Православный календарьПравославный календарь
Учение старца Филофея и современность
Прот. Владислав Цыпин
Все ли благополучно с приверженностью традиционным религиозным и нравственным ценностям, на страже которых призван стоять Третий Рим, в современной России?
Старец Клеопа (Илие)
К 25-летию со дня кончины старца
Когда будущего старца Клеопу постригли в монахи, ему было всего 25 лет, а скитские отцы уже смотрели на него как на маститого наставника.
Хрестоматийная история
Ин. Наталья (Каверзнева)
Он стремительно пробегает всё расстояние от ворот до храма, взлетает по лестницам, хватает ручку двери, дергает ее… а она не открывается.
Образы Божией Матери в каноне Субботы Акафиста
Мон. Софроний (Вишняк)
Этот канон в высшей степени торжественен, прекрасен и может быть по праву назван поэтическим шедевром.
Расстриги на службе глобалистам
Прот. Владислав Цыпин
Единственным мотивом неповиновения Священноначалию остается мечта о победе не России, но над Россией.
Три выдающиеся епархиалки
Мария Тоболова
Три подруги всегда вспоминали годы, проведенные в стенах епархиального училища, как самые счастливые, лучшие годы их жизни.
Торопец. 18 сентября 2024 года. Будни взаимопомощи
Уже через час появились первые объявления: «Старая Торопа. Приму людей»; «Андреаполь. Размещу семью. Тел. …»; «Нелидово. Микроавтобус. Готов вывезти 8 человек»...
Давид Гиоргобиани о преподобном Гаврииле (Ургебадзе)
Отец Гавриил показывал нам иной мир, показывал Христа – живого и действующего.
«Открытая школа в зоне военного конфликта – это символ нормальной жизни для детей»
О русской православной школе в Вифании
Когда ты чувствуешь себя уязвимым и незащищенным, окруженным злом, единственный путь, по которому может прийти помощь, – Господь.
В атмосфере чуда
О помощи Божией, сопровождающей восстановление храма
После погружения в историю поселка и прихода было уже невозможно не приступить к возрождению храма.

Дом моего Отца

Давняя как мир история…

Я не назову своего настоящего имени. Обо мне и подобных мне известно из истории, а потому и имя мое стало нарицательным. Печально нарицательным.

Ничего особенного во мне нет. В молодости я был обыкновенным легкомысленным человеком, которого сегодня назвали бы «мажором». Мажор не склонен задумываться над тем, что у него есть, и особенно над тем, откуда у него это. Мажор занят исключительно своими бесконечными «хочу еще». Таким, увы, тогда был и я.

Отец постоянно подчеркивал, что наша семья – единое целое. А значит, всё, что принадлежит ему, – наше

Но у меня был очень достойный отец. Именно это помогло мне впоследствии выбраться из болота, в которое я в те годы попал. Отец очень любил нас с братом и делал все, чтобы мы были счастливы. У нас был просторный, хоть и без излишеств, дом, немало земли, большое хозяйство, к которому мы были приучены с ранних лет. Отец постоянно подчеркивал, что наша семья – единое целое, а значит, всё, что принадлежит ему, – наше. При этом он не баловал нас, придерживаясь той мудрости, что дети должны расти в материальной умеренности, но в эмоциональной щедрости. Следуя этому правилу, отец стремился, несмотря на свою занятость, много общаться с нами, неизменно даря нам свое душевное тепло, которого у него было в избытке. Разумеется, он всегда заботился о том, чтобы мы не нуждались в необходимом, и дал нам очень достойное образование. В общем, отцом он был безупречным.

Однако в моей душе к юношескому возрасту что-то пошло не так. Мне захотелось самостоятельности, независимости от отца. Сейчас, вспоминая о том, с чего начались мои жизненные перипетии, я пришел к выводу, что всему виной мысль, которая тогда закралась в мою голову и которой я поверил. Отец всегда говорил нам: «Возделывайте землю – и она прокормит вас и ваши семьи». Но я заметил, что уход за землей и скотиной требует не просто немалого труда, но и длительного ожидания плодов этого труда, с чем я, тогда необыкновенно нетерпеливый, никак не мог согласиться. Мне хотелось всего, больше и сразу. Мои потребности росли, и в рамках отцовского быта мне становилось все дискомфортнее.

