Передовое общество

Весной 2021 года Телеканал «Россия 24» показал 18-серийный документальный фильм митрополита Тихона (Шевкунова) «Гибель империи. Российский урок». Фильм, посвященный революционным событиям Февраля 1917 года, оказался настолько актуальным в наше непростое время, что, учитывая многочисленные просьбы читателей, автор подготовил одноименную книгу, которая выйдет в свет в конце этого года в Издательстве «Вольный Странник».

Мы представляем читателям портала Православие.Ru отдельные главы новой книги.

В. Е. Маковский. Вечеринка

***

Н. И. Верхутов. Самовар Замечательный русский писатель Владимир Алексеевич Солоухин, с которым мне выпала честь лично общаться, как-то заметил:

«Когда нам хотят доказать, что крестьянство в России бедствовало, что Россия была нищей страной, то хочется спросить: откуда же взялись шесть миллионов зажиточных хозяйств для раскулачивания? Если в стране шесть миллионов богатых хозяйств, то можно ли ее назвать нищей? Теперь позвольте спросить, если все цвело: наука, музыка, литература, театр, певческие голоса, балет, живопись, архитектура, бурно развивалась промышленность, наступая на пятки самым передовым странам; русским хлебом и салом завалены мировые рынки; в деревнях праздники, хороводы и песни; на масленицах катания; магазины ломятся от продуктов; все дешево, доступно, – и вот если все это цвело, так что же тогда гнило?»^[1]

А может, правда ничего и не гнило?

В. А. Солоухин Но страна-то рухнула – как громадное, прекрасное, но подгнившее дерево.

«Передовое общество» России – особая материя в нашей истории. Именно это меньшинство, само себя гордо именовавшее «передовым, прогрессивным, либеральным», стало двигателем февральского переворота, так страшно отразившегося на судьбах народа и страны.

«Передовое прогрессивное общество» стало своего рода государством в государстве. Главная цель его была высока – «спасение России». От кого? От бездушного, деспотического, косного, отсталого государства, в котором отсутствуют свобода и перспективы жизни. От государства Российского.

Философ Семен Людвигович Франк вспоминал:

«В ту эпоху преобладающее большинство русских людей из состава так называемой интеллигенции жило одной верой, имело один смысл жизни: эту веру лучше всего определить как веру в революцию. Русский народ – так чувствовали мы – страдает и гибнет под гнетом устаревшей, выродившейся, злой, эгоистической, произвольной власти. Министры, губернаторы, полиция – в конечном итоге система самодержавной власти во главе с Царем – повинны во всех бедствиях русской жизни: в народной нищете, в народном невежестве, в отсталости русской культуры, во всех совершаемых преступлениях. Коротко говоря, существовавшая политическая форма казалась нам единственным источником всего зла. Достаточно уничтожить эту форму и устранить от власти людей, ее воплощавших и пропитанных ее духом, чтобы зло исчезло и заменилось добром, и наступил золотой век всеобщего счастья и братства… Основная точка устремления лежала не в будущем и его творчестве, а в отрицании прошлого и настоящего»^[2]

С. Л. Франк

«Передовое общество», ставшее внутри Российской империи как бы параллельным государством, точнее квазигосударством, имело свои законы, причем весьма жесткие. Имело оно своих публичных и теневых лидеров. Свои финансы, свою прессу. Последняя в предреволюционный период включала в себя подавляющее большинство официальных российских газет и журналов, зачастую издаваемых на деньги правительства.

«Добрая половина русских революционеров имели возможность продолжать свою террористическую деятельность только благодаря гонорарам, которые они получали от русских издателей!»^[3] – писал в своих мемуарах великий князь Александр Михайлович.

Б. М. Кустодиев. Групповой портрет

И несмотря на это, весь мир упрекал Россию за ее «гнет печати»!

Имело это «государство» и свою разведку, и свою армию, весьма эффективную, к рассказу о которой мы еще вернемся.

Подданные Российской империи, то делом, то словом и самим своим мировоззрением присягавшие на верность «прогрессивному обществу», по сути становились лояльнейшими гражданами именно этого квазигосударства. Интересы реальной России становились для них в лучшем случае вторичными, а зачастую – прямо враждебными.

И это при том, что после Манифеста Николая II от 17 октября 1905 года об усовершенствовании государственного порядка уровень гражданских свобод в Российской империи был зачастую выше, чем в самых либеральных странах.

