Как Бог помог сдать… основы марксизма-ленинизма

– А я тебе рассказывала, как молилась Богу, чтобы он помог мне сдать основы марксизма-ленинизма? – спросила недавно меня моя тетя, которую тоже зовут Лена. – И ведь помог же.

Это, конечно, очень забавная история. Мы обе смеялись до слез. Но, с другой стороны, она – о безграничной любви Господа к нам, таким маленьким, чудным, часто дурным. Со своими такими глупыми к Нему просьбами. Но при этом с чистой детской верой. И это тоже – до слез. Только умиления.

Город моей мечты

Нам самом деле, тетя Лена – мне не родная тетя. Она бывшая жена брата моей покойной мамы. Но в жизни иногда так странно происходит, что родной по крови человек как-то от тебя далёк. А близким оказывается тот, кто вроде бы совсем и не родственник. И вот с дядей мы не виделись и не общались уже лет двадцать. И вряд ли уже пообщаемся. А бывшая его жена – рядом. И крестная двух наших дочерей – Дуни и Тони.

Эта история – о безграничной любви Господа к нам, таким маленьким, чудным, часто дурным

У нас с тетей Леной много общего. А еще нас очень связывает город Краснодар. Там, на улице Славянская, прошли самые счастливые мгновения моего детства. В то время это вообще был город моей мечты. Я очень хотела там жить, а обитали мы с родителями в Москве. Или ездили по командировкам. Но каждое лето меня отправляли туда к бабушке и дедушке. Тогда еще можно было детям самим на самолетах летать. Меня здесь сажали, а дед там встречал. И где-то с марта месяца я начинала зачеркивать дни в календарике – сколько их еще осталось до долгожданного краснодарского лета. А когда были в Греции пять лет, для меня это вообще была трагедия. Она же от Краснодара еще дальше, чем Москва.

Когда приезжала туда, в нашу пятиэтажку на улице Славянская, первым делом открывала бабушкин шкаф в прихожей. Там в выдвижных ящичках хранились настоящие драгоценности. В одном – разные бусы, брошки, другие украшения. А в другом – пуговицы. До сих пор помню две мои самые любимые – зеленую и голубую. Стеклянные, на вид – как драгоценные камни. Еще и с огранкой.

Ну а потом начиналась настоящая жизнь. Улица с утра до вечера. Когда никто не может дозваться тебя с балкона. «Казаки-разбойники», резинки, вышибалы, бадминтон. Ноги – все в шелковице, которая валялась прямо на асфальте, разодранные колени. Деревья, на ветках которых мы «вили» себе гнезда, шалаши. Зелёная еще алыча, семечки, которые мы бегали покупать за трамвайные пути. И традиционные краснодарские глисты, которых дед лечил старым добрым способом. Зубчик чеснока в пердимонокль и – на горшок с молоком.

А тетя Лена с братом, сестрой и мамой жила в этом же доме через два подъезда. Так они, собственно, с дядей и познакомились. Который, соответственно, был сыном моих бабушки и дедушки. Так что у нас с ней есть что повспоминать.

Техникум советской торговли

Но это было лирическое отступление. Теперь, собственно, история.

Было это в семидесятых годах прошлого века. Тетя Лена училась тогда в Краснодарском техникуме советской торговли. На отделении приготовления пищи. Она повар по образованию. И среди прочего сдавали они основы марксизма-ленинизма.

– А преподавала их у нас шикарная такая женщина, до сих пор ее помню – Екатерина Константиновна Чумак, – рассказывала тетя Лена. – Мы ее все обожали. Марксизм-ленинизм не очень, а ее – да. И вот – май, у нас – экзамены. Последний – как раз этот, тридцать первого числа. А потом мы сразу должны были ехать на три с половиной месяца на преддипломную практику в Сочи – во внеразрядный ресторан.

Вечер перед экзаменом. Темнело уже, наступала ночь. А тетя Лена (тогда просто Лена) сидела – зубрила эти вопросы по марксизму-ленинизму и никак не могла запомнить.

– Они у меня в тетрадочке были записаны: первый, второй, третий, – вспоминала она. – Я один прочитываю, глаза вверх поднимаю, по памяти повторяю и дальше учу. До последнего дохожу, переворачиваю страницу и понимаю, что первый вообще уже не помню. Да даже предпоследний. Час бьюсь, второй, третий, четвертый, толку – ноль. А мне очень надо его сдать, потому что на пересдачу времени нет. Первого июня мы уже должны уезжать на практику. Но читаю и не понимаю ничего.