Я стал вынашивать план отделения от отца. Мой старший брат, верный отцовским идеалам, казался мне скучным и бесперспективным, обреченным всю свою скучную жизнь пахать землю и пасти скот, т.е. обреченным на прозябание и постепенное затухание в отцовском доме. На такую участь я никак согласиться не мог. Напротив, самостоятельная жизнь представлялась мне наполненной яркими красками, неизведанными удовольствиями и ярчайшими впечатлениями. Все новое, заманчивое и, что греха таить, запретное представлялось мне легко достижимым: надо лишь сделать первые шаги в сторону от отчего дома. И у меня, наконец, созрел план.

Каждому из нас отец приготовил небольшой отдельный дом неподалеку на тот случай, когда мы обзаведемся собственными семьями и пожелаем жить своей новой семьей. Я решился просить отца продать этот дом и отдать деньги мне, обосновав это тем, что уже достаточно возмужал и хотел бы пожить самостоятельно, а не под столь пристальным взором отца. Подобное обоснование казалось вполне оправданным, ибо к самостоятельности отец приучал нас с братом с малых лет.

Непросто мне было решиться на подобный разговор с отцом. Было очень стыдно, и ноги никак не соглашались вести меня к нему, но я понимал, что без этого разговора я просто не смогу уйти так, как запланировал, и я заставил себя войти к отцу и посмотреть ему в глаза. «Отец, – сказал я ему, – я хотел бы пожить один, поэтому, прошу тебя, продай тот дом, который ты строил для меня, и отдай мне деньги, чтобы я мог на что-то жить, пока не встану твердо на свои ноги».

Почему я тогда, поймав взгляд отца, ничего не осознал и не отказался от своего безумного намерения?

Если бы вы только видели глаза моего отца в тот момент! Я и сегодня, по прошествии стольких лет, не могу вспомнить тот его взгляд без глубокой душевной боли! Однако в тот злополучный момент меня как будто что-то ослепило. Казалось бы: вот этот взгляд отца, исполненный глубокого страдания от грядущей разлуки и неисповедимой жалости ко мне от осознания того, какой скорбный путь я избираю! Как этот взгляд не остановил меня в ту минуту? Почему я тогда, поймав этот взгляд, ничего не осознал и не отказался от своего безумного намерения? Думаю, потому, что в тот момент я был одурманен «сказочными замками», которые уже тогда настроил себе, предвкушением тех возможностей, которые, как я полагал, откроют для меня немалые и при этом легкие деньги, которые я получу от продажи моего дома.

Отец не стал перечить мне. Он всегда очень трепетно относился к проявлениям нашей свободы, но было видно, как сильно он скорбит, ибо с таким выбором он и сам еще не сталкивался. Диалога у нас не получилось. Помню, он только спросил меня: «Сынок, а ты не пожалеешь потом об этом?». На что я (о, как это невыносимо!) не моргнув глазом ответил: «Конечно, нет, отец». Как же я потом корил себя за эти слова, еще более углубившие боль моего отца!

Помню, что мое решение совершенно не нашло сочувствия в брате. Он осудил меня и, в отличие от отца, попытался уберечь от подобного шага:

– Ты малец, притом совсем бестолковый! Ты хочешь настроить себе «сказочных замков» на шальные деньги, полученные от отца. Но то великолепие, которое ты видишь у него в доме и которое принадлежит и нам с тобой по праву сыновства, заслужено тяжелейшими продолжительными трудами, огромным терпением и мудростью, а ты думаешь получить нечто большее и побыстрее, имея в кармане, по сути, лишь пригоршню шекелей? Одумайся, не тем путем ты собрался идти. Лучшее – всегда враг хорошего! Ты, видно, совсем забыл про хлеб в поте лица и про терния и волчцы!

Такими и подобными словами пытался вразумить меня мой брат, но на тот момент уже ничто не способно было побудить меня своротить с избранного пути. Потом я не раз вспоминал эти слова брата, оказавшиеся для меня совершенно пророческими.

