Под Животворящим Крестом или под развесистой клюквой?

Кадр из сериала «Княжна милосердия»

Поздней осенью прилетели к нам в дом широко разрекламированные телесериалы «Княжна милосердия» и «Столыпин». Как тут не откликнуться каждому, кто любит хорошее кино про родную историю, да еще про тех героев, которые не делали революцию, а наоборот, боролись против нее – это ведь те самые «поработители, угнетатели народа», князья и княжны, и прочая аристократическая публика.

Мой интерес к новым сериалам был особенно пристрастен, потому как в «Княжне милосердия» события разворачиваются на русско-турецкой войне 1877–1878 годов, а самые драматичные дни жизни великого реформатора и патриота России Петра Аркадьевича Столыпина связаны с пиком борьбы так называемых боевиков из «эсэров» и других революционных партий и групп против царской власти. Именно об этом периоде русской истории у меня написаны два романа – «Самарское Знамя» и «Власть света», и потому мне не терпелось посмотреть, как же будут показаны «жизни и судьбы» героев, которые так долго занимали мое писательское воображение.

Мне не терпелось посмотреть, как же будут показаны «жизни и судьбы» героев, которые так долго занимали мое писательское воображение

С первых же серий «Княжны милосердия» стало понятно, что перед нами мелодрама, со всеми присущими этому жанру сюжетными конфликтами и «неожиданными» их разрешениями. Некий молодой князь Раевский и его друг Казанский сражаются с турками на Балканах. В одном из боев Раевский ранен и попадает в плен, а его друг позорно бежит с поля боя. Мало того – подлость Казанского не знает границ: он обвиняет Раевского, будто тот из трусости сдался в плен, предал подчиненных и Родину. Очень скоро выясняется, почему Казанский оказался предателем – он влюблен в Софью, невесту, а потом жену Раевского. Предавая друга, он еще хочет овладеть его женой.

Софья и есть «княжна милосердия». Ради своей великой любви она едет на войну, вопреки воле родителей, разумеется. Еще и вопреки здравому смыслу, потому что в официальных сводках с фронта, с подачи Казанского, сообщается, что Раевский погиб.

Что ж, сюжет вполне вероятен.

Но неужели создателей сериала интересует только эта мелодраматическая история? Да, и этот вариант вполне возможен, и через него можно показать смысл самой войны, во многом беспримерной. Ее события к такому показу как раз и располагали.

Василий Верещагин. «Перед атакой. Под Плевной»

Россия вступила в войну за освобождение братьев-славян от османского пятисотлетнего ига, на Балканы пошли добровольцы со всех концов России – пошли по зову сердца, без всякого принуждения, по велению Христовой любви. Потому что в Европе все громче стали раздаваться голоса о том, с какой чудовищной жестокостью подавляются восстания сербов, болгар и македонцев.

На Балканы пошли добровольцы со всех концов России – пошли по зову сердца, по велению Христовой любви

Виктор Гюго написал, что «головы славян валяются на Балканах как биллиардные шары». Беременным женщинам вспарывают животы. Убивают без разбора стариков и детей, если хотя бы заподозрят их в малейшем неповиновении турецкой власти.

Я все ждал – вот сейчас и начнется кино. Вот сейчас и начнется история спасения народов – ведь на Балканах велись затяжные кровопролитные бои под Плевной, шла героическая оборона Шипкинского перевала.

Великий русский художник-баталист, сам участник этой войны, написал серию потрясающих картин, рассказывающих о героическом подвиге русского солдата. Верещагина в чем только не обвиняли – показывает изнанку войны, а не доблесть нашей армии и т.д. Но художник видел силу русского духа как раз в изображении правды самых трагических событий войны, даже смерти земной, ради жизни вечной.

Неужели создатели сериала не знают Верещагина, не читали о прославленном «Белом генерале» Михаиле Скобелеве, проявившем на этой самой войне чудеса героизма?

Нет, не может быть.

Вот сейчас нам покажут военно-полевой госпиталь, где круглые сутки, обливаясь ледяной водой, чтобы не уснуть от изнеможения, вел борьбу со смертью Николай Васильевич Склифосовский со своими помощниками. Ведь Софья Воронцова именно у него и должна была служить сестрой милосердия.

Но ничего этого нет: Софья в просторной чистенькой палате, раненых – несколько человек. Она выговаривает Казанскому, который неотступно преследует ее, чтобы он и думать забыл о ней. А он стоит на своём. И строит новые козни. Втягивает в подлоги генерала, к которому на интендантскую службу устраивается. Идет на подкуп, шантаж, грубую лесть.

Третья, четвертая серии…

А ведь их 16.

Что ж, надо смотреть, раз влип.

Смотрю – и вспоминаю Дюма-отца. Вот был непревзойдённый мастер изображения любовных интриг. У него и изощренные интриги злодеев, и незаконнорожденные дети монарших особ, и поединки с негодяями, и прочие романтические приключения.

