Жизнь как чудо,
или На что способна вдова с восемью детьми

Андрей и Татьяна Нагорновы То утро я запомнила, наверное, навсегда. Второе марта, полтора года назад.

В четыре часа у меня зажужжал телефон. Точно в четыре, потому что за несколько секунд до этого я проснулась из-за странного чувства тревоги и посмотрела на время. Татьяна, кума. Мой муж – крестный ее младшего сына.

– Лена! Андрей умер! – сказала она далеким, незнакомым голосом.

Вот отчего та тревога.

– Я тебе перезвоню, – ответила я и положила трубку.

Ничего глупее нельзя придумать, но именно это я и сделала. Я не знала, что мне ей говорить.

Андрюха ещё не свозил семью на Алтай!

Я лежала, смотрела в тёмный потолок и думала, что это какая-то ошибка. Потому что Андрюха ещё не свозил семью на Алтай! У него была такая мечта, он мне рассказывал. Посадить в машину любимую жену Танюшку, их восьмерых детей и поехать.

– Андрюха! Ты дурак?! А как же ваш Алтай? – болью сжималось сердце.

Мне казалось, что если он этого не сделал, то и умереть не имеет права.

«Ну, Андрюха выдумал!»

– Вадим, Андрей Нагорнов умер, – разбудила я мужа.

Он тоже не знал, что сказать. И тоже, наверное, думал, что это ошибка.

Андрюха. Наш друг. Друг вообще всеобщий! Один из лучших людей, которых я когда-либо встречала.

Когда у нас родилась наша Маша с синдромом Дауна, Андрей с Таней взяли торт, бутылку коньяка и приехали нас поддержать. Одними из первых. Было тепло и весело. И Андрюха, положив Машку себе на огромную ладонь, показывал, как «плавать» ребёнка в ванной. Мне это очень запомнилось.

Накануне его смерти я гуляла с собакой в парке, мы созвонились с Таней и обсуждали обрушившиеся на всех события. За несколько дней до этого началась СВО, и мало кто понимал, что будет дальше.

У меня тогда была странная теория. Раз авиаперелеты на юг отменили до какого-то там марта (по-моему – 18-го), то 18 марта все и закончится. И «там» (тут должен быть важный палец вверх) это точно знают.

Я делилась с Таней своими умозаключениями. Кажется, она соглашалась, – точно уже не скажу. Скорее всего, правда соглашалась, потому что эта моя теория внушала оптимизм. А где-то за ее спиной Андрей комментировал наши ценные мнения в области военной науки.

Мы попрощались. Но так как не все ещё высказали по поводу свалившейся на наши головы СВО, продолжили переписываться в Вотсапе. Потом перешли на какие-то другие темы. Наверное – серьёзные. Потому что последним моим сообщением Тане в тот день было: «Нельзя исправить только смерть». Я потом даже перепроверила. А ночью умер Андрей. Просто взял и умер! И в это совершенно невозможно было поверить.

Умер Андрей. Просто взял и умер! И в это совершенно невозможно было поверить

После похорон уже дед Серега, наш заслуженный алтарник, сказал мне:

– Ну, Андрюха выдумал! Умереть сейчас, когда кругом такое творится!

Как будто он специально. Но Андрей правда из тех людей, которые, кажется, должны жить вечно. А если и умирают, то только потому, что так решили.

Мне казалось, что она сойдёт с ума

А тогда, в четыре утра, я обещала перезвонить и положила трубку. Потом все же собралась с духом и набрала Танькин номер.

Плохо помню, что я говорила. По-моему, ничего такого тёплого, что может утешить. Да я и не умею. И что вообще можно сказать женщине, которая только что потеряла любимого… Даже не так – ЛЮБИМОГО мужа и осталась одна с восемью детьми?

Мы обсуждали какие-то технические вещи. Похоронных агентов, морг, справки, где найти деньги и т.д. В 7 утра я приехала к ней, и следующие 3 дня мы носились по всем этим документально-похоронным делам, в которых ничего не понимали.

Были моменты, когда мне казалось, что она вот-вот сойдёт с ума у меня на руках.

– Надо же, – удивилась она недавно, когда я ей это сказала. – А я думала, что так хорошо держалась.