Слово сказано, дело сделано. Вскоре дом был продан, деньги за него оказались у меня в суме, и я, в состоянии настоящей эйфории от полученной, как мне казалось, огромной суммы, наскоро попрощавшись с близкими, отправился в свой скорбный путь. До сих пор не могу без глубокой печали вспоминать то, что произошло со мной, когда я покинул дом отчий. Я кратко постараюсь рассказать об этом, и то лишь затем, чтобы вы в своей жизни не повторяли подобных ошибок.

Когда я вышел на «вольные хлеба», на меня подул долгожданный и многообещающий «ветер свободы». Я дышал этим новым воздухом свободы, я был упоен им. Я был вполне уверен, что в сию самую минуту начинается моя настоящая счастливая жизнь, о которой я давно мечтал и которой препятствовал лишь строгий надзор «отца-ретрограда». Теперь у меня было достаточно денег, а значит, и гораздо больше маневров для свободы выбора. Завораживающее разнообразие широких путей открылось моему взору, и я был буквально опьянен этим разнообразием.

Очень быстро я нашел себе временное жилье в центре небольшого, но достаточно шумного торгового городка, который выбрал для своего проживания на первое время. Городок этот, являвшийся транзитным для многих купцов и разношерстных бродяг, очень подходил молодому человеку, стремящему к разнообразным утехам и увеселениям. Это неведомое еще мне многообразие возможностей непреодолимо влекло меня к себе тем более, что все это стало мне доступно благодаря средствам, которыми меня снабдил отец. Удивительно, но тогда я совсем не думал о своем даже слегка отдаленном будущем. Мне казалось, что с такими деньгами, какие были у меня, будущее в свое время устроится само собой! Да, вам покажется это смешным, я так доверился магии денег!

Вскоре я буквально окунулся в бушующую стихию своих бурлящих вожделений, купаясь, как я сейчас это понимаю, как свинья в грязи. Я хрюкал от удовольствия, напиваясь в различных харчевнях и безвылазно ночуя в блудилищах. Я сразу «оброс» «друзьями», которых раньше у меня никогда не было, и которые (как я лишь позже с ужасом осознал) пребывали со мной исключительно за мой счет. Так продолжалось не менее нескольких месяцев практически беспрерывно. За это время меня неоднократно обчищали, когда в горячечном бреду я лежал в блудилище, но и это не помогало мне одуматься. Наконец, однажды я подвергся нападению разбойников, которые, прослышав о моем неслыханном ранее в этих местах кутеже, подкараулили меня и, жестоко избив, отобрали последние остатки того наследия, которое я вытребовал себе у отца.

Обладание большими деньгами, в особенности когда они не обеспечены предшествующим тяжелым трудом, – не друг, а, скорее, враг человека

Где были тогда все мои друзья? Никто не протянул мне руки и не подставил плеча. Когда я стал нищим, все мои «друзья» вдруг потеряли ко мне какой-либо интерес, и это подтолкнуло меня к освобождению от власти дурмана, в котором я тогда пребывал. Я постепенно стал понимать, что обладание большими деньгами, в особенности когда они не обеспечены предшествующим тяжелым трудом, – не друг, а, скорее, враг человека. Оно притягивает к человеку друзей-призраков, препятствующих подойти к тебе настоящему другу. Оно создает мираж бесчисленных оазисов там, где в реальности лишь пустынные барханы, и чем дольше ты бежишь к этим «оазисам», тем больше «песка» вместо воды почувствуешь ты в своих устах.

Оставшись без средств к существованию, я стал судорожно искать выход, дабы не умереть от голода. Как я уже упомянул, все прежние «друзья» отвернулись от меня, и я с трудом и не сразу нашел человека, промышлявшего свиноводством и нуждавшегося в рабочих руках. Опыт пастуха, полученный мной у отца, теперь пригодился мне, и я нашел здесь способ к существованию, но уже не в статусе сына, а в качестве одного из слуг этого свинопаса.