Практически исчезла цензура. В русском парламенте заседали представители различных партий, в том числе радикальные противники существующего строя – большевики-ленинцы и социалисты- революционеры. В Думе звучали речи, призывавшие к свержению законной власти. Финляндия, входившая в состав «деспотической» России, в 1906 году стала первой в Европе страной, где женщины получили право избирать и быть избранными в парламент^[4]. В царской России в 1913 году издавалось больше наименований журналов, чем в Советском Союзе в 1980-м^[5].

Во время войны депутаты-большевики разъезжали по фронтам и агитировали за поражение собственной страны. Впрочем, здесь даже у царского правительства недоставало терпения: агитаторов иногда (!) арестовывали за государственную измену.

Публика перед редакцией газет «Новое время» и «Вечернее время». Санкт-Петербург, 1914 г.

Заключенных в Российской империи к 1910 году было около 56 человек на 100 тысяч жителей^[6]. В СССР в 1938 году этот показатель превышал 1200 человек. В современной России, по данным на 2015 год, – около 430 человек^[7].

Начало XX столетия в России – время неслыханного разгула политического террора. Развязавшие его партии открыто обозначали в собственных уставах террор одним из основных инструментов своей политической деятельности. Это были различные партии социалистов-революционеров (эсеров) и партия большевиков, имевшие собственные вооруженные формирования – отряды боевиков.

Большевики – депутаты IV Государственной думы в ссылке

За двадцать четыре года правления Николая II (1894–1917) было вынесено около десяти тысяч смертных приговоров, из которых в исполнение приведено 43%^[8]. Высшую меру получали особо жестокие убийцы и террористы, осуществившие теракты против полицейских и чиновников, губернаторов и министров. Причем очень часто в таких терактах гибли случайные люди. В целом за время правления Николая «Кровавого» было казнено людей вдвое меньше, чем в советское время в среднем казнили за один год^[9].

Депутаты-эсеры во II Государственной думе

А пока – вот лишь некоторые из жертв развязанной террористической войны против России.

1901 год – убит министр народного просвещения Николай Павлович Боголепов. Убийство с ликованием встречено российскими студентами, сочинившими по этому поводу песенку. Убийца, некто Карпович, приговорен к каторге. Бежал за границу.

1902 год – убит министр внутренних дел Дмитрий Сергеевич Сипягин. Николай II, получив прошение матери убийцы, Балмашева, согласился помиловать его. Но террорист отказался писать ходатайство и был повешен.

1904 год – убит министр внутренних дел Вячеслав Константинович Плеве. Убийство было воспринято русским «прогрессивным обществом» как праздник, в столице поздравляли друг друга, обнимались, пили шампанское. Убийца, Егор Созонов, получил пожизненную каторгу, писал мемуары. В его честь названы улицы в Уфе, Челябинске, Воронеже, Екатеринбурге.

Н. П. Боголепов

Д. С. Сипягин

В. К. Плеве

1905 год – убиты один за другим два московских градоначальника. Первым – Великий князь Сергей Александрович. Убийца – эсер Каляев. В советской России в честь террориста был водружен памятник в Александровском саду и названы улицы в Москве и 25-ти городах СССР. В Сергиевом Посаде до сих пор существует не одна, а целых две Каляевские улицы. Следующий московский градоначальник, Павел Павлович Шувалов, убит несколько месяцев спустя. Эсер Куликовский, исполнитель «смертного приговора», отделался каторгой.

В 1906 году состоялось покушение на П. А. Столыпина в его доме на Аптекарском острове. Генерал А. Н. Замятин, адъютант Столыпина, ценой своей жизни спас премьер-министра. Взрывом убило двадцать шесть человек, тридцать три были тяжело ранены. Были искалечены сын и дочь Столыпина. Кстати, бомбы для этого преступления были изготовлены в квартире, предоставленной писателем М. Горьким своим друзьям и соратникам террористам. Сам Петр Аркадьевич будет убит несколько лет спустя, в 1911 году. За последние десять лет жизни П. А. Столыпина на него готовились или были совершены одиннадцать покушений.

Великий князь Сергей Александрович

П. П. Шувалов

П. А. Столыпин

А сколько погибло обычных чиновников, полицейских! Терроризм стал в России в буквальном смысле слова повседневным явлением.