Я не знаю, хорошо она держалась для такой ситуации или нет, но я время от времени «кормила» ее успокоительным, принимала его сама и звонила своему мужу:

– Что мне делать?!

Отпевание. Впервые я видела, чтобы кого-то с нашего прихода провожали ТАК. Было все духовенство, храм был набит битком. Пришли даже те, кто давно переехал и сменил приход.

Я смотрела и думала:

– Как при жизни Андрюха всех объединял, так и теперь.

И все равно не могла поверить, что он ушёл! Никто не мог. И даже сейчас, когда прошло уже полтора года, это все ещё сложно осознать.

Целых полтора. Недавно Татьяна пришла ко мне домой, мы сидели на кухне и говорили. Вспоминали, смеялись. Смеялись, да. Она не сошла с ума, как я боялась. Не сломалась. А так думали многие:

– Как она теперь будет без Андрея? Она же – нежная фиалка в кружевах. Она шагу без него не может ступить!

Она сидела передо мной – очень похорошевшая, ухоженная, стильная. Сильная, живучая, зубастая

Но она сидела передо мной – очень похорошевшая, ухоженная, стильная. Даже красивее, чем до Андрюхиной смерти. Странный парадокс, да. Сильная, живучая, зубастая! Совсем не «фиалка».

Но это сейчас, спустя полтора года. А сначала я плакала вместе с ней и одна, потом – злилась на неё про себя. Потом – ругала ее уже напрямую. Мне казалось, что она делает не то, горюет не так, и непонятно что пишет в соцсетях. И хватит уже!

Я пыталась ее учить, а она отвечала:

– Злая ты, Ленка. Все меня жалеют, а ты…

А потом умер муж у ещё одной моей знакомой. У них была очень необычная история, и, возможно, я когда-нибудь ее расскажу. Не сразу, но я собралась с духом и позвонила той, второй вдове. И в очередной раз поняла, что совершенно не знаю, что говорить.

Спросив у Тани разрешения, я дала ее телефон той женщине. Вдову поймёт только вдова. И только вдова найдёт для нее слова.

Так и родилась идея этого материала. «Что сказать вдове?» или «Есть ли жизнь после?»

Мы с Таней говорили. И я с удивлением видела, что у нас получается совсем другой материал. Не о смерти и вдовстве. А о жизни, о любви, о счастье. И о волшебной сказке.

«Сначала полюбила, а потом – влюбилась»

Они всегда были очень счастливыми и влюблёнными, как молодожёны. Хотя старшему их сыну уже больше двадцати.

– Однажды я была на работе (она – учитель), и позвонил Андрей. Мы поговорили, я отключилась, и коллега, которая это слышала, смущаясь, спросила: «Татьяна Ивановна, а с кем вы сейчас говорили?» – «С мужем». – «Надо же. Я думала – с любовником. С мужьями так не разговаривают!» – смеясь, рассказывает Таня. – Но чем дальше, тем больше я в него влюблялась. Обычно же как происходит? Сначала люди влюбляются, а потом приходит настоящая любовь. У меня было наоборот. Я сначала полюбила, а потом влюбилась.

Встретились они в театре. Педагогический институт Таня закончит позже – с шестым ребёнком. А тогда у неё за плечами было театральное училище, а на горизонте маячила звёздная творческая карьера.

В тот день я выходила из автобуса, и кто-то мне сказал: «Девушка! У вас сегодня самый счастливый день!»

– Хочешь верь, хочешь нет, но в тот день я выходила из автобуса, и кто-то мне сказал: «Девушка! У вас сегодня самый счастливый день!» В театре у меня тогда была репетиция танца. И пришёл Андрюха – устраиваться на работу. Зашёл в гримерку и сел ждать режиссёра. А я давай его разглядывать. Я тогда всех мужчин разглядывала с позиции: «А может ли он стать моим мужем?» Возраст такой – девушка на выданье. И тогда так же было: «А что, если?..» Но я сразу эту мысль отогнала: «Нееет! Он толстый! Он старый! Не подходит!» Мне нравились худые поджарые парни. И хотя Андрей тогда не был таким полным, как в последнее время, но он был крупным. И мне было 22, ему – 32. Ровно на 10 лет старше.

Но Андрея взяли в театр, и они начали работать вместе.

Мне интересно, как же у них завязались отношения, если он Тане совсем не понравился.

– Как это все у нас развивалось? – улыбается она. – Помнишь, как в «Покровских воротах»? «И как это все у вас развивалось? Ступенчато?» Вот именно так – ступенчато.

«Правильно я все делаю»

В театре было открытие сезона. Все праздновали, и Андрей вдруг сказал Татьяне:

– Ты такая маленькая. Тебя надо провожать.

Она правда маленькая и худенькая, как девчонка. Даже сейчас, родив восьмерых детей. А Андрей – человек-гора.

– Но я сразу дала ему отбой: «Ой! Да я сама могу за себя постоять! Зачем меня провожать?!»

Но однажды вечером Андрей все же ей позвонил.

– И я с таким удовольствием с ним поговорила, – вспоминает Таня. – Знаешь, как будто бы я сто лет знаю этого человека. Удивительно даже. Не было никакого стеснения. «Привет!» – «Привет!» И просто стали болтать.

А потом они начали вместе гулять. Просто так. Андрей был один, и Татьяна была одна. Ему было нечего делать – и ей тоже. Почти каждый день они бродили по вечерним улицам, исходили весь центр Москвы.

– Он постоянно водил меня в Макдональдс. Я очень любила Макдональдс, но у меня не было денег, – рассказывает Таня. – И он меня там откармливал. Он вообще всех подкармливал, но меня – особенно. Как получит какие-нибудь свои актерские копейки – за рекламу, халтуру, и сразу: «Ну что, идем?» И – я такая счастливая: «Идем!» Мы год гуляли, год он меня кормил. И каждый день провожал меня до дома.

Мы год гуляли, год он меня кормил. И каждый день провожал меня до дома

Хотя я жила на Юго-Западной, а он – в Бибирево. Другой конец Москвы! Но даже тогда я совершенно не рассматривала его как будущего мужа. Даже как парня. Более того, я ему ещё про свои амурные дела рассказывала. Кто мне нравится, по кому я страдаю. Помню, мы сидели в каком-то кафе, с нами ещё девчонка была из театра, Юлька. И я: «Что ж мне так не везёт. Никак парня не могу себе найти!» А она: «Да не расстраивайся, найдёшь! Мы ещё все завидовать тебе будем!» – «Да когда же это уже случится?..» А Андрюха в этот момент сидел как раз напротив. Не представляю, как он это терпел. Он мне потом уже рассказывал. Проводил он меня в очередной раз домой, а был такой холод. А я ещё что-то выпендривалась, наговорила ему всякого. Он идёт, мёрзнет и думает: «Вот что я хожу, как дурак, провожаю, слушаю это все?..» А потом сел в автобус, согрелся, хорошо стало: «Нет. Правильно я все делаю».

«Что, некому и куска курицы подать?»

Татьяна очень четко помнит момент, когда она полюбила Андрея.

Была весна. Они так же гуляли вместе.

– И он мне что-то такое сказал. Не то чтобы обидное. Но что я сама восприняла как обиду. Знаешь, как бывает. Сама себе что-то придумала и сама обиделась. «Не ходи больше за мной!» – заявила я ему. Развернулась и пошла. А он остался стоять. Там была такая длинная дорога. Я ушла уже далеко, вдруг повернулась и увидела, что он не уходит. И меня как молния пронзила. А я ещё была такая девчонка-выпендрюшка! И тут вдруг в меня возвращается разумный человек: «Боже! Он же меня целый год провожает, целый год он рядом со мной! И за это время он ни разу меня не обидел! Не сказал ни одного злого слова! Он всегда меня кормит. Он всегда рядом, всегда меня выручает». В тот момент мне вспомнился случай. Как-то его не было в театре. Я сижу такая грустная в обеденный перерыв, и коллега, Сашка, говорит: «Ну, что, Нагорнова нет, некому и куска курицы подать?» Это все шутки, конечно, но он правда окружил меня огромной заботой. Хотя кто мы были друг другу тогда. В общем, стояла я, как громом пораженная, с этими мыслями, смотрела на него. И полюбила! Не влюбилась, а полюбила! А с годами начала приходить какая-то подростковая даже влюблённость.

Татьяна какое-то время молчит. Потом начинает рассказывать о том, что это ее чувство было долгожданным ответом на ее молитвы.

– Это было ещё до нашей встречи с Андреем. В нашем театральном училище были верующие ребята, которые постились. И я начала их расспрашивать обо всяких церковных делах. До этого, в детстве, меня иногда водила на Причастие бабушка. И каждый раз это становилось настоящим событием. Потом, в подростковом возрасте, я совсем отошла от веры. А в училище, благодаря тем ребятам, начала поститься. Однажды я зашла в наш храм Архангела Михаила. Я даже помню, к каким иконам я подходила. И помню, как просила: «Господи! Дай мне хорошего мужа!» И вот, спустя годы, Он мне его дал.

Предложение Андрей делал очень буднично, без всяких фанфар. Без коленопреклонений. Это было как будто бы само собой разумеющееся. И даже непонятно, кто его сделал. Татьяна просто сказала ему:

– Я всякие шуры-муры водить не собираюсь. Если мы вместе, то по-серьёзному.

– Да, по-серьёзному.

– Женимся?

– Женимся!

Осенью они повенчались. И хотя в храм Андрей тогда нечасто ходил (верил, но воцерковлен не был), однако всегда чувствовал, что если свадьба – то обязательно Венчание. И Татьяна тоже.

Работали они на «Чистых прудах», и один из коллег-актеров рассказал, что где-то недалеко вроде бы есть храм. И показал фотографию. Но адреса не знал.

– Нам так понравилась фотография, что мы взяли и пошли этот храм искать. Ходили, искали и нашли. У Андрея тогда была язва, болел желудок. Но как только мы зашли в тот храм, боль сразу прошла.

В том храме они исповедовались.

– Батюшка слушал меня, слушал, а потом говорит: «Но ты помни! Любовь-то пройдёт!» Я покивала: «Ну, да. Я понимаю. И все равно хочу семью!» Только все оказалось не так! Любовь у меня не прошла! Наоборот! С возрастом все становилась ярче и ярче! Вот, мне уже 40, 45. У нас куча детей. А смотрела на мужа – и сердце замирало. Последние годы – это был вообще какой-то рай.

«Рожай, а я все порешаю»

Мы с Таней пьём кофе. И я рассказываю ей, что где-то через год после смерти Андрюхи мне приснился сон. Сидят священники, монахи и... канонизируют ее Нагорнова.

Мне приснился сон. Сидят священники, монахи и... канонизируют ее Нагорнова

– Он теперь святой, и ему должно молиться о том, чтобы мужья стали хорошими, – говорит в моем сне кто-то важный. – Аминь!

Татьяна смеется, но совсем не удивляется.

– В этом году было 22 года нашей семье, – говорит она. – Полтора года, как Андрюха в вечности. И за все то время, пока мы были вместе здесь, на земле (получается – 22 с лишним года), мы ни разу серьезно не поругались. НИ РАЗУ! Хотя нет. Один раз он все же разозлился. До этого я даже не представляла, что муж вообще умеет это делать. Это было, когда я постирала его паспорт. А так с ним невозможно было поругаться. Я бы и рада была, но он сидел и молчал. Но мне и отец его однажды сказал: «Он никогда тебя не обидит».

Семья Нагорновых Я правда никогда не видела, чтобы они были раздражены друг на друга, спорили, что-то выясняли.

– Но как?! Как вам это удавалось? – пристаю я к ней. – Может быть, вы как-то умудрялись хорошо делить обязанности?

– Все это сложно облечь в слова. Обязательно что-то упустишь. Мой муж был удивительный, он был – идеальный! Быть может, нескромно так говорить, но, знаешь, я очень быстро поняла, какой подарок сделал мне Господь! Возможно, незаслуженный подарок. Вот, ты спрашиваешь про разделение обязанностей. А мне даже сложно об этом говорить, потому что мы как-то очень быстро стали одним целым. Я даже не помню, чтобы мы не жили как единое целое. И это всего касалось. Когда лучше, чтобы это сделал он, когда я. Кому сейчас лучше выйти на работу... Если я могла принести больший доход в семью, то Андрей давал мне поработать. Когда я еще училась, он гулял рядом с нашим шестым грудным ребёнком и приносил его кормить грудью. Когда я работала, он тоже приносил мне кормить. Он всегда куда-то приносил мне кормить детей. Если он может заработать – он. Это было все очень естественно. Когда у него случился инфаркт, я таскала тяжести. Когда я была кормящая или вся расквашенная, никакая, он на себя брал все домашние обязанности. Но что точно делал только он один – это вся «внешняя политика» нашей семьи. Андрей был каменной стеной! От всех бед, от всех невзгод, от всех разбирательств, от всех забот. От всего! Все эти МФЦ, походы с детьми в поликлиники, все разборки в школах. Все неприятности. Все это делал он, ограждая меня. Вплоть до того, что он ходил в мою собственную школу разбираться, когда у меня там был конфликт. Дети из моего класса получили много двоек, и меня вызвал директор. Мол – я плохая учительница. И Андрюха пришёл разбираться: «Вы чего это мою Танечку обидели?!» Купить продукты, что-то починить и так далее. Он не только делал все, что должен делать мужчина. Мне стыдно, но даже готовил у нас дома чаще он. Возможно, он не зарабатывал баснословных денег (были гонорары, иногда – хорошие), но это он с лихвой компенсировал своими золотыми руками. Я сейчас столько трачу на всяких мужиков-ремонтников!.. Андрей все это делал сам. И мне даже в голову не приходило: «А вот бы...». Я была с ним абсолютно счастлива. И вот ещё что. Были у нас деньги или нет, он умел так построить нашу жизнь, что у меня было чёткое ощущение, что мы можем смело тратить сколько угодно. «Трать, деньги попрут», – говорил он. Я никогда не чувствовала, что мы нуждаемся. Хотя потом я вспоминала – мы иногда на такие копейки жили.

Я никогда не чувствовала, что мы нуждаемся

Но он мог так все обставить, что этого не ощущалось. При этом не сидел сиднем. Нет актёрской работы – пойду таксистом. А со временем у него открылись ещё такие качества, как гиперответственность, например. Если надо было приехать за полчаса, он приезжал за полтора. И если его что-то и раздражало в жизни, так это наша с детьми непунктуальность. Я даже сейчас поставила его портрет, и рядом – будильник. Чтобы помнить: главный завет Андрея – не опаздывать! Когда он пошёл учиться в университет (а ему было уже 50), я не ожидала, что он – такой прилежный студент. Он с таким воодушевлением учился! Он писал эти свои курсовые, диплом, совершенно ничего ниоткуда не скачивая. Сам! Когда у него случился инфаркт, оказалось, что он такой прилежный пациент! Пил все эти таблетки. Перешёл на здоровое питание, и нас переводил. При этом он не был занудой. У него было бесподобное чувство юмора. Он меня смешил до слез. У меня даже челюсть сводило. Он подбадривал детей, мог разрядить любую проблемную ситуацию. Был абсолютным оптимистом. Что еще?.. Он не был вредным, был очень неприхотливым. С ним было легко. И с ним можно было пойти в разведку! Главное – это все ему не было в тягость. Наоборот – в радость. Это получалось как-то само собой. Ему так было хорошо! Он все время был счастливым. И это же не только семьи касалось. Он был очень добрым человеком, для которого было радостью и даже потребностью помочь кому-то. Что-то перевезти, кого-то отвезти. Для него это было счастьем! Что-то подарить. У нас это есть дома, а кому-то надо. Он со всеми сразу начинал дружить, ну, ты помнишь. Правда, когда мы пришли в этот наш храм Архангела Михаила (до этого мы ездили на Чистые пруды, где венчались), батюшки были в шоке. Они его благословляли, а он хватал руку и пожимал: «Здравствуйте!» Но они его очень любили. Единственный враг у него был – ДГИ (смеется).

Ещё он очень доверял людям. Нас эта его доверчивость приводила к разным печальным результатам. Каждый раз, когда он говорил: «Это хороший человек», меня бросало в дрожь: «Ну, все». Он был очень открыт миру. Любое дело старался освоить. Без опыта построил дом, без опыта создал пасеку. И меня поддерживал в моих начинаниях, которые другие назвали нереальными. А он: «Почему нереально, давай попробуем!» Он выходил из лодки и шел по воде. И я с ним могла выйти из лодки и пойти по воде. В нем не было дотошной воцерковленности, но была такая детская вера и сыновье доверие Богу! В общем, он был всем! А я? А с меня была любовь и рождение детей. Он так и говорил: «Дорогая, хочешь рожать – рожай! А я все порешаю». Много детей я хотела всегда. А Андрюха на заре нашего знакомства как-то обмолвился, что детей он вообще не хочет.

Лично для меня эти Танины слова стали откровением, потому что Андрей – один из лучших отцов, кого я когда-либо знала. Вплоть до того, что он несколько родов у жены принимал сам. И как-то сказал мне, что для него это очень важно – сразу взять ребёнка на руки. И всех своих детей он обожал. Таня даже как-то жаловалась, что они его совершенно не боятся. Он так их любил, что даже строгим с ними не мог быть.

– Как бы там ни было, у нас родился Ваня. Я забеременела сразу после свадьбы. Как в сказке: «С первой ночи понесла». Потом сразу – Маша. А потом я прочитала книгу Натальи Соколовой «Под кровом Всевышнего». И я в очередной раз укрепилась в этом желании. И решила, что не откажусь ни от одного своего ребёнка. Так что никакой контрацепции. И я Андрею эту идею подала: «Слушай, а давай...». И он: «А давай». И так было у нас всегда. «Давай?» – «Давай!» Смотрели в одну сторону, как говорится.

Господь забрал его на пике счастья

Татьяна вспоминает самые счастливые периоды их жизни. Как ни странно, одним из таких моментов был ковид.

Кстати, Андрюха, у которого в анамнезе уже был инфаркт, переболел им одним из первых. Мы тогда были у них в гостях, ели какое-то умопомрачительное блюдо из баранины, которое он для нас приготовил. И он ещё не знал, что болен.

– Начался локдаун, и я удивлялась, что многим в тягость быть все время вместе с семьей, – говорит Таня. – А для нас это было счастье. Как будто бы Господь, зная, что у нас осталось немного времени, давал нам возможность насладиться друг другом. Мы были всей семьей в деревне, и это было такое прекрасное уединение, которому ничего не мешало.

Был ещё один знаковый момент. Не такой счастливый, но как будто бы промыслительный.

– Мы никогда не расставались. Вообще никогда! Максимум – муж уезжал на один день в деревню, – рассказывает Татьяна. – И то я ужасно страдала, и для меня это была прямо трагедия. Но где-то за год до смерти у Андрюхи образовалась антреприза со спектаклем «Веселая вдова». Вот тоже название, как специально. И он стал уезжать на гастроли. Когда я узнала, что он уедет на три недели, я с ужасом думала об этом с самого того момента, когда он мне это сказал. Я ещё и была беременна младшим. «Как я буду жить? Я же никогда с ним не расставалась. Как я это вынесу?» А в итоге мне потом очень помогли эти дни. Муж как будто бы учил меня жить одной. Он был там, но всем руководил. «Ты сделаешь это. Поедешь на машине туда-то». Он же меня от всего огораживал, я говорила. Но тут я училась. И когда он умер, чисто технически я знала, что делать.

Мы с Таней вспоминаем ту ночь, когда он ушёл. И тоже был знаковый момент. Господь забрал его на пике счастья. Почему? Только Он и знает. Но это именно так.

Господь забрал его на пике счастья. Почему? Только Он и знает

– Мы ждали субсидию на дом. Долго его искали. И накануне вечером пришли документы, что все подходит и проходит. И на его счёт падают деньги. 13 миллионов. Он тогда сказал в шутку: «Ну, все, мы теперь – миллионеры». Но если серьезно, у нас теперь был дом, о котором мы так долго мечтали! И Андрей уснул абсолютно счастливым. И счастливым умер.

Деньги Тане пришлось вернуть государству. Нет человека, который подавал документы, – не будет и дома. Всю процедуру она начинала заново.

– В это, конечно, невозможно было поверить, – говорит Таня, – Но вместе с шоком и ужасом у меня была мысль, что это не бывает просто так. Это не может быть каким-то случайным стечением обстоятельств. Именно сейчас и именно в этот момент. Когда все у нас должно было свершиться и почти свершилось.

Таня о чем-то думает. Я тоже молчу, ничего не спрашиваю. Я знаю, что ничего у Бога не происходит просто так. