Мария Бандманн: «После Причастия время словно увеличивается в объеме»

В Париже во время съемок фильма о святителе Иоанне Шанхайском и Сан-Францисском

В 1995 году немецкий телевизионный канал попросил режиссера Марию Ингрид Бандманн разработать серию документальных фильмов «2000 лет христианства». Ее первая исследовательская поездка была в монастырь святой Екатерины на горе Синай, куда она взяла с собой и 12-летнего сына. Именно там, в одном из древнейших христианских монастырей посреди пустыни, они впервые столкнулись с Православием.

Пребывание на Синае глубоко изменило их жизни. Мать и сын были поражены, узнав, что и в наше время православное христианство сохранило все духовные традиции Церкви в их первозданном виде. Им также сказали, что такая целостность сохранилась и в самой Германии, в Мюнхене, в русском православном монастыре, посвященном преподобному Иову Почаевскому. Там они позже станут изучать Православие более подробно и обнаружат, что всё, что им сказали на Синае, правда.

Пройдут годы, и, во Иордане крестившись, она снимет многочисленные фильмы о Православии в разных странах, верхом на лошади отправится к сибирским старообрядцам, тяжело перенесет монашеский постриг единственного сына, найдет и соберет вместе членов своей семьи, разбросанных по миру во время Второй мировой войны, и откроет для себя, что мощи святой, именем которой ее назвали при рождении, почивают в Софийском соборе Новгорода.

Я училась в замке

– Мария, давайте попробуем пройти путь от вашего детства до того момента, как вы встретились с православной верой. Начнем с детства… Кто вы и откуда? Присутствовал ли Бог в вашей жизни в детстве? И если да, то какую роль Он играл в вашем становлении?

– Я выросла в деревне в коммунистической части Германии – в ГДР. Исторически эта территория принадлежала бывшему княжеству Саксония-Анхальт, откуда также происходила русская царица Екатерина II. Там я ходила в школу, которая размещалась в старинном замке эпохи Возрождения.

Отреставрированное здание замка, в котором находилась наша школа

Сначала я верила в коммунизм, как это пропагандировалось в Восточной Германии, но уже тогда задавалась вопросом, почему с Запада люди не переезжают в социалистические страны Востока, если там все так прекрасно.

Однажды в школе нам сказали, что Бога нет. Я была шокирована. Меня крестили в протестантской церкви, и для меня было важно иметь в сердце Бога. Это чувство для меня было светлое и святое. Мне всегда нравилось ходить в церковь, особенно на Рождество. В Германии Рождество празднуется по-особенному, и для детей оно часто ассоциируется с рождественским спектаклем, который устраивали в храме.

Через пару лет у нас в школе снова была дискуссия о существовании Бога. Я спросила у своих учителей, как они могут доказать, что Бога нет. Они сказали, что это невозможно доказать. В лучшем случае, может быть, вы сможете узнать это только после смерти. Это заявление меня очень обрадовало. Я подумала: даже если 50 на 50 – это уже неплохо. И я предпочла жить с Богом, и если Он существует, то я смогу после смерти встать перед Всевышним и дать Ему отчет о своей жизни.

До этого (после того, как мне сказали в школе, что Бога нет) я некоторое время пыталась жить в состоянии неверия, но моя совесть постоянно восставала против такой безбожной жизни. Тогда, в детстве, я все-таки не понимала, что значит быть с Богом. Чтение – моя страсть как сегодня, так и в детстве. Я всегда постоянно читала. В то время библиотеки в заброшенных особняках бывших землевладельцев были для нас доступны, но была только одна книга, которую там нельзя было найти. Эта книга – Библия. Дома у нас тоже не было ни Библии, ни других христианских книг. Мораль и обычаи после Второй мировой войны в Восточной Германии полностью деградировали из-за коммунистического влияния и пришедшего с ним безбожия. Мы потеряли настоящую любовь и верность Богу, а значит, и друг ко другу.

– Кто были ваши родители?

Моя мама была крещена в протестантской церкви

– Моя мама была крещена в протестантской церкви. Своего отца я не знаю. Уже взрослой я исследовала нашу родословную по маминой линии примерно за 400 лет. Оказалось, что моя мать, урожденная Энке, была потомком Вильгельмины Энке, графини Лихтенау.

Вильгельмина Энке была официальной фавориткой короля Пруссии Фридриха Вильгельма II, и у них были совместные дети. Она жила с ним и детьми и была его ближайшим доверенным лицом до его смерти 16 ноября 1797 года в Мраморном дворце в Потсдаме. Многие из моих родственников по материнской линии, Энке, были и остаются талантливыми художниками и музыкантами.

Мы с двумя братьями жили с матерью, пока она не вышла замуж во второй раз.

Графиня Вильгельмина Энке фон Лихтенау Мой дедушка по материнской линии пропал без вести на территории СССР во время Второй мировой войны. По профессии он был ветеринаром. О судьбе деда я узнала, когда после падения коммунизма начала снимать фильмы в России, и особенно обрадовалась, что во время войны ему не пришлось применять оружие.

После войны наша семья жила очень бедно. Бабушка осталась с пятью детьми, старшей из которых была моя мама. Старший брат мамы был пилотом. В 1944 году, когда ему было всего 22 года, он скончался от ран после того, как его самолет был сбит. Другой ее брат вернулся с войны инвалидом, без ног.