С октября 1905 по 1907 год было убито и ранено более чем девять тысяч человек, включая множество случайных людей. Только по официальной статистике, с января 1908 года по май 1910-го произошло без малого двадцать тысяч террористических актов, в результате которых было убито семьсот пятьдесят государственных чиновников и более трех тысяч частных лиц, тысячи были ранены. Ученые оценивают число убитых и раненых в период с 1901 по 1911 год в семнадцать тысяч человек^[10].

15 июля 1904 г. Государственные чиновники и группа любопытных у места убийства министра внутренних дел Вячеслава Константиновича фон Плеве

Дача премьер-министра П.А. Столыпина в Санкт-Петербурге на Аптекарском острове после покушения 12 августа 1906 г.

Карета казначейства после нападения на нее эсеров на набережной Екатерининского канала. 1906 г.

Это пять жертв каждый день!

В разгар террористических атак Петр Аркадьевич Столыпин разъяснил «прогрессивному обществу», своим будущим убийцам, позицию правительства:

«Людям, господа, свойственно и ошибаться, и увлекаться, и злоупотреблять властью. Пусть эти злоупотребления будут разоблачены, пусть они будут судимы и осуждаемы. Но иначе должно правительство относиться к нападкам, ведущим к созданию настроения, в атмосфере которого должно готовиться открытое выступление; эти нападки рассчитаны на то, чтобы вызывать у правительства, у власти паралич воли и мысли. Все они сводятся к двум словам, обращенным к власти: “Руки вверх”. На эти слова, господа, правительство с полным спокойствием, с со- знанием своей правоты может ответить только двумя словами: “Не запугаете!”»^[11]

Как мы уже заметили, далеко не все террористы несли заслуженное наказание. Число убитых госслужащих значительно превышало число казненных преступников. Волну терроризма удалось сбить, но не до конца.

На кого же опиралась эта страшная кровавая энергия? На деньги? Безусловно. Но деньги были далеко не главным фактором. Первейшей и самой вдохновляющей поддержкой террора было его одобрение и содействие ему со стороны российского «передового общества». Террористы и являлись в квазигосударстве его армией, овеянной восторгом и славой.

Истинные представители «передового общества», а таких было совсем не мало, – от учителей и железнодорожных служащих до депутатов, университетских профессоров и аристократов – горячо и абсолютно искренне заверяли друг друга, что никогда не доложат в полицию, случись им узнать об очередном готовящемся покушении на какого-нибудь чиновника или губернатора. Такое отношение к власти стало в «прогрессивном обществе» не просто хорошим, но единственно правильным тоном. Для либерального интеллигента террорист был вполне рукопожатным единомышленником и собеседником. А царский генерал или царский чиновник – презираем, ему зазорно было подать руку.

Л. Андреев и М. Горький Писатель и публицист русского зарубежья Иван Лукьянович Солоневич особо подчеркивал:

«Делали революцию почти безымянная масса русской гуманитарной профессуры, которая с сотен университетских и прочих кафедр вдалбливала русскому сознанию мысль о том, что с научной точки зрения революция спасительна. Подпольная деятельность революционных партий опиралась на этот массив почти безымянных профессоров. Жаль, что на Красной площади рядом с мавзолеем Ильича не стоит памятник “неизвестному профессору”. Без массовой поддержки этой профессуры революция не имела бы никакой общественной опоры»^[12].

Великий князь Сергей Александрович и Великая княгиня Елизавета Федоровна Терроризм поддерживали замечательные русские писатели и крупные промышленники^[13]. Одним из самых известных, говоря современным языком, спонсоров российского террора, как мы уже говорили, был Максим Горький. Знаменитый писатель снабжал боевиков не только помещениями для изготовления взрывчатки, но и деньгами.

Другой модный писатель, Леонид Андреев, прятал на своей даче боевиков и был сообщником убийц московского губернатора Великого князя Сергея Александровича.

Убийство не просто чиновника, а члена Царской семьи вызвало в «прогрессивном обществе» совершенно неприличный, безудержный восторг и ликование.

«Кто будет номер два?» – остроумно интересовались друг у друга «прогрессивные граждане». И шутили: «Великий князь впервые в жизни пораскинул мозгами…» Господа имели в виду, что Елизавета Федоровна – супруга взорванного террористами Сергея Александровича – своими руками собрала части тела мужа, разметанные по кремлевской брусчатке. Великая княгиня нашла в себе силы посетить убийцу в тюрьме и простить его^[14]. В 1918 году большевики живой сбросят Великую княгиню Елизавету Федоровну в шахту в Алапаевске, обрекая на долгую мучительную смерть.

