Иерей Владислав Терентьев: «Воспитайте сначала священника, а потом храм стройте»

Иерей Владислав Терентьев, служащий в приграничной Кяхте, – о необходимости учиться у тех, кого земляки считают «фриками», доверии Христу и нежелании жаловаться.

Беседа с настоятелем Воскресенского храма в приграничной Кяхте

Туристы из Монголии кланялись священнику: помог разобраться на родном языке с покупками, подсказал дорогу, поговорил и пошутил немного «за жизнь», так что уезжали домой утешенные и радостные. Отец Владислав ничего особенного в этом не видит: «Мы же соседи: должны знать и помогать друг другу. Да и вообще – спаси их Господь. Нас, кстати, тоже».

– Потому что есть от чего спасать, – считает священник. – Среди прочего, например, – от потребительски-безответственного отношения к Церкви и Богу.

Положение, знакомое большинству сельских священников: по всему благочинию у меня 5 приходов, где регулярно должны совершаться богослужения, нужно окормлять православных, беседовать с ними, помогать людям. Кяхтинское благочиние включает в себя 4 района Бурятии: Закаменский (там всего один священник служит), Джигинский (там тоже один), Кяхтинский район (здесь, по нашим меркам, «перенаселение» священников – аж четыре!) и Селенгинский (здесь тоже один батюшка служит). То есть на все благочиние – 7 священников. Всего в епархии 8 благочиний. Приходы, которые я опекаю, – это сам город Кяхта и села Кудара-Сомон, Шарагол, Дунгуй, Малая Кудара. Расстояния по-сибирски серьезные, за один день туда-обратно, конечно, обернешься, но нужно выехать как можно раньше, да и после литургии не получится обо всем поговорить с прихожанами – сразу в Кяхту, где люди ждут вечернего богослужения. Дороги, особенно весной и осенью, тоже интересные (а иногда и зимой бывает выход наледных вод на трассу).

Храм в Дунгуе

Нескучно живем, жаловаться некогда – типичная история для сельского священника

Так что нескучно живем, жаловаться некогда – типичная история для сельского священника. Часто бывает, что подменяем друг друга, когда кто-то не успевает поехать на свой приход. А поди успей, с такими расстояниями и с таким ужасающе малым количеством священников!

– Батюшка, как вы считаете, нуждаются ли люди сейчас в духовном окормлении, в духовном общении, или они видят задачу священника исключительно в исполнении треб? «Вот тебе, поп, копеечка, а ты нам ‟сделай красивоˮ: тут освяти, там отпой, здесь покрести, этих повенчай. И не надоедай своими нравоучениями, пожалуйста». Или воспринимают священника как какую-то сельскую достопримечательность, не всегда притом заслуживающую уважения? «Вот здание администрации, вот памятник Ленину, а вот – наш поп. Всё, поехали дальше»?

– Я ни разу не сталкивался с тем, чтобы сельский священник в прежние, даже в советские годы, воспринимался как какой-то деревенский дурачок, фрик для парочки таких же аналогичных. Нет, отношение было всегда уважительным. Наоборот: когда был духовный подъем в стране, к священникам относились даже с сугубым почтением, я бы сказал. В Кудара-Сомоне вообще никогда не было храма, а это довольно крупное село, так там 20 лет назад впервые за все время построили церковь. В других местах просто восстановили. Ну, как «просто»: восстановили что смогли. В Шараголе храм был, потом, в советское время, там был детский сад, сейчас храм вернули Церкви, в Малой Кударе храму вообще 200 лет – тоже была школа, спортзал, сейчас мы там молимся, правда, в притворе, потому что протопить все огромное помещение, учитывая «частоту» наших богослужений, просто невозможно. А вот в Кудара-Сомоне возвели церковь новую – такой был подъем.

Иерей Владислав Терентьев с прихожанами храма в Кудара-Сомоне

Что же касается потребительского отношения к Церкви, священникам, то оно, по моим наблюдениям, больше типично для нашего времени, а не для ушедшего. По крайней мере у меня, да и у священников гораздо более старших, складывается именно такое впечатление. Могу, конечно, ошибаться. Причины этого явления я вижу в следующем: во-первых, прошли времена всеобщего радостного духовного подъема; во-вторых, ушли из земной жизни те люди, которые этот подъем готовили в течение долгого времени. Те самые люди, которые исповедовали Христа в то время, когда на всю огромную Бурятию был всего лишь один Вознесенский храм в Улан-Удэ. Потом стало два: еще один, Успенский, открыли здесь, в Кяхте, но при Хрущеве его снова закрыли. Несмотря на все издевательства, преследования, эти люди хранили Православие, что и привело в свое время к духовному подъему.

Крестный ход у храма в Кудара-Сомоне

По моему мнению, это потомки тех, о которых в конце XIX века писал митрополит Евлогий (Георгиевский):

«В монастыри я обычно ездил на монастырские праздники. Особенно торжественны и многолюдны они были в Леснинской обители. Там была древняя икона Божией Матери, вырезанная на камне. По преданию, ее нашли в лесу. Население эту икону очень почитало и стекалось на ее празднование огромными толпами. В других монастырях подобные торжества тоже носили народный характер. Прибывали со всех сторон тысячными крестными ходами, каждый со своим церковным причтом, с иконами, с хоругвями, с пением духовных стихов по ‟богогласникамˮ (так назывались книжечки-сборники этих духовных песен). Случалось, что собиралось до 25000 народу. И при этом множестве – полный порядок: ни одного непристойного слова, ни одного пьяного лица. Приходили с вечера и многотысячным лагерем располагались вокруг монастыря. Всю ночь, бывало, льются духовные песни, мерцают огоньки свечей… под каждым кустом идет Исповедь… Святая толпа! Часто приезжал из Петербурга на эти праздники

В.К. Саблер, и любили мы с ним в теплые летние ночи обходить эти удивительные лагеря, слушать воодушевленное пение и вступать в беседу с народом, которому высокий синодский сановник раздавал подарки – иногда крестики, а иногда и рубашки детям. В простоте сердца народ не знал, как его назвать, и, привыкши иметь дело с духовными лицами, обращался к нему: отец псаломщик!.. Саблер смеялся и умилялся этому господству церковных образов и понятий в лексиконе народа. А наутро во всех храмах – обедня и Причащение. Всем попасть невозможно, – и толпа на дворе становится рядами, стоит на коленях, тихо, смиренно, пока священники не обойдут всех со Святыми Дарами… Часто бабы, по обету, на коленях обходят вокруг монастырского храма, иногда по 3–5 раз. Очень благочестивый, набожный народ. После литургии, когда все в радости и душевном умиротворении, – крестный ход вокруг храма и проповедь на площади. Среди холмских священников встречались замечательные проповедники, опытнейшие народные ораторы, которые умели потрясать сердца. (Я им позволял говорить на местном наречии.) Через 10–15 минут в толпе слезы, рыдания…».

В храме села Малая Кудара

Сейчас время другое – храмов много, их продолжают строить, скоро, как некоторые печально шутят, «на одного прихожанина будет один храм», но…

– …но?

– Но, сохранив (или построив) храм из кирпича или бревен, смогли ли мы сохранить или построить храм в ребрах – вот вопрос! Из моей собственной практики случай: недавно мужчина некий зашел в храм после службы, в середине дня, когда я уже вышел, и спросил: «А где батюшка? Что-то давно его не вижу». И я подумал, как нам еще далеко до Небесного Иерусалима. Ой, как далеко. Ладно, оставим пока в стороне катастрофическую нашу безграмотность в вопросах веры, но – смогли ли мы, мало что ведающие потомки православных, строя большие церкви, сохранить Церковь Малую – я говорю о семье?

Кого мы пытаемся обмануть, возводя на гнилом фундаменте своей хилой веры стены из мрамора, да еще с позолотой?..

Внешне у нас все вроде бы хорошо и красиво, но какова наша внутренняя жизнь? Кого мы пытаемся обмануть, возводя на гнилом фундаменте своей хилой веры потребителя стены из мрамора, да еще с позолотой?.. Слава Богу, есть еще люди, вера которых восхищает, дает силы и надежду. Например, в 110 км отсюда – село Шарагол, бывшая казачья застава на границе. Там живет Зинаида Емельяновна, пожилой человек, ей уже 67 лет, она староста храма. Ее любви ко Христу, мне кажется, мы можем только учиться, и учиться с осознанием своего недостоинства. Так, знаете, какие испытания ей приходится выдерживать, какие оскорбления, насмешки от односельчан и единоверцев? Как ее только не поливают! Она, видите ли, призывает к молитве и любви к ближнему. Ату ее с ее молитвами! Удивляюсь силе смирения этой бабушки. Надеюсь научиться у нее хоть чему-то. Вообще, знаете, у каждого прихода свои особенности, свои радости и горести, свой характер. Как у любого ребенка, у любой семьи.

Что же касается потребительского отношения к Церкви, то – да, оно есть. Мечта – построить храм. Замечательно. Но мало построить церковь – нужно еще священника построить! Где иерей из вашей собственной среды, который и мог бы служить здесь, зная жизнь вашего села, деревни, района, вашу собственную ничуть не хуже вас самих? Не прилетит же он на голубом вертолете и не подарит 500 освященных эскимо за то, что вы такие хорошие, в самом-то деле. Воспитайте, постройте сначала священника, и только потом стройте храм – такой подход к духовному строительству в наше время мне кажется правильным (впрочем, не только мне одному).

– Но, отец Владислав, вы же сами находитесь ровно в том положении, о котором говорите: служите в пяти приходах, ранее вам неизвестных. Научный работник, кандидат исторических наук, этнограф, учитель, священник – из Улан-Батора переехали в провинциальную Кяхту. Что это: жалоба?

– Чего нет, того нет: никаких жалоб! Когда мне предложили переехать в Бурятию, я просто решил довериться Богу, положиться во всем на Его волю. Одно дело – предлагать свои мысли по поводу разумного построения духовной жизни в наших условиях, совсем другое дело – сталкиваться с этими условиями по-настоящему. Я прекрасно понимаю, что быстро трудности с нехваткой священников не решить. Будучи педагогом, понимаю и то, что для серьезного воспитания, и уж тем более духовного, требуется время. Но и делать вид, будто у нас тишь да гладь, будет нечестно. Говорят в одной деревне: «Мы хотим построить храм! Пусть поп к нам ездит!» – «Простите, кто это – ‟мыˮ? Сколько человек в общине? Как вы собираетесь доставлять священника на службы? У него будет возможность отдохнуть и поесть хотя бы, если он к вам приедет? Может быть, у вас есть человек, которого вы бы хотели видеть своим священником?» – «Нет! Пусть сам ездит! Нас три человека, вот. Подавайте попа!» – как можно говорить о хорошем духовном воспитании в таких условиях, я не представляю. Поставили церковь – раз в год провели службу – через несколько лет храм обветшал и разрушился – вся духовность? Основание должно быть не на своих песочных «хотелках», а на камне веры, труда и ответственности. Давайте сначала займемся воспитанием в себе веры: своей Малой Церковью займемся, семьей; постом займемся, а не диетой, о которой каждому встречному-поперечному будем в уши жужжать. Собой не вредно заняться еще, говорят: о молитвенном правиле, например, вспомнить. Или о том, что осуждение к добру не приводит. Уйма есть способов построения храма в ребрах. И только потом, когда Христос будет в сердце, Он обязательно поможет и со зданиями – большими ли, маленькими, но – поможет.