Наши изо всех сил стараются от Дюма не отстать. Судите сами: Раевский в плену. Злобные турки хотят его зарезать. Но тут возникает благородный турецкий полковник, которого Раевский спас. Полковник, разумеется, в благодарность спасает Раевского.

Но тут опять появляется злодей, похлеще первого. Это брат турецкого полковника. Несмотря ни на какие заклинания родственника, своей лютой ненависти к русским он не оставляет.

Но мы уже заранее знаем, что Раевский спасется. Как и его сослуживец, фельдфебель Свечкин (к тому же скоро мы узнаем, что это незаконнорождённый сын императорских особ).

Разумеется, спасают их в последнюю минуту.

Сериал-то ведь надо продолжать…

Вся стилистика его такова, что «повороты» сюжета выглядят искусственными, надуманными, лишенными подлинной жизни. И знания особенностей той войны, о которой ведется речь.

Дело не только в том, что главным организатором военно-полевых госпитальных работ был не Николай Иванович Пирогов, как в сериале, а Николай Васильевич Склифосовский, его последователь.

Герои действуют, как того хотят авторы сериала, а не как требует логика характеров

Главное в том, что герои действуют, как того хотят авторы сериала, а не как требует логика характеров. Чего стоит, например, брат турка-полковника, который враз перековывается, становится все понимающим, и уже не злобным врагом, а лучшим другом русских.

Василиса, подруга Софьи, которая странствует с ней, тоже ведет себя так, как хочется авторам. Она влюбляется в турецкого полковника, и он в неё тоже. Они, как и главные герои, тоже преодолевают все преграды.

В итоге Василиса снимает с себя крест, кладет его к иконе Спасителя.

И убегает из храма.

Мы видим ее в коляске рядом с благородным турецким полковником. Они улыбаются, счастливы.

Едут в Турцию.

Как тут не вспомнить про «развесистую клюкву».

Это выражение улетело в народ из пародии забытого писателя Бориса Гейера под названием «Любовь русского казака». В ней девушку Аксенку хотят насильно выдать замуж. Она тоскует и вспоминает, как они сидели с Иваном под «развесистыми сучьями столетней клюквы». Действие происходит «в центральном департаменте России, около Санкт-Московии, на берегу Волги».

Написана пьеска вымышленными «французскими драматургами Роменом и Латуком».

Забылся и пародист, и сама пародия, а вот выражение «развесистая клюква», уже без «столетних сучьев», разлетелось по всей России, став нарицательным названием всякой нелепицы, а более всего – тех нелепиц, которые иностранцы сочиняют о нас.

И сегодня либералы-западники, свои и чужие, относятся к нам и нашей стране все так же. И пишут о нас, как мантру твердя про «права человека», которые якобы мы нарушаем.

И потому в угоду сиюминутным настроениям общества не стоит подлаживаться под конъюнктуру, а нужно следовать исторической правде. Тем более – если эта правда утверждает жертвенную любовь, которую заповедал Христос.

И если ты берешься говорить о войне, которая была освободительной, шла под Животворящим Православным Крестом, а не под «развесистой клюквой», надо хотя бы упомянуть об этом. Ибо на прославленном Самарском Знамени, вышитом монахинями женского Иверского монастыря, с одной стороны полотнища золотыми нитями был вышит Крест, внутри которого было изображение Иверской Богоматери, с другой – тоже внутри Креста – лики просветителей славян, равноапостольных Кирилла и Мефодия. Под этим Знаменем, ставшем святыней болгарского и русского народов, свершались подвиги во имя братства народов, милосердия и любви ко Христу-Спасителю.

Такая любовь от века живет в сердце русского человека.

Он не снимет с себя крест, а несет его до смертного часа.

Как это свершили тысячи русских воинов, сложивших свои головы за веру православную, за други своя, в той русско-турецкой войне, беспримерной именно по своему христианскому подвигу.

В том числе и аристократки из высшего света, как, к примеру, баронесса Юлия Вревская, на свои средства сформировавшая санитарный поезд и отправившаяся с ним на Балканы.

Она и погибла там, выполняя свой долг.

Мне могут возразить, мол, зачем же обязательно заканчивать сериалы драматически, а не хэппи-эндом. Да я не против счастливого конца фильма, только он должен быть не подражательным, как в сериале «Княжна милосердия».

Алексей Раевский освобожден, возвращается с каторги, получает в награду Георгиевский Крест высшей степени… И отдает его своей любимой.

Как тут не вспомнить знаменитый финал фильма «Чистое небо» кинорежиссера Григория Чухрая, когда герой замечательного нашего актера Евгения Урбанского разжимает свою ладонь перед женой, ожидающей мужа у подъезда правительственного здания.

В ладони оклеветанного летчика сияет Звезда Героя Советского Союза.

Если в «Княжне милосердия» недостаточно знания исторического материала, по которому пишется киносценарий, то в сериале «Столыпин» этот материал изучен капитально. И, главное, освоен творчески.

Но об этом – другая рецензия.