Назад к отцам, наследие которых спасено для нас Издательством Сретенского монастыря

Сегодня, в день празднования Казанской иконы Божией Матери и День народного единства, мы продолжаем публикацию статей, приуроченных к 30-летию создания крупнейшего в современной России монастырского издательства – Издательства Сретенского монастыря.

Именно Слово – библейское, особенно читаемое на церковнославянском языке, а также святоотеческое – так многое может обратить к лучшему в нашей жизни, спасти, вооружить, даровать победу. Об этом рассказывает протоиерей Олег Стеняев.

Протоиерей Олег Стеняев

Важнейшие общецерковные издательские проекты по спасению книг и людей

Издательству Сретенского монастыря в этом году исполняется 30 лет. Когда три десятилетия назад после периода гонений XX века Церковь только начала налаживать издание духовной литературы, именно Сретенский монастырь стал издавать святоотеческое наследие. До этого были только репринтные издания, которые энтузиасты издавали подпольно, самиздатом. Кого-то за это сажали. В тех экстремальных условиях было не до издательских и полноценных типографских трудов. А издательство Сретенского монастыря впервые на серьезной профессиональной основе и графической базе стало выпускать хорошо откомментированные книги отцов Церкви.

Работа, за которую взялся в свое время Сретенский монастырь, – это не иначе как спасение ценнейшей аскетической литературы

Если бы не было этого издательства, возможно, на территории России было бы потеряно огромное количество творений святых отцов. А работа, за которую взялся в свое время Сретенский монастырь, – это не иначе как спасение ценнейшей аскетической литературы. Во многом благодаря тому, что издательство Сретенского монастыря начало свою работу в 1990-х годах, когда всё в стране рушилось, удалось переиздать и буквально сохранить уникальнейшие издания XIX и начала XX веков. Это в том числе прекрасные переводы отцов Церкви, которые наши предшественники успели осуществить до революции. Издательство Сретенского монастыря подхватило это дело. Причем в Сретенской академии продолжили переводить святоотеческую литературу – это тоже крайне важно. Но то, что этому издательству удалось разыскать те тексты, которые могли бы уйти в небытие, провести работу с этими дореволюционными изданиями, переоформить их в новой орфографии, донести до читающей публики, – этим многие книги, а также люди (!) были просто спасены.

В первые годы работы издательства Сретенского монастыря

И сейчас это издательство продолжает успешно работать: издаются богослужебные книги, новые тома святых отцов. Не так давно издали многотомный корпус Геннадиевской Библии, планируется издание корпуса церковнославянской Елизаветинской Библии. Это всё колоссальные по сложности и важнейшие общецерковные издательские проекты. С дореволюционных времен не было ни одного издания с новым набором именно Елизаветинской Библии, которая является каноническим текстом Русской Православной Церкви Московского Патриархата. Мы вынуждены пользоваться дореволюционными изданиями, но от времени бумага желтеет, не всегда можно рассмотреть буквы, титлы, и то, что сейчас в Сретенском монастыре планируют ее переиздать, это чрезвычайно важно.

Дело в том, что каноническое значение в нашей Церкви имеет только церковнославянская Библия – Елизаветинская. Потому что когда делали синодальный перевод Библии на русский язык, то решением Священного Синода этот перевод определили исключительно «для благочестивого домашнего чтения» (такая была формулировка). Возьмите любую богословскую работу XIX века: Священное Писание там цитируется по-церковнославянски и никак иначе. Только в начале XX века появились авторы, которые стали вставлять в свои работы цитаты из синодального текста, но это считалось не академично.

Некоторые испытывают страх перед церковнославянским языком, но этот страх ничем не оправдан

Сейчас в издательстве Сретенского монастыря поставлен вопрос о том, что надо издать с новым набором Елизаветинскую Библию, снабдив ее для начала переводом на основе синодального текста. А потом со временем сделать прямой перевод с церковнославянского на русский, так как церковнославянский ветхозаветный текст – это Септуагинта, тот текст, который комментируют именно отцы Церкви. У нас наконец-то появится Септуагинта на доступном современнику языке. Это то, что делал до революции наш известнейший библеист Павел Юнгеров, хотя он и не успел завершить свою работу. Но, думаю, что со временем она все-таки будет завершена уже нашими современниками. То, что уже издана Геннадиевская Библия, обнадеживает, что и другие издательские задумки Сретенского монастыря будут реализованы.