Чтобы достоверно описать, как несчастен я был тогда, мне, наверное, не хватит и сейчас подходящих выражений. Жил я в похожем на свинарник хлеву с другими слугами рядом с самим свинарником. Средств, которые платили мне, хватало лишь на пропитание. Но поскольку человеку, помимо питания, необходима еще и одежда, то мне приходилось экономить. И я находил выход в том, что отнимал у свиней часть той еды, что приносилась им с остатков хозяйского стола, и тем оставался сыт, не расходуя свои гроши. Но вскоре на меня донесли прочие слуги, я был наказан и чуть было не лишился и этого скудного пристанища.

За то время, пока я вынужден был пасти свиней, я изменился до неузнаваемости. От недоедания я исхудал и обессилел. Мой сосед нередко поколачивал меня, когда бывал пьян, отчего я подолгу ходил с синяками. Я несказанно оброс и завшивел. Был всклокочен, грязен и вонюч! И все это продолжалось бы до моей смерти, если бы однажды…

Я хорошо помню то утро. Ночью я почти не спал, избитый после очередной попойки моих соседей, а утром была моя череда ухода за скотиной. Еле поднявшись со своего скорбного ложа, я вышел на улицу. Утро было раннее, но солнце уже взошло и многообещающе согревало землю после прохладной лунной череды. Подняв голову вверх, я поймал ласковый солнечный луч, который внезапно принес несказанно радостную мысль: «А у меня есть Отец!»

Теперь мне было ясно: об отце я больше не забуду и буду искать встречи с ним

Отец! Почему я не вспоминал о нем раньше? Почему я так долго страдаю в непроглядной безысходной тьме, окружающей меня, и мне до сих пор не приходила мысль об отце, который, возможно, и не забывал меня и продолжает меня любить? У меня не было ответа на эти вопросы. Но теперь мне было ясно: об отце я больше не забуду и буду искать встречи с ним. Несомненно, я уже не могу претендовать на достоинство его сына, имеющего право разделить с ним крышу его прекрасного дворца – таким мне казался теперь его дом. Странно было бы рассуждать иначе после того, как я променял это достоинство на «чечевичную похлебку». Но я прекрасно помнил, что помощники по хозяйству моего человеколюбивого отца проживали всегда неподалеку и в гораздо более достойных условиях, чем были сейчас у меня.

У меня созрел план. Я решил: отработаю свою смену и, никому ничего не говоря, отправлюсь домой. Скопленных шекелей должно было мне хватить на неделю пути с проживанием и питанием, и за этот срок я должен был успеть преодолеть путь до дома. Я постараюсь сделать все возможное, лишь бы только отец не погнал меня сразу от себя, как никчемного пса! Как только он откроет дверь дома, я брошусь перед ним на колени и, склонив до земли голову, скажу ему: «Отец, здравствуй! Меня сейчас очень трудно узнать, но я твой сын, который так безрассудно покинул твой дом много лет назад. Не подумай, я хорошо понимаю, что не может быть и речи о том, чтобы мне вернуться в твой дом. Но я прошу тебя: только не изгоняй меня, позволь мне поселиться где-то вместе с твоей прислугой и исполнять любые твои поручения!». Я был уверен, что подобными словами смогу умолить своего отца. Я стал собираться в путь.

Недельный путь прошел в непрестанных переживаниях о том, как встретит меня отец. По мере приближения к дому мои колени дрожали все сильней, мысли путались, временами одолевала отчаянная мысль: «А вдруг все напрасно, и он, увидев меня, сразу же захлопнет передо мной дверь!..» Мне вспоминалось грозное предупреждение старшего брата, оказавшееся совершенно справедливым, и я тут же падал духом, доходя почти до отчаяния. Последний квартал до дома отца я прошел уже в полном измождении душевных и телесных сил.

Вот он – дом Отца.

В тот миг меня заботило только одно: как мне при встрече с ним не потерять дара речи и суметь произнести то, что я заготовил. Собравшись с духом, стучусь. Слышу шаги – несомненно это шаги моего отца. Открывается дверь.

Только я собрался опуститься перед отцом на колени, как он стал меня, грязного оборванца… целовать!