Градоначальник генерал-майор В.Ф. фон дер Лауниц

Убийства В. К. Плеве и Великого князя Сергея Александровича подняли популярность террористов-эсеров на небывалую высоту. Самые известные люди того времени наперебой стремились принять гражданство «прогрессивного общества». Осип Мандельштам пытается вступить в боевую эсеровскую организацию. Членом партии эсеров становится автор «Алых парусов» Александр Грин. А еще: поэты Сергей Есенин и Николай Клюев, экономисты Александр Чаянов и Николай Кондратьев, социолог Питирим Сорокин. И многие-многие другие…

Не остался в стороне и Лев Николаевич Толстой. Писатель Владимир Галактионович Короленко передает слова А. П. Чехова о том, как отреагировал Толстой на известие о только что совершившемся покушении на петербуржского градоначальника фон дер Лауница: «Он сделал нетерпеливое движение и сказал с досадой: “И, наверное, опять промахнулся?!”»^[15]

Толстой не зря был раздосадован: в тот раз покушение и вправду не удалось. Но досада была недолгой – Владимир Федорович фон дер Лауниц вскоре был убит после пятнадцати (!) покушений.

Другой разговор с Львом Николаевичем состоялся у самого Короленко, сообщившего великому писателю новость об убийстве министра внутренних дел Сипягина:

«Толстой лежал в постели с закрытыми глазами. Тут его глаза раскрылись, и он сказал: “Оно, конечно, убивать грех… Но и осуждать этого человека мы не можем”. Он опять закрыл глаза и несколько времени лежал, задумавшись. Потом глаза опять раскрылись, взгляд сверкнул острым огоньком из-под нависавших бровей, и он сказал: “И все-таки не могу не сказать: это целесообразно!”»^[16]

Если такие адвокаты говорили о целесообразности террора, можно представить, с каким задором и энтузиазмом «передовое российское общество» утверждалось в своем праве выносить смертные приговоры тем, кто, по их мнению, не должен жить.

Не побоюсь слов, которые вы сейчас прочтете. Повивальной бабкой красного, зеленого, белого терроров, как и террора 1930-х годов, было именно «прогрессивное российское общество». Страшно произнести, но это так. Именно «совестливая, интеллигентная, передовая» общественность восхищалась, оправдывала, всячески поощряла и, наконец, в полном помрачении ума – взращивала террор в России. Плоды этих трудов нам хорошо известны.

Архиепископ Лука (Войно-Ясенецкий), лауреат Сталинской премии I степени

«Дух творит себе формы». Этот духовный закон сформулировал замечательный ученый-хирург и святой архиерей архиепископ Лука (Войно-Ясенецкий), свидетель революционных событий^[17]. Дух ниспровержения с гордостной уверенностью в своей правоте, овладевший значительной частью российского общества, на многие годы породил такие формы разрушительного самовыражения, которые чуть не погубили историческую Россию.

Но чего же конкретно российское прогрессивное общество требовало от Императора и правительства?

Власти!

Никто другой, а именно «передовое общество» должно было являть в России Власть. Императору и чиновникам следовало быть этой Власти во всем послушными и управляемыми.

Из Императора буквально выколачивали так называемое «ответственное министерство». Имелся в виду такой кабинет министров, который будет назначаем не Императором и подотчетен не ему, а во всех своих четырех созывах оппозиционной Государственной думе. Будущим руководителем «правительства доверия» видели лучших людей страны: председателя Думы Михаила Родзянко или князя Георгия Львова. А министрами – Милюкова, Коновалова, Маклакова, Керенского, других их единомышленников.

Лидеры российских либеральных партий в кулуарах Таврического дворца

После февральского переворота именно эти люди и станут «властью»: премьер-министрами и министрами. И в считаные месяцы под восторженные крики и не только «передового», но и практически всего российского общества доведут страну до полного краха. Исходя из этого, неудивительно, что Николай II, прекрасно знавший цену и профессиональные качества этих, без сомнения, популярнейших политиков, категорически отказывался добровольно вручать в их руки судьбы России.

Что ж! Им пришлось силой принудить Императора сделать это, шантажируя фактически арестованного во Пскове Царя самыми страшными для него угрозами: полного разрушения фронта и победного прорыва германских войск в том случае, если Император останется на престоле. Но об этом позже.