Елизаветинская Библия

Некоторые испытывают страх перед церковнославянским языком, но этот страх ничем не оправдан. И русский, и белорус, и украинец, если просто начнет читать по-славянски, через какое-то время сможет свободно работать с этими текстами, понимать их смыслы. Поделюсь своей историей о том, как в подростковом возрасте я получил свою первую Библию, и она была на церковнославянском языке. Это многое, если не сказать всё, определило в моей жизни. Сделаю отступление. Это один из текстов, подготовленных к публикации в издательстве Сретенского монастыря…

Первая Библия, или Как я стал священником и миссионером

…Как-то раз в детстве ко мне пришел мой друг Сергей Шустров и предложил:

– Слушай, у нас там книга интересная появилась… Приходи ко мне, посмотришь, может быть, вы ее с бабушкой у нас купите?

Я и пошел смотреть. Захожу… А там лежит такая огромная книга, каких я раньше никогда и не видел. Наше домашнее Евангелие было небольшого формата. А тут – настоящий богослужебный том… Я даже уточнил:

– Это что, книга?

– Да, книга!

– Да таких книг не бывает, – засомневался я.

– Ну, посмотри…

Я подошел, открыл, начал читать и понял, что это – Библия. Раньше я уже слыхал это слово. Бабушка говорила:

– У нас вот Евангелие, но есть еще Библия… Все книги Священного Писания – в ней.

Язык несколько витиеват, но интересно…

– А за сколько, – спрашиваю, – вы нам ее продадите?

– Ну, рублей за 15…

Для меня это тогда были огромные деньги.

– Я побегу к бабушке, узнаю.

Я всё же заволновался, что они кому-нибудь ее перепродадут. И стремглав к бабушке, – она была нашим семейным казначеем, деньги водились только у нее.

Бабушка Матрена Федоровна Журавлева Помню, была зима. Несусь по скрипучему снегу. Вбегаю весь красный с мороза.

– Сергей Шустров Библию мне хочет продать! У него бабушка умерла, и вот осталась эта книжища… Он придет сейчас к нам и спросит, будем ли мы покупать или нет. А то он кому-то еще предложит… 15 рублей, бабушка!

А она вдруг заосторожничала:

– Да они деньги возьмут, а тебя обманут.

Так денег и не дала… А тогда, можно сказать, решалось: буду ли я священником, миссионером… Я стал молиться.

Но и Сергей, впрочем, тогда так и не пришел. Только спустя пару дней заявляется:

– А я ее отвез к твоему двоюродному брату, к Сергею! – вдруг так невзначай сообщил про Библию.

Почему к нему? Мог ведь кому-то уже запродать…

Я сразу же засобирался: тут-то уж бабушка точно деньги даст! Вот так промыслительно были развеяны ее сомнения, и Библия при этом осталась именно в нашей семье.

Помню, брат меня встречает, удивленный, сам не понимая, зачем он приобрел этот фолиант.

– Слушай, будете покупать? – обрадовался он.

– Да, – и протягиваю 15 рублей.

Он еще больше удивился: откуда я знаю цену? Завернул раритет в какую-то советскую газету, положил этот сверток в большую авоську и протянул эту ношу мне:

– Довезешь?

– Довезу, – хватаю, опять весь запыхавшийся.

Вышел я, значит, с этой Библией на мороз, крепко ее обнимая. Сел в автобус. Никого… Жалко. Автобус тронулся. Мне не терпится рассмотреть добычу. Но внезапно на одной из остановок вваливается в салон целая куча людей. Тут уж я не удержался: мне уже не только самому поглазеть хотелось, но и этим бедным советским людям показать, что я везу: «Пусть и они тоже, – думаю, – Библии порадуются!!!» И я начинаю медленно так отрывать с угла лоскуты газеты.