И тут происходит то, что я не могу понять до сих пор, с трудом подбирая слова, чтобы описать произошедшее! Только я, увидев своего поседевшего отца, собрался опуститься перед ним на колени, как он схватил меня в свои объятия и стал меня, грязного, дурно пахнущего оборванца… целовать! Он долго целовал мое лицо и руки. Я же, чрезвычайно изумленный, никак не мог поверить, что это не сон. Слезы хлынули из моих глаз. Сквозь пелену слез я заметил, что и отец мой плачет, вот только лицо его сияет от… радости! Да, я увидел его радостное лицо, и как будто тяжелейший камень свалился с моей души: радость отца передалась мне, и я сам не заметил, как стал улыбаться. Правда, в следующее мгновение я о чем-то вспомнил и снова попытался упасть пред отцом на колени, однако и в этот раз отец не дал мне этого сделать. Вместо этого он позвал управляющего имением и велел ему найти для меня самую красивую одежду, надеть мне на руку фамильный перстень, заколоть лучшего ягненка и немедленно приготовить великолепный пир, на который должны быть приглашены все наши родственники и прислуга, ибо, как сказал тогда отец:

– Мой сын много лет пропадал без каких-либо вестей о нем, и я потерял надежду снова увидеть его. Но он нашелся, вернулся ко мне – и сегодня нет никого счастливее меня!

…Я не буду называть своего имени – вы и без того поняли, кто я такой. Я до сих пор живу рядом с отцом и считаю себя самым счастливым человеком на земле! Да, мне приходится трудиться (отец совсем не признает лодырей), но этот труд, ставший мне в радость, – лишь незначительная дань благодарности за то счастье быть рядом с отцом, которое вновь мне было даровано.

Рейтинг: 9.9 Голосов: 562 Оценка: 1 2 3 4 5 6 7 8 9 10
Смотри также
Прикосновение к благости Отца Небесного Прикосновение к благости Отца Небесного
Размышления в Неделю о блудном сыне
Прикосновение к благости Отца Небесного Прикосновение к благости Отца Небесного
Размышления в Неделю о блудном сыне
Елена Наследышева
Мы можем идти к Отцу с полным доверием, зная, что Он ждал нас все то время, пока мы и не вспоминали о Нем.
Блудные дети 1990-х в свете 2020-х Блудные дети 1990-х в свете 2020-х
Слишком личная рецензия одной повести
Блудные дети 1990-х в свете 2020-х Блудные дети 1990-х в свете 2020-х
Слишком личная рецензия одной повести
Иерей Тарасий Борозенец
Для меня эта книга стала во многом личным текстом, в чем-то даже автобиографическим, письмом из прошлого.
«Верующим нельзя расслабляться духовно» «Верующим нельзя расслабляться духовно»
Архим. Маркелл (Павук)
«Верующим нельзя расслабляться духовно» «Верующим нельзя расслабляться духовно»
Беседа в Неделю о блудном сыне
Архимандрит Маркелл (Павук)
Нужно избавляться от театра (игры) в своей жизни, стараться быть подлинными, целостными, а не создающими видимость целомудрия, правды, любви, честности.
Комментарии
Мария15 февраля 2025, 16:19
Церковная православная жизнь с ранних лет чудесным образом воспитывает человека, учит трудиться и любить ближних и Бога.
Здесь вы можете оставить к данной статье свой комментарий, не превышающий 700 символов. Все комментарии будут прочитаны редакцией портала Православие.Ru.
Войдите через FaceBookВКонтактеЯндексMail.RuGoogleили введите свои данные:
Ваше имя:
Ваш email:
Введите число, напечатанное на картинке

Осталось символов: 700

Подпишитесь на рассылку Православие.Ru

Рассылка выходит два раза в неделю:

  • Православный календарь на каждый день.
  • Новые книги издательства «Вольный странник».
  • Анонсы предстоящих мероприятий.

Новинки издательства
«Вольный Странник»

Неделя о блудном сыне Другие материалы сюжета:
Другие статьи автора Священник Димитрий Выдумкин

Новые материалы

Выбор читателей

×