». А что делать со старшими, которым 15, 12 и 9? Им нельзя приходить так поздно на литургию, это воспитывает в них пренебрежение. Как мама может их отправить отдельно? Автобус, метро с пересадкой? Папа с ними поехал, мама позже — это все сложно логистически. И мы реализовали мою давнюю идею — сделали под храмом комнату родителя и ребенка, куда проведена аудиотрансляция богослужения и скоро будет видеотрансляция. Там есть большой общий манеж с мягким полом и большим количеством мягких игрушек. Есть маленький закуточек за занавеской с пеленальным столом, там можно покормить. Есть маленькие столы пластиковые икеевские, где разложены бумага и фломастеры. И вот, мама с двумя младшими внизу, папа со старшими наверху в храме, они исповедуются, меняются. Это не комната, куда можно сдать ребенка аниматору. Там горят свечи и есть иконы. Мы этого требуем, потому что дети расслабляются, и важно, чтобы они понимали, что это храм. При этом малыши никому не мешают, и им не в тягость.

Есть десятки детей, которых насильно приводили на все богослужение. Почти все они уходили из Церкви на моих глазах

К сожалению, есть десятки и десятки детей, которых насильно приводили на все богослужение. Почти все они уходили из Церкви на моих глазах. Я наелся этих историй. Родители говорили: будем водить, из него вырастет Сергий Радонежский. А он не вырос. Да, есть молодой человек, которого я когда-то крестил, и он вырос с любовью к богослужению, но это исключение. А такое отдельное помещение в храме, которое тоже храм, позволяет детям не мешать остальным, не бегать, не сбивать подсвечники. Оно помогает решить проблему прихода в храм многодетной семьи с большой разницей в возрасте. Что вы, Анна, думаете по этому поводу?

Анна Сапрыкина:

— Слава Богу, это есть, и не только у вас, но, к сожалению, не везде. Иногда просто архитектура храма этого не позволяет, нет никаких помещений в принципе. Иногда делают в домике при церкви что-то такое детское, но тоже далеко не всегда. И это огромная проблема, и повод на этапе проектирования заложить такое помещение. Нас вряд ли кто-то серьезный слышит, но вдруг... Это очень важно понимать.

Когда-то в прошлом храм стоял посреди села, рядом были дома, и вообще, люди жили так, что дети висели не только на одной маме, у которой нет никого. Всегда были какие-то родственники, даже у самых бедных крестьян. А не у самых бедных — няньки. Всегда чьи-то руки были на подхвате. А сейчас зачастую только папа с мамой. Я про это много писала пошагово, как можно меняться на службе — то папа, то мама. Обязательно нужно помещение.

Церковь призывает рожать детей. Но нужно еще и думать, как быть с детьми, которые рождаются

Иногда площадку делают. Но здесь есть проблемы: во-первых, погода, а во-вторых, это совсем не храм. Дети приходят, балдеют, да еще и одежду нужно надевать для гулянья. Вообще, в храм хорошо надевать особенную одежду — ту, которая отличается от обычной, в которой гуляем на площадках. И получается: «Я не хочу в храм, я хочу на качели». А бывает еще проблема, что малыш в семье, и нет машины. И вдруг нужно сменить памперс. Хорошо, когда есть возможность повлиять на проект будущего храма. Но я видела даже новые храмы, в которых ничего такого нет. Церковь ведь призывает к тому, чтобы рожать детей. Но нужно еще и думать, как быть с детьми, которые рождаются. Спасибо.

Вопрос из зала:

— Хотел бы, пользуясь случаем, поздравить автора с выходом книги. И поделиться своим опытом. Я сам отец ребенка-дошкольника. И вот, у меня с книгой «Литургия» связаны особенные впечатления. Во-первых, это одна из немногих книг, которые ребенок сам приносил читать. А второй момент вот какой: когда мы пришли с утра на литургию рано, были часы. И ребенок вдруг говорит: «А сейчас проскомидия». Спасибо вам. А вопрос такой — есть ли еще идеи какие-то?

Анна Сапрыкина:

— Вы знаете, целая очередь книг и для детей, и для взрослых, но много замыслов в сердце человека. Сбудется только то, что угодно Господу. Я, правда, на это надеюсь. Сейчас я работаю, а там как Бог даст. Работа идет. Иногда кажется, что никому это не нужно, и сил нет. Но вы сейчас сказали, и так радостно стало. Потому что понимаешь: твое дело начинает жить и как-то помогать людям. Вдруг мне зачтется.

Вопрос из зала:

— Вы сказали, что это книжка подойдет и детям, и взрослым. Но все-таки вы, создавая продукт, ориентировались на определенную аудиторию? Вы видели какую-то цель, возрастной порог? И насколько равны целевые аудитории первой и второй книжки?

Анна Сапрыкина:

— Да, это важный вопрос. Как я и говорила, литургия — это такой праздник, ликования, а всенощная — скорее, аскеза. Это определяет, в принципе, возраст, в который мы приведем детей на службу, попробуем сделать это осознанно. Ребенка мы приносим в храм, как только родится. А осознанно он придёт туда лет с семи. Всенощная же, скорее, появится в его жизни лет с десяти.

Важно смотреть по ребенку, не заставлять, а предлагать. Кто-то полистает и отложит, а кто-то вникнет и захочет прийти посмотреть, как это все происходит в реальной жизни. Тогда можно и семи лет. Все дети разные. Феофан Затворник говорил, что человек присягает на верность Христу в самом разном возрасте. Вот, мы растим детей, а они могут присягнуть на верность Христу и в 7 лет, и в 15 лет, и позже. Есть дети, которые в 7 лет по-настоящему начинают искать Бога, и это не игра. Они идут, вникают. Но при этом ребенок, который в 7 лет играет около храма и просто прибегает на Причастие, в 15 может по-настоящему присягнуть на верность Христу. И Феофан Затворник говорит: хорошо, если это произойдет до искушений юности. Это вполне конкретные вещи. А вот после — уже через покаяние. Такие разные пути, но это не означает, что один хороший, другой плохой. Просто есть более прямой путь. Вот, у детей Царя Николая был прямой путь. А есть люди, которых «поколбасило», «покрутило», а потом они приходят.

Отец Федор Бородин:

— И им эта книжка тоже пригодится.

Ведущий:

— Маленькое добавление: эта книга получилась как энциклопедия с точки зрения целевой аудитории. Маленький ребенок смотрит картинки, задает вопросы. Спустя 2–3 года он уже начинает читать-изучать. Например, мой любимый разворот про древние музыкальные инструменты. Мне кажется, книга получилась универсальной. Иллюстрации качественные, и маленький ребенок с интересом их посмотрит, а через несколько лет вспомнит про них и уже прочитает текст.

Вопрос из зала:

— Как отец Федор и Георгий сказали, что книга подойдет для взрослых, потому что в нее вложено значительное количество информации, которую во время самого богослужения возможно усвоить, только если она находится визуально перед глазами. Как удалось такое количество комментариев, иллюстраций поместить в сравнительно небольшую книжку?

Анна Сапрыкина:

— Знаете, я опиралась на практическую вещь, чтобы книгу было удобно держать в руке. Я же делала сначала свою, это просто лист А4, сложенный пополам. Именно поэтому мы сделали мягкую обложку, чтобы издание было как можно легче брать с собой и держать в руках. Ну, и вопрос цены тоже: твердая обложка значительно повышает цену. А чтобы получилась страничка с наглядными комментариями, я собираю материал, делаю текст, и только потом из него вынимаю какие-то образы, смотрю, что подойдет для объяснения. Из максимально объемного текста я делаю все меньше, меньше, и смотрю, как его подать, по возможности, наглядно. Поначалу это работа совершенно неинтересная: находить самый разный материал, а потом смотреть, что поможет понять происходящее на службе, нарисовать карандашом. То есть сначала делаем побольше, потом из этого поменьше. Каждый раз я не знаю, правильно ли я сделала.

Отец Федор Бородин:

— Можно назвать это детским служебником или богослужебными указаниями для детей. Такое практикуется для взрослых и очень полезно.