Что там началось! Вдруг ни с того ни с сего на меня какой-то мужик набросился:

– Ты чё, черную магию, что ли, везешь куда-то? Ты чё, подколдовник, что ли?!

Я обиделся, отвернулся, стал что-то разглядывать в окошке: «Эх, зачем я их только порадовать хотел…» Совсем тогда уже народ одичал в основной своей массе, отбился от Церкви. Тогда верующие могли себе четки из веревочек сами делать – узелки завязывали, – так их тоже сразу же в колдовстве обвиняли…

Это колыхнувшееся во мне миссионерское чувство я запомнил: мне захотелось исповедовать свою веру, делиться ею…

Но это колыхнувшееся во мне миссионерское чувство я запомнил: мне захотелось исповедовать свою веру, делиться ею…

Автобус прибыл на мою остановку, я вышмыгнул – и скорее домой, к нашему главному миссионеру – бабушке, Матрене Федоровне Журавлевой. Я потом даже доклады читал на миссионерских форумах о том, что главные миссионеры в нашей Церкви – бабушки! Вспомните хотя бы равноапостольную княгиню Ольгу, благодаря миссии которой Русь и была крещена.

Вот и я прибегаю к апостолу нашей семьи. Бабушка степенно надевает очки:

– Ну, показывай.

Я уже было шустро расправился с остатками газетной упаковки… Но бабушка меня останавливает:

– На стол надо постелить скатерть.

Протоиерей Олег Стеняев со своей первой Библией

Она всегда, когда читала Евангелие, стелила скатерть, в которую же потом старательно заворачивала наш «напрестольный» том, чтобы убрать. Она считала, что нельзя просто так положить Священную книгу на обычный обеденный стол. Такое было благоговейное отношение к Слову Божию. И вот она уже расстелила специально заготовленную скатерть. Я достал и положил Библию поверх. Открываем… Бабушка вглядывается:

– Да она, наверное, гусляцкая! – вырывается у нее.

У нас гусляками старообрядцев называли. Орехово-Зуево, где мы жили, был наполовину старообрядческий городок. У них в основном древние книги и хранились. Библия, которая лежала перед нами, была церковнославянская. И тут я, помню, присмотрелся – буковки-то мне были знакомы (у нас был молитвенник по-церковнославянски), – и вдруг просек, что понимаю!

– Бабушка, я тебе буду переводить! Читать и переводить буду, – успокоил ее.

– Ну, попробуй, может, у тебя и получится, – точно препоручила мне эту книгу она.

Это оказалась Елизаветинская Библия, то есть тот самый канонический текст, который и был воспринят Русской Православной Церковью, положившей его в основу богослужения. Считаю, что я не стал бы священником, если бы первая моя Библия была на русском. Потому что когда ребенок читает Библию на русском языке, у него возникает иллюзия, будто он понимает то, что он читает. А тут я определенно осознавал, что мне надо вчитываться в этот текст, вдумываться в него. Еще и вслух размышлять о прочитанном. Это был для меня самый первый опыт экзегезы, толкования Писания, когда я читал бабушке эту Библию вслух, а она мне так прямо и говорила:

– А ты мне объясни.

Считаю, что я не стал бы священником, если бы моя первая Библия была на русском. Церковнославянский текст заставляет думать

И я начинал для нее переводить, выдавать комментарии…

Славянский текст вообще заставляет думать. Поэтому, когда и сейчас в наш храм приходят молодые неверующие люди и спрашивают: «С чего начинать?» – я им дарю маленькое Евангелие на церковнославянском. Они смотрят:

– А я пойму это?!

– Конечно! – говорю. – Будете читать на старославянском, это круто.

Один юноша мне рассказывал, что он с собой в институт стал брать этот маленький томик… Друзья заглядывали ему через плечо:

– А ты понимаешь?

– Да, я понимаю, – отвечал он деловито.

То есть такое ерничество проявлял. Но для молодого человека это очень много значит: здесь скорее окружающие чувствуют себя дураками, а не его за такового считают.

Встреча с Библией по-церковнославянски – как мне самому, так и тем, кому я ее потом дарил, – дала очень многое.

Так что издание Елизаветинской Библии в издательстве Сретенского монастыря еще многих, уверен, глубоко воцерковит, а то и поставит на путь священства, миссионерского служения.

Быть со Христом, исследовать Писания, подготовиться к экзамену, которого не избежать…

В подспорье возможным миссионерам, как, впрочем, и любому христианину, в издательстве Сретенского монастыря выходят, например, замечательнейшие труды святителя Николая Сербского. Как же востребован его изданный здесь трехтомник! Русские читатели давно и с большим интересом относятся к наследию этого златоуста, близкого нам по времени своей жизни. Значительная часть его трудов переведена на русский язык, и без сомнений эти книги находят своих читателей. Или, допустим, не так давно в издательстве вышла очень интересная книга насельника Сретенской обители архимандрита Иова (Гумерова) «Суд над Иисусом Христом». Входя в Страстную седмицу, люди могут перечитывать о событиях этого периода, чтобы иметь доподлинное представление о том, что происходило в Великий Понедельник, Великий Вторник… – и так на протяжении всей Страстной седмицы быть рядом со Спасителем.

Издают здесь и те книги, которые я в свое время написал, – о них мне, конечно, проще всего рассказывать. Точнее, это даже не совсем книги. Это лекции, которые я читал. Например, так вышла моя книга «Семейная жизнь ветхозаветных патриархов». Я читал этот цикл лекций в Троице-Сергиевой лавре. Там была такая инициатива – организовали лекторий под названием «Обитель». Люди собирались, с интересом слушали. Потом я распечатал все эти лекции. Поначалу их издала Троице-Сергиева лавра, а потом и Сретенский монастырь. Это истории о праотцах – Аврааме, Исааке и Иакове. А после со Сретенским издательством мы еще выпустили книгу «Иосиф и его братья (Проблемы большой семьи)» – об Иосифе Прекрасном.

В свое время я обратил внимание на то, что Книга Бытия с 12-й главы по 50-ю, то есть до конца, – это же настоящая семейная сага! Жизнь Авраама, Исаака, Иакова, Иосифа… – там такие перипетии, сложные отношения, любимые и нелюбимые дети, треугольники во взаимоотношениях, что любой сериал «отдыхает». Такой богатейший материал! А он был совершенно не откомментирован для современного читателя, не открыт для него. Есть много толкований отцов Церкви, но так, чтобы всё это систематизировать и преподать как семейную сагу, к которым у людей сейчас такой интерес, – этого не было, и наша работа оказалась весьма востребованной. Получились очень популярные книги. Они переиздаются.

Потом мы издали книгу моих воспоминаний – «Нескучная жизнь православного миссионера». Там много забавного, поэтому и такое название. Когда ты проповедуешь людям иных культур, вероисповеданий, приходится изобретать неожиданные для самого же себя подходы. Потому и самому вспоминать смешно.

Протоиерей Олег Стеняев

Следующая наша книга – «Воздушные мытарства, или Экзамен, которого нельзя избежать». В свое время блаженной памяти отец Даниил Сысоев написал книгу «Инструкция для бессмертных, или Что делать, если Вы все-таки умерли…». Там он, кстати, советует: как только разрешится душа от тела, тут же летите в Иерусалим! Душе позволено первые три дня посещать на земле те места, которые она только захочет. Души часто вертятся около дома, летят туда, где когда-то бывали, – в университет какой-нибудь, на работу… Зачем? Не тратьте времени зря! Летите в Иерусалим! Укрепляйтесь в вере. Вам еще проходить мытарства. Я в свое время обратил внимание на то, что по поводу учения о мытарствах существуют разные точки зрения. Но дело в том, что учения об этих бесовских заставах, которые душе надо преодолеть, присутствуют в творениях отцов Церкви, в богослужебных текстах, в житийной литературе, – причем не только в текстах Восточной, но и Западной церкви. И здесь интересна апология именно такого взгляда на это явление, которое условно называется «мытарствами». Вот об этом пути с препятствиями, предстоящими всем нам, читатели и могут прочитать.