Самому младшему брату пришлось подростком работать в шахте, чтобы заработать хоть какие-то деньги для всей семьи. Во время аварии на шахте он был погребен под завалами. Его спасли, но потом он сильно болел. Так что никто в семье не мог тогда зарабатывать.

В конце 1970-х годов официально покинуть страну было невозможно, а любой побег оттуда был опасен для жизни. Многие пытались бежать через Восточный Берлин, который был разделен тщательно охраняемой Берлинской стеной. Но их либо расстреливали, либо отправляли на много лет в тюрьму.

С самого детства я была очень свободолюбивой. Еще подростком я поняла, что ГДР – это своего рода тюрьма под открытым небом, но поначалу я не видела способа оттуда уехать ни легально, ни нелегально.

Я поняла, что сначала мне нужно получить хорошее университетское образование и строить свою жизнь. И я переехала в город Лейпциг. В то время мое желание свободы стало настолько сильным, что если я не могла сбежать «по горизонтали», то, по крайней мере, хотела взлететь вверх и занялась профессиональной авиацией. В 16 лет я начала учиться на пилота, став членом юношеской сборной Восточной Германии по воздушному пилотажу и долгое время была единственной девушкой в команде.

На тренировке. «Во время первых занятий по пилотажу я летала на Як-18А»

Когда мне было примерно лет 20, я познакомилась с молодым человеком по имени Лотар, который занимался строительством ярмарочных стендов и павильонов как в Западной, так и в Восточной Германии. Он был знаком с людьми, которые могли организовать побег в Западную Германию.

Еще подростком я поняла, что ГДР – это своего рода тюрьма под открытым небом

Однажды мы выезжали с парковки на дорогом западном автомобиле – «Мерседесе», а навстречу нам ехал тренер авиаклуба. В тот момент, когда мы с ним из машин обменялись взглядами, я поняла, что моя учеба в летной школе закончилась. Дело в том, что в то время студенты летной школы должны были подписывать документ, в котором говорилось, что им не разрешалось иметь общение с западными немцами.

И действительно, после той встречи я больше не получала приглашений на тренировки и соревнования.

Во время тренировки в летной школе, Мария Ингрид – третья справа в верхнем ряду за крылом

Встреча с партийным чиновником

Однажды я была на фестивале документальных фильмов, где познакомилась с известным режиссером, и он пригласил меня в бар.

Каждый, кому довелось побывать в ГДР до воссоединения двух Германий, знает, что в 8 часов вечера там уже всё закрывалось и люди на улицу старались без причины не выходить. Было около 10 часов, и тут в бар зашел один из известных в ГДР политиков – Вернер Ламберц, которого считали преемником генерального секретаря Центрального Комитета компартии Германии Эрика Хонеккера. Тогда я не знала того человека, а мой спутник его знал. Ламберц был с охраной Службы госбезопасности (Штази). Они сели за соседний столик.

Вернер Ламберц (второй слева в гражданской одежде) во время государственного визита Фиделя Кастро в Восточный Берлин перед Бранденбургскими воротами

Эта встреча произошла за несколько дней до запланированного побега, когда меня уже ничего не должно было связывать с Восточной Германией. Вдруг ко мне подошел один из охранников и сказал, что г-н Ламберц хотел бы со мной познакомиться. Я ответила, что нахожусь здесь с моим другом. Я понимала, что такие знакомства опасны и лучше их избегать. Нас обоих пригласили за столик. А я тем временем думала, как бы выйти из этой ситуации – живой и поскорей. В это время к нам подошел еще один человек. Это был г-н Карл-Эдуард фон Шницлер, который создал на телевидении ГДР оппозиционную западной пропаганде программу – «Черный канал».

Уже за полночь господа решили, что хорошо бы еще где-то посидеть. Один из них сказал, что недалеко открылся новый бар.

– Они хотели…?

– Я быстро поняла, что Ламберц хотел поближе со мной познакомиться и завязать отношения. Я ему внешне приглянулась, а в ГДР в то время любой, кто находился у власти, считал, что имеет право взять понравившуюся девушку себе в любовницы.

Убежать мы не могли, потому что тогда я бы подвергла себя опасности и ни о каком побеге на Запад речи бы уже не шло.

Через несколько часов они попросили режиссера уйти. Я шепнула ему на ухо, что он не может оставить меня одну. Но они настояли.

Я осталась одна с этими людьми и понимала, что мое спасение – оттягивать время, заговаривать их и предлагать им спиртное. Ламберц спросил меня, на кого я учусь. Я говорила о летной школе и что я не знаю, почему меня больше не приглашают на тренировки и соревнования. Я и не подозревала, что этот разговор сделает мое положение еще более опасным…

Под утро Ламберц сказал, что отвезет меня домой, что обязательно вернется, что решит мои проблемы и я снова буду летать. Подъехала «Чайка» с водителем и охраной, меня посадили в машину и отвезли домой. К большой моей радости, он так много выпил, что ни на что уже был не способен.

Спустя 2–3 дня он и правда пришел. У меня дома была специальная комната, где мы с моим напарником по фотоделу проявляли фотопленки. Вдруг – стук в дверь. Я попросила напарника открыть дверь. Чиновник его увидел и потерял дар речи. Так что мне опять повезло.

Но свое слово он сдержал. Я тогда училась и работала ретушером в известной газете и обрабатывала для них фотографии. Через два дня после его попытки встретиться со мной у меня в квартире мне позвонил главный редактор газеты и попросил прийти на встречу в офис. Оказалось, что ему позвонили из Центрального комитета компартии в Восточном Берлине из офиса Вернера Ламберца с просьбой прояснить мою ситуацию. Они организовали большую встречу с моими летными инструкторами, редакцией газеты и членами офиса Ламберца. Всё это произошло за несколько дней до моего побега.

Тренер, который видел меня в машине, говорил, что я подписывала договор, а он видел меня с человеком с Запада. Внешне я старалась выглядеть спокойной, но внутри меня трясло и сердце колотилось. Что я могла сделать? Я смело сказала, что они, должно быть, перепутали меня с кем-то другим и что меня не было в той машине. Люди Ламберца сказали, что товарищ Ламберц примет решение по этому вопросу в течение следующих двух недель.

Вернер Ламберц был приятным в общении и интересовался мной как человеком. Он вырос под влиянием безбожного коммунизма, но не утратил из-за этого своей человечности, что, вероятно, и определило его последующую трагическую судьбу. Он погиб в результате крушения вертолета в 1978 году во время государственного визита в Ливию. Обстоятельства крушения до сих пор неясны. Я узнала об этом, уже находясь на Западе.

Побег

В выходные я должна была встретиться с человеком, который обещал помочь мне бежать в Западный Берлин. Мы обо всем заранее договорились. Мобильных телефонов тогда не было, и для того, чтобы позвонить по межгороду, нужно было идти на телеграф. У нас были пароли: мы разговаривали о бабушке, которая приедет и что-то передаст… Итак, в фойе одного из отелей человек должен был узнать меня по платку чемпионата по футболу, который был повязан у меня на шее и на котором был обрезан уголок.

Я должна была встретиться с человеком, который обещал помочь мне бежать в Западный Берлин

Жду час, два – никого нет. Ко мне подходили какие-то мужчины, но я ни на кого не реагировала, потому что у того, кого я ждала, должен был быть с собой отрезанный кусочек моей косынки.

– Похоже на кино!

– Да. Я уже докуривала сигарету (мне сказали, что так я больше буду похожа на западную девушку), когда ко мне подошел молодой человек, вытащил кусочек моего платка и сказал, что через 5 минут мы должны встретиться у входа.

Мы вышли из гостиницы и пошли по улице. Он мне рассказал, как будет осуществляться побег. Граница между Восточным и Западным Берлином проходила по улице Фридрих-штрассе. Там останавливалась электричка, на которой немцы из Западного Берлина на день могли приехать в Восточный Берлин и поздно вечером вернуться домой.

Я принесла два фото на паспорт и спросила, почему он так долго не подходил. Он ответил, что они проверяли меня на выдержку, не буду ли я нервничать и могут ли они мне доверять.

Через неделю он должен был прийти с женщиной, с которой мы пойдем в туалет, и я попрошу у нее расческу, якобы чтобы причесаться, и с этой расческой дама передаст мне паспорт Западной Германии. Свое восточногерманское удостоверение личности я должна была уничтожить – смыть в туалет. В 7 минут после полуночи я должна была подойти на остановку поезда на Фридрихштрассе.

Восточный Берлин заканчивался у Бранденбургских ворот в конце красивого бульвара «Унтер-ден-Линден», а пограничный переход на станции городской железной дороги Фридрихштрассе был скрыт и невидим для жителей Восточного Берлина.

Вокзал Фридрихштрассе в Восточном Берлине. 1970-е годы

Я внутренне готовилась к побегу и даже не могла попрощаться с мамой. Если бы я рассказала ей об этом, то Штази могла бы узнать об этом, и ее бы арестовали.

Через неделю, ни с кем не попрощавшись, в джинсовом костюме западного образца, взяв с собой только дамскую сумочку, я засунула ключ от квартиры под коврик около квартиры и приехала в тот же отель. Ждала один, два, три часа. Никто не пришел. Что случилось? Был ли побег раскрыт? Арестует ли меня полиция? Неопределенность была ужасной. В слезах я поехала обратно в свою квартиру в Лейпциге и была рада, что положила ключ от квартиры под коврик, а не выбросила его.

В понедельник я позвонила с почты и спросила, что случилось. Мне сказали, что бабушка заболела и не смогла приехать, но через неделю обязательно будет в то же время, на том же месте.

В Праге незадолго до побега Через неделю дама действительно пришла, и я пошла с ней в туалет и получила свой паспорт. Потом мне пришлось ждать два с половиной часа до отправления поезда. В то время всё уже было закрыто, и везде было темно. Темнота, повсюду ощущение упадка были типичны для ГДР. Те, кто приехал из Западной Германии, часто говорили, что там даже краски были ярче, а трава зеленее. Позже я поняла, что и это тоже имело какое-то отношение к вере в Бога.

Я пошла в гостиницу под названием «Унтер-ден-Линден». Я очень боялась сделать что-то не так, боялась, что они вычислят меня и догадаются, что я не из Западной Германии, так как я никогда на то время не покидала Восточную Германию.

В нужное время я пришла на Фридрихштрассе, на границу. Я была спокойна и не вызвала подозрений.

После этого начались самые долгие полчаса в моей жизни. Я думала, что поезд сразу тронется, но он стоял. Я выглянула в окно. Мимо ходили солдаты с автоматами Калашникова. Оказалось, что поезд ждал опоздавших западных немцев.

Мы ехали в темноте, но как только оказались на другой стороне Берлина, я увидела освященные улицы, открытые кафе, гуляющих людей. Потом я узнала, что в тот же вечер побег совершили еще пять человек. Все мы встретились в одном и том же кафе, сутки провели в Западном Берлине, а потом самолетом вылетели в Ганновер, где нам заменили наши фальшивые паспорта на настоящие.

Падение Берлинской стены

Актриса Люди, которые помогли мне сбежать, запретили говорить, как на самом деле был совершен побег. Официальная версия была – я сбежала через Прагу.

Спустя почти 15 лет, когда я уже работала с архивами и снимала фильмы для Западногерманского телевидения, я сделала запрос в архив, чтобы узнать, каким образом был организован тот побег.

– Что произошло в вашей жизни за период со времени побега и до падения Берлинской стены?

– Стоит отметить, что побег на этом не закончился. Несколько раз я видела около своего дома восточногерманские автомобили «Трабант». Эта машина напоминает советский «Запорожец». Наверное, так они показывали, что и здесь в любой момент могут меня арестовать.

– Чем вы занимались первые годы в Западной Германии?

– Сначала после побега работала моделью – демонстрировала платья, чтобы заработать на оплату обучения в актерской школе, которую я закончила. Потом – примерно до 1997 года – играла в театре, снималась в фильмах и сериалах.

Спектакль. «Когда Джон был ребенком, он иногда приходил на репетиции и очень сердился, когда актерам по сценарию надо было поступить нехорошо по отношению ко мне»

– 9 ноября 1989 года произошло историческое для немцев событие – пала Берлинская стена. Помните тот день?

– В тот день у меня был спектакль. Вечером мы с моей учительницей актерского мастерства, которая пришла посмотреть спектакль, пошли в итальянский ресторан, чтобы чем-нибудь перекусить. Вдруг кто-то вбежал и крикнул: «Стена пала!» Мы вышли из ресторана и поехали на бульвар Курфюрстендамм в западной части города и увидели, как улицы были заполнены немецкими «Трабантами» – «Запорожцами». Люди ликовали, открывали бутылки шампанского – они праздновали!

Я поехала домой, нашла, с кем оставить нашего семилетнего сына Джона, а мы с мужем отправились к Бранденбургским воротам. В этом месте стена была самая широкая. Люди помогли мне забраться на стену. Это были как раз те моменты, которые обычно показывают по телевидению: люди стоят на стене, машут флагами, поют. И я была среди них.

Недалеко от Бранденбургских ворот был переход из Западного Берлина в Восточный. Я помню, как в мои годы в ГДР нас, 14–15-летних школьниц, возили к Бранденбургским воротам и что-то рассказывали, но мы ничего не могли видеть в Западном Берлине, потому что стена была очень высокая. А теперь можно было отправиться туда безо всякого разрешения и вернуться обратно. Это было невероятно!

Я смотрела на Родину, туда, где осталось всё мое родное, где жила моя мама, и куда я многие годы не могла вернуться. В сердце перемешались боль и счастье. Чувства мои трудно описать словами.

Страшные видения

– Потом вы впервые отправились на съемки в Египет, на Синай…

– Но еще до начала съемок со мной произошли три случая, после которых я все чаще стала думать о Боге.

Когда мой сын был еще маленьким, мы с мужем поехали все вместе в отпуск на греческий остров Парос и остановились в доме нашего друга. В Греции в то время во многих районах не было электричества, а значит, не было и света. Так было и в доме нашего друга. Вечерами и ночью для освещения люди зажигали масляные лампы. Малыш Джон спал в отдельной комнате. Однажды ночью я проснулась, услышав, как он там плачет. В доме было темно, все масляные лампы погасли. Я не могла в темноте быстро найти спички, чтобы зажечь хотя бы одну свечу, ощупью пробралась в его комнату и принесла его в нашу спальню. Я успокоила его, уложила в нашу кровать и собралась через коридор пройти в ванную. Вдруг под дверным проемом стало светло. Я открыла дверь – там стоял ягненок. Он светился белым светом, словно фосфоресцирующая вата, и смотрел на меня! Я испугалась, вздрогнула и медленно попятилась в спальню, чтобы взять свечу. Там я лихорадочно искала ее в темноте, зажгла и вернулась, но видение исчезло. Я начала исследовать, что бы это могло быть. В какой-то момент я узнала, что ягненок символизирует Иисуса Христа, и в Библии его часто называют Агнцем Божиим. Несколько лет спустя, после того как я изучила большинство религий и эзотерических течений, я поняла, что только христианство является истинной религией.

Когда Джону было лет пять, он перестал спать в своей кровати, приходил ко мне и говорил, что к нему в комнату постоянно прилетают черные птицы и клюют его. И он стал спать в родительской спальне.

Сама я однажды ночью проснулась с чувством, что кто-то тянет меня в сторону. Я проснулась, стоя на коленях. Посмотрела вверх и увидела самого настоящего черта – очень высокого роста, с темной, маслянистой кожей, кудрявыми спутанными волосами, черными кругами под глазами. Он смотрел на меня с оскалом и пытался перетянуть на свою сторону.