Отчаялась тетя Лена, едва не плакала. А еще жара – Краснодар же. И решила пойти водички попить. И жажду снять, и успокоиться хоть как-то.

– И глаза мои вдруг упали на икону, кажется, Господа Вседержителя, сейчас уже не помню, которую бабушка Вера (бабушка моя) оставила в посудном буфете. Она зимой часто приезжала к нам в гости из Энгельса. И чтобы не возить туда-сюда, поставила в буфет. Такая – не очень большая, в киоте.

«Детей давайте!»

Тут надо сказать, что, несмотря на советское время, семья у тети Лены была верующая. Особенно – бабушка.

– У нее доходило прямо до фанатизма, – рассказывала тетя Лена. – Она было 1909 года рождения и воспитывалась строго в Православии. Зато мы, внуки ее, в храм, конечно, не ходили, по крайней мере – в Краснодаре, да и не было их открытых, но о Боге знали. Помню, как бабушка приезжала к нам на Рождество и рассказывала об этом празднике. Было интересно. Она пыталась учить с нами молитвы: «Отче наш», «Да воскреснет Бог», девяностый псалом. Но первую мы запомнили, а дальше – никак. Но когда во взрослом возрасте, придя, наконец, осознанно в храм, я открыла молитвослов и начала читать, все само вылетело.

Тетя Лена помнит божницу дома у бабушки, в Энгельсе, куда они тоже ездили к ней в гости. И ей очень нравилось смотреть на иконы.

– Там все было так красиво сделано. Украшено искусственными цветами, какими-то рушниками. А еще помню, когда мне было лет пять, меня привели в храм. Он был там открыт. Но службы не было. Купол помню. И святую водичку, которую местные бабушки за пять копеек наливали в такие граненые стаканчики. Я захотела пить, мне дали деньги и сказали – у них купить. А однажды в детстве я даже причащалась.

«Объяснила Богу про марксизм-ленинизм»

А тогда, готовясь к экзамену, тетя Лена достала из буфета икону, отнесла ее в комнату, поставила на диван, прислонила к спинке, встала перед ней и попросила:

– Господи! Помоги мне, пожалуйста, сдать основы марксизма-ленинизма!

Ну и стояла – ждала, что будет. Чего ждала, сама, правда, не знала. Потом подумала, что этого мало, опустилась перед диваном на колени и повторила:

– Господи! Помоги сдать основы!

Тишина…

Она объяснила Богу, что такое марксизм-ленинизм, зачитала Ему все вопросы, чтобы знал, в чем помогать, и пошла спать

– И тут я решила, что Бог, Который находится в киоте под стеклом, меня не слышит, – смеясь, рассказывала тетя Лена. – Разобрала киот, вытащила икону. Она оказалась такая маленькая. Потому что часть киота занимали бумажные цветы на проволоке. Поставила ее на диван. Положила перед иконой тезисы марксизма-ленинизма и вопросы к экзамену и опять начала просить: «Господи, помоги сдать…». И дальше зачитывала один тезис… Опять: «Помоги сдать!» Еще один тезис. В общем, объяснила Богу, что такое марксизм-ленинизм, зачитала Ему все вопросы, чтобы знал, в чем помогать, и пошла спать.

Экзамен тетя Лена помнит плохо. Что-то говорила, а что – сама не понимала. И получила в итоге тройку. Но считает, что и этого было много.

С другой стороны, это тоже было не очень хорошо.

– Потому что за трояк моя стипендия накрылась медным тазом. А она была, между прочим, аж тридцать рублей. За четыре копейки тогда можно было купить пончик. Но зато поехала на практику в Сочи. В сентябре возвращаемся, все довольные-счастливые. Потому что им выплатили по девяносто рублей за три летних месяца. Это было – о-го-го! Зарплата. А я сижу, потому что – троечница. Заходит наша руководитель группы: «А ты чего не идешь получать?» – «А у меня тройка…» – «А ты знаешь, что Екатерина Константиновна переписала ведомость, поставила всем пятерки и четверки и сказала: “Поварам основы марксизма-ленинизма <здесь было вставлено непечатное выражение> не нужны!” Так что беги, там бухгалтерша орет, что из-за тебя одной ведомость не может закрыть!». Я побежала, и это было такое счастье! Ты себе не представляешь! Вот так мне Господь помог сдать этот марксизм-ленинизм, будь он неладен!