Еще мы издавали мои беседы на Евангелие от Луки, на Евангелие от Иоанна. Готовим беседы для желающих изучать Евангелия от Марка и от Матфея. В свое время я уже издал беседы на Евангелие от Матфея – в четырех томах. Но здесь мы хотим сократить весь материал до одного тома, оставив только то, что будет одинаково понятно как человеку с богословским образованием, так и неофиту без такового. Это сложная задача – создавать такие универсальные книги, чтобы их, условно говоря, мог читать и взрослый, и ребенок.

Назад к отцам

В издательстве Сретенского монастыря

И последнее, что хотелось бы еще напомнить. Это столь актуальный, особенно для православной молодежи, девиз – назад к отцам. В свое время Льюис Честертон тоже писал, что не надо увлекаться книгами по патрологии, где говорится об отцах. Надо читать самих святых отцов. За 30 лет Сретенский монастырь издал достаточно много творений отцов Церкви, и этот процесс продолжается. Это, например, издание слов святителя Иоанна Златоуста, причем делаются и новые переводы, в том числе преподавателями Сретенской академии. Уже отмечал и еще раз повторю: это чрезвычайно важно.

За 30 лет Сретенский монастырь издал достаточно много творений отцов Церкви, и этот процесс продолжается

Есть основания предполагать, что то, что было начато до революции, – переводы святоотеческого наследия, издание этих трудов – будет и далее продолжаться. Мы действительно должны возвращаться к вере отцов. Особенность православного исповедания и заключается в том, что мы сохраняем веру Церкви единой – той, что была до 1054 года, когда произошло разделение церквей на Западную и Восточную. Творения отцов единой Церкви должны иметь приоритет. Издательство Сретенского монастыря и занимается как раз наведением этого моста между прошлым и настоящим, установлением диалога между христианской классикой и современностью.

А наше время, кстати, очень похоже во многих отношениях на времена первых христиан. У нас и сейчас люди вступают в брачные союзы, а муж и жена при этом неверующие. Потом проходит время, кто-то из супругов уверовал, другой остается неверующим, но затем тот, кто уверовал, обращает и его. Возникают нормальные христианские семьи. Иногда дети приводят родителей к вере. А другие, наоборот, уже возрастают в православном укладе. Причем, когда родители сами неофиты, они могут в хорошем смысле переусердствовать. И слава Богу!

Если дети плохо учатся по русскому языку, мы рекомендуем, чтобы их отдали на занятия по славянскому языку

У нас в Москве, например, есть дети, которые начинают входить в книжный мир именно через церковнославянский язык – так, как некогда и было на Руси. То есть еще до школы, светской школы, они изучают славянский язык в воскресной школе. И когда потом приходят в школу обычную и учитель спрашивает их: «Какая это буква?» – они просвещают педагогов и свой класс: «Это аз, это буки, это веди…», – а не какая-то там абевегэдейка. В славянской азбуке каждая буква имеет глубокий смысл. Детям это всё уже известно, и они тоже сызмальства становятся миссионерами.

И еще мы заметили такую интересную вещь. Если дети плохо учатся по русскому языку, мы рекомендуем, чтобы их отдали на занятия по славянскому языку. И они автоматически подтягиваются, потому что вся корневая основа русского, белорусского, украинского языков заложена как раз в церковнославянской грамоте. Ребенок видит объем каждого слова, и вот это и есть настоящее классическое образование, без которого едва ли мы сможем осуществить преемство между классическим периодом христианского богословия и той нашей современностью, что вынужденно соприкасается сейчас с опасностями апостасии. Об этой угрозе нельзя забывать, надо вооружаться.