Я подумала, что если есть черт, то как можно сомневаться в существовании Бога? С той ночи я стала активно искать Бога

Я сообразила, что у меня не хватит сил бороться с ним, потому что он был огромный и сильный. Первое, что мне пришло в голову, это не обращать на него внимание и читать «Отче наш». Я помнила эту молитву с того времени, когда ходила в протестантскую церковь. Не дочитав молитву до конца, я увидела, что в руках у меня меч. Я замахнулась на него и проснулась в той же позе – на коленях. В этот момент я подумала, что если есть черт, то как можно сомневаться в существовании Бога? С той ночи я стала активно искать Бога.

Спустя несколько лет монахиня в католическом монастыре недалеко от Берлина целый год проводила со мной и сыном занятия по катехизации. Через год она сказала нам, что теперь мы готовы принять причастие. Мы были счастливы, но потом во время службы узнали, что кто-то из общины причастится за всех нас. Мы были возмущены. Мы не могли этого понять и принять: как незнакомый человек может принять причастие за нас?

Мы выразили свое недоумение, и спустя две недели католический кардинал из Берлина благословил нас всех принять причастие (Тело Христово). Но ведь Евангелие говорит: «Приимите и ядите от Нее все; сие есть Тело Мое… Пейте от Нее все. Сие есть Кровь Моя Нового Завета, за многих изливаемая во оставление грехов» (Мф. 26: 26–29).

Тогда кардинал все-таки дал благословение на следующем причастии всем причаститься и Тела, и Крови Христовых. Сначала все получили Тело Христово – облатку, а затем Чашу передавали по кругу, пока мы стояли полукругом, и все принимали Кровь Христову. Но я чувствовала, что даже если я выпью всю Чашу, я всё равно буду испытывать жажду. Позже, после того, как на Святой Земле мы приняли Православие и я впервые причастилась Святых Христовых Таин в нашей Церкви в Иерусалиме, я поняла, что это была духовная жажда, которую невозможно утолить в Католической церкви.

Уже в 1995 году я получила редакционное задание снять 12-серийный документальный фильм о христианстве. После теоретической подготовки я решила провести исследование на месте. Важные части сериала должны были сниматься на горе Синай, и я поехала туда с сыном. Там мы подружились с монахами, и один из них даже начал присылать нам книги о Православии.

Посетив в монастыре литургию, мы спросили монахов, почему нам не разрешили причаститься. Ответ, который мы получили, был таков: восточные и западные христиане разделены искаженным вероучением и измененными догматами. Последнее заявление монаха было особенно трогательным: «Нет ничего труднее, чем обращать так называемых христиан в христианство». Они посоветовали нам посетить русский православный монастырь в Мюнхене, где мы позже познакомились с истинным, неискаженным христианством.

С семьей во Флоренции

Пока Джон учился в школе, мы во время каникул несколько раз в год ездили в паломничества – были на Святой Земле, посещали святые места в Палестине, Греции, на Синае. Мы были в духовном поиске. Во время поездок мы даже почти не фотографировали. Мы не планировали поездки, а просто покупали билеты туда и обратно, брали рюкзаки и предавали всё в руки Божии.

Однажды в Греции нам рассказали о монастыре, где находится чудотворная икона Божией Матери.

Мы сели в автобус и поехали. Когда мы доехали до последней остановки, уже вечерело. Идти в монастырь было поздно. Солнце садилось, и на горизонте мы увидели огромные шары. Оказалось, что это поле с арбузами. А так как солнце светило с другой стороны арбузов, то сами арбузы были похожи на огромные круги. Мы подумали сорвать с этого поля маленькую дыню, потому что у нас ничего не осталось из еды, но потом решили этого не делать – не хотели красть, даже самую маленькую дыню.

Местные жители порекомендовали переночевать на пляже и, широко улыбнувшись, дали нам один арбуз. Вот так Господь нас часто учит.

Мы пошли к пляжу. По дороге нас сопровождала откуда ни возьмись взявшаяся собака. Она не просила есть – просто шла рядом.

Когда уже совсем стемнело, надо было где-то заночевать. Вокруг горели костры. Это люди так же ночевали на пляже. Мы разбили палатку, и когда я вышла из нее ночью, то увидела лежавшую перед палаткой собаку. В лунном свете собака казалась огромной. Я сильно перепугалась.

Когда утром мы проснулись, местная женщина сказала нам, что на пляже живут нелегальные мигранты. Приплывают на лодках и здесь остаются. Убийства и грабежи – в порядке вещей… Собака охраняла и защищала нас всю ночь. Божественная помощь после наших ежедневных вечерних молитв была несомненна. Потом собака проснулась, отряхнулась, побежала на пляж и исчезла.

– Расскажите, как вы первый раз приехали в монастырь преподобного Иова Почаевского.

– После нашего опыта поездки на Синай мой сын очень хотел посетить православный монастырь в Мюнхене, который нам порекомендовал послушник Георгий, и мы поехали в Мюнхен. Дверь нам открыл владыка Марк и еще один монах. Мой сын Джон так быстро исчез в здании монастыря, что я растерялась. Владыка Марк заметил это и пригласил меня остаться в монастыре на ужин. В тот день мы не смогли задержаться, но позже оставались на трапезу много раз.

Лет в 12 или 13 Джон провел неделю в монастыре. Когда я за ним приехала, он сказал: «Мама, давай примем Православие»

Лет в 12 или 13 Джон провел неделю в монастыре. Когда я за ним приехала, он мне сказал: «Мама, давай примем Православие. Они не только проповедуют Воду Живую, но и потребляют Ее. Мы должны стать православными».

Владыка Марк лично с нами занимался, а когда мы были готовы принять Православие, пригласил нас в паломничество на Святую Землю, где мы могли принять крещение в реке Иордан. Паломничество совпало с днем рождения Джона. Для нас это было неожиданно и особенно трогательно.

На реке Иордан после крещения (Джон, в крещении Иоанн, первый справа во втором ряду, Мария – третья). 1998 г.

– В честь какой святой вы получили в крещении имя Мария?

– В честь Марии Египетской. На Святой Земле есть греческий женский монастырь в честь Святого Креста. Там за алтарем находится образ святой Марии Египетской. Когда я узнала ее житие, то поняла, что это настоящая святая, которая на 180 градусов повернула свою жизнь. И решила, что это будет моя небесная покровительница.

В младенчестве меня крестили в протестантской церкви с именами Ингрид и Рената. В католическом монастыре совершили помазание в честь Лиобы из Бишофсхайма, немецкой святой, игумении, почитаемой в Фульде.

Паломники на реке Иордан

– Какое имя вы чаще используете в повседневной жизни?

– После крещения, а прошло уже более 20 лет, почти все стали называть меня Мария, а Ингрид называют в основном мои друзья из «прошлой» жизни или друзья мужа. Это не мешает нам общаться. Уже будучи православной, я открыла для себя святую Ингрид – дочь Шведского короля Олафа. Принцесса вышла замуж за новгородского короля Ярослава, в крещении получила имя Анна, а после кончины была канонизирована как Ирина. Мощи святой Ирины (Ингрид) почивают в новгородском Софийском соборе. Ингрид считается покровительницей Ижорской земли, что вокруг Санкт-Петербурга. Так что меня охраняют несколько замечательных святых!

Джон незадолго до поступления в монастырь – Мария, а в духовном отношении вы почувствовали изменения после принятия Православия?

– После крещения мы с сыном, помимо других чудес, стали совершенно по-иному воспринимать время. Раньше у меня было такое ощущение, что время проскальзывает как бы сквозь пальцы, утекает, а теперь после принятия Святых Христовых Таин ощущается связь с вечностью, как будто время увеличивается в объеме. Я могу это объяснить только тем, что через Причастие мы соприкасаемся с Богом и с вечностью, и за неделю как бы проходят месяцы, настолько они плотные и умноженные.

– Когда сын сказал вам, что хочет принять монашество, какова была ваша реакция?

– К тому времени он какое-то время жил в монастыре прп. Иова Почаевского и одновременно учился в Мюнхенском университете, а вместо службы в армии исполнял социальное служение – работал в доме для инвалидов с психоневрологическими заболеваниями.

Послушник Иоанн

Когда Джон решил принять монашество, его на две недели отпустили домой, чтобы он разобрался со своими делами и раздал вещи. Я решила сама отвезти его в монастырь.

В то время в храме в Берлине для поклонения находилась святыня русского зарубежья – Курской Коренная икона Божией Матери, и дальше она должна была ехать в Мюнхен. Обычно икону везет священник, но в тот раз священник отъехал по делам. Везти икону было некому, и нас с сыном попросили взять это дело на себя.

Я согласилась, но предупредила, что по дороге должна остановиться у мамы и переночевать у брата. Получив благословение, чтобы святой образ и там побывал, мы отправились в путь.

Мама с дочкой. «Моя мама приняла Православие за год до кончины»

Сначала мы приехали в дом к маме. Сын занес икону, открыл ее и показал бабушке. Мама спросила: «Это для меня?» – «К сожалению, нет», – огорчил ее Джон. И, верю, случилось чудо: перед смертью мама приняла Православие.

Затем мы поехали в дом моего брата. Это был не просто дом, это было бывшее монастырское поместье, ранее принадлежавшее одному из самых известных и старейших монастырей в Хельфте, которое унаследовал мой брат. Я была рада, что икона побывала и освятила пусть бывшее, но монастырское поместье.

Монашеский постриг

Несмотря на то, что мы оба были православными, постриг сына стал для меня тяжелым испытанием

Наша поездка с иконой как раз предшествовала иноческому постригу сына. Несмотря на то, что мы оба были православными, для меня это стало тяжелым испытанием. Я думала, что страдания, которые я испытывала, никогда не закончатся, и долго не могла говорить о нем без слез. Так продолжалось больше года.

Владыка Марк благословил нас созваниваться по праздникам. Он, думаю, представлял те чувства, которые я переживала, но именно такие редкие звонки помогли мне пережить эту боль.

Сын в монастыре уже более 20 лет. В начале его иноческого пути мы нечасто виделись, но Богородица утешала меня всегда, в том числе когда я, как мать, скорбела о «потере» единственного сына. 10 декабря 2021 года, в день празднования Курской Коренной иконы Божией Матери, как и в начале его монашеского пути, Она особо сохраняла его Своим покровом. В тот день в Знаменском соборе в Нью-Йорке отец Иов был посвящен во епископа. Тогда я тоже скорбела, потому что искренне хотела, чтобы он был обычным достойным монахом. Но он попросил меня положиться на Божию Матерь, которая нас ведет со времени принятия нами Православия.

После епископской хиротонии владыки Иова в Знаменском соборе Нью-Йорка

– Никто лучше, чем мать, не сможет рассказать о том, каким рос ваш сын…

– Джон играл на нескольких музыкальных инструментах: на духовых, фортепиано и иногда даже выступал со школьным оркестром в Берлинской филармонии. Когда он приходил из школы, то в голове у него уже была какая-то мелодия, и первое, что он делал – старался подобрать эту мелодию на фортепиано.

У него был – и есть – удивительный дар наблюдательности. Обычно он долго шел из школы, потому что наблюдал за внешним миром: как ползают гусеницы, как летают бабочки. Джон очень любит животных. У нас на балконе жили кролики, и он о них нежно заботился. Сейчас у него замечательные отношения с кошками в монастыре!

Первое видеоинтервью епископа Иова после архиерейской хиротонии. Штутгарт. 2021 г.

– Как вы в то время видели его будущее?

– По окончании школы он собирался учиться на композиторском факультете Берлинского университета и даже получил стипендию города Берлина. Но когда он поступил в монастырь, то вместо музыки стал заниматься богословием и окончил богословский факультет Мюнхенского университета, защитив докторскую диссертацию о значении страданий в мире. Диссертация опубликована под названием «Ответ Библии на страдания человека: аспекты проблемы теодицеи в Новом Завете».

Джон очень любил и любит рисовать. К тому же у него замечательное чувство юмора, и он переносит свой юмор на рисунки.

С владыкой Марком в Елеонском монастыре. 2004 г.

Когда в школе надо было выбирать между древними языками и рисованием, он принял решение в пользу языков. К тому времени мы уже начали читать греческих философов, и Джон хотел читать источники в подлиннике. Учительница по рисованию была очень расстроена.

В последнее время я по-христиански и по-матерински рада, что владыка Иов тоже активно снимает фильмы о Православии в Германии и других странах. В некоторых из этих фильмов фоном звучит и его музыка.

– Мария, а каким было все эти годы ваше так называемое «послушание» в храме?

– Я 20 лет пела в нашем церковном хоре. Когда мы перешли в Православие, в храме в Берлине, прихожанами которого мы стали, не было ни хора, ни регента. Мы начали учить церковнославянский, чтобы понимать богослужение, постепенно собрался хор, и Джон стал регентом. Позже я пела и на других приходах. В то время я уже работала на Западногерманском телевидении, снимала в основном документальные фильмы и по благословению владыки Марка стала снимать фильмы на темы христианства.

Верхом на лошади – к старообрядцам

«К самым затерянным в тайге старообрядческим поселениям можно было добраться только верхом на лошади». 2006 г.

– После падения коммунизма вы, как режиссер из Германии, смогли собственными глазами увидеть, как в России повсюду восстанавливались оскверненные церкви. Тогда вы сняли несколько документальных фильмов в России и Восточной Европе для известного в Германии сериала «Страны. Люди. Приключения».

После крещения мы совершали паломничества под руководством нашего духовника владыки Марка

– Тогда в России я увидела, что храмы были полны радостных, преисполненных энтузиазма людей, которые наконец смогли открыть для себя свою веру. Эту духовную радость и воодушевление обрели и мы с сыном после того, как были крещены владыкой Марком в Иордане. Мы прошли долгий путь и приобрели много знаний не только благодаря книгам, но, прежде всего, во время паломничеств. Следуя по стопам Спасителя и апостола Павла, мы путешествовали по Синаю, Иерусалиму, Турции, Греции и т. д. После крещения мы совершали паломничества под руководством нашего духовника владыки Марка, который открыл новые пути для нашего духовного роста. Слава Богу, в то время я продолжала работать режиссером и снимала фильмы о Православии.

В Москве на Красной площади во время съемок документального сериала «Страны. Люди. Приключения» для Германского телевидения. 2006 г.

– Вы сняли фильмы на русском языке о жизни довольно закрытых сообществ – старообрядцев и казаков. Как вам удалось расположить этих людей к себе и показать их жизнь изнутри?

– В то время меня особенно интересовала духовная жизнь казаков и старообрядцев. Я хотела знать, как они пережили коммунистическую эпоху. Чтобы познакомиться с донскими казаками, мне удалось совершить исследовательскую поездку в Россию вместе с Алексеем Стаховичем, представителем дворянства и белой эмиграции, одним из руководителей послевоенного молодежного движения в Германии и Австрии. Он был хорошо знаком с казачьей общиной и после падения коммунистического режима активно помогал Красному Кресту в России. А так как я очень плохо говорила по-русски, то он, по сути, открыл для меня дверь в этот кинопроект. Мы вместе посетили службу в тогда только что отреставрированном храме в станице Старочеркасской. Там на службе я увидела маленького мальчика в казачьей форме и отца Софрония, одного из тамошних иеромонахов. Я сразу поняла, что они станут главными героями моего фильма, хотя на тот момент я ничего о них не знала. Это была интуиция относительно главных героев, которая странным образом присутствовала во всех моих фильмах. Меня глубоко тронули эти люди, которые в то время были очень бедны, так много страдали, но обладали внутренним богатством и сердечной теплотой!

C Алексеем Стаховичем и казачатами. 2002 г.

В 2002 году по заказу немецкого телевидения мне удалось снять фильм об этих людях и о возрождении Донского казачества.

«За веру, Царя и Отечество» (Фильм о казаках)

Исследования для кинопроекта о старообрядцах были самыми долгими в моей жизни, поскольку эти люди крайне закрыты для посторонних. К сожалению, когда я совершила мою первую исследовательскую поездку в Россию в 2003 году, тогдашний митрополит Русской православной старообрядческой церкви Алимпий был уже очень болен и не смог дать мне благословения на этот кинопроект, что было необходимо, чтобы иметь возможность снимать среди беспоповских старообрядцев в тайге и найти знающего проводника. В конце года митрополит Алимпий скончался.

Его преемник, митрополит Андриан, при встрече благословил мой проект и открыл двери к беспоповским старообрядцам в сибирской тайге. К ним мы отправились на лошадях, для чего мне сначала пришлось учиться ездить верхом. Съемки у старообрядцев были уникальными! Это было чудо, что мы вообще смогли их снимать, однако нам всё равно не разрешили записать многие вещи, которые сама я всегда буду помнить (в частности, богослужение в храме).

«Затерянные в тайге» (Фильм о старообрядцах)

Эти люди глубоко тронули меня своей крепкой верой, несмотря на все невзгоды, которые им пришлось перенести на протяжении многих столетий. Христианская вера для них – самое главное, вокруг нее вращается вся их жизнь. В современном мире нас отвлекает так много вещей, что мы часто склонны неправильно расставлять приоритеты, путаться и терять веру.

Встреча в станице со старцем, который до падения коммунистического строя 15 лет провел в молитве в дупле дерева

– Недавно вышел ваш фильм о женском монастыре во имя святой преподобномученицы Елисаветы в Бухендорфе, что недалеко от Мюнхена. Расскажите, как он снимался.

– Съемки фильма о женском монастыре преподобномученицы Елисаветы в Бухендорфе заняли много лет. С самого основания монашеской общины я была знакома с игуменией Марией (Сидиропуло), и мы вместе занимались поисками подходящего здания для монастыря. Когда здание было найдено и тогдашний Первоиерарх Русской Зарубежной Церкви митрополит Лавр (Шкурла; + 2008) осматривал его, я сделала первые фотографии своей исследовательской камерой. В то время в церкви еще сильно сопротивлялись съемкам в храме, но мы продолжали нашу работу над будущим фильмом, и когда материала накопилось достаточно, по благословению игумении Марии я смогла сделать из него фильм.

​

«Под покровом Великой Княгини». Фильм Марии Бандманн

– Расскажите о большом проекте, посвященном святителю Иоанну Шанхайскому, над которым вы сейчас работаете. Как родилась идея проекта? Что бы вы хотели донести через этот фильм до зрителей?

– На создание фильма меня благословил схиархимандрит Василий (Гролимунд). Родился отец Василий в Швейцарии, 11 лет провел на Афоне, где духовно окормлялся у преподобного Паисия Святогорца и по его благословению более 30-ти лет назад основал в Германии скит святого Спиридона – монашеское поселение под омофором Сербской Православной Церкви.

Духовник отца Василия, преподобный Иустин (Попович), и святитель Иоанн (Максимович) знали и глубоко уважали друг друга. В 1930-х годах они пять лет вместе преподавали в семинарии в Битоле в Македонии (тогда еще Югославии).

С сыном, нынешним епископом Иовом К ним также присоединился епископ Охридский, богослов и философ, а ныне святой Николай (Велимирович), который неоднократно говорил: «Если хотите видеть живого святого, идите в Битоль к отцу Иоанну». Именно эта встреча трех выдающихся святых XX века и породила идею фильма о святителе Иоанне Шанхайском и Сан-Францисском.

Мы начали работать над фильмом в 2014 году. Сначала провели исследовательскую работу, продумали драматургию фильма, написали сценарий. Мы ездили по тем странам, где жил святой, снимали тех, кто его знал: его келейников, бывших детей-сирот, которые жили в приюте, устроенном святителем Иоанном. Четыре года мы потеряли из-за пандемии, так как мой основной оператор живет в Сербии, и мы долго не могли выезжать на съемки. Сейчас нам осталось завершить монтаж и звук.

За исключением нескольких пожертвований в прошлом, все расходы, связанные с фильмом, были покрыты нами. Мы будем благодарны за каждое пожертвование, которое дало бы нам возможность закончить фильм, – неважно, насколько оно мало.

Основная цель проекта – донести до немцев, что Православие сохранило истинное христианство

Основная цель проекта – донести до немцев, что Православие сохранило истинное христианство. Фильм ориентирован на думающую, образованную аудиторию. Он содержит большой объем информации, которая неизвестна большинству зрителей. Хотелось бы, чтобы фильм демонстрировался на больших экранах в тематических кинотеатрах, музеях или других местах. На примере и житии святого Иоанна фильм расскажет, что значит быть православным, как обрести веру и не потерять ее.

– Став православной христианкой, какие качества в стиле жизни вы приобрели?

– С тех пор как я стала православной христианкой, у меня появилась привычка – и необходимость – перед началом каждого кинопроекта и съемочной поездки совершать молебен. Трудности и искушения в таких проектах настолько велики, что их невозможно преодолеть без помощи Божией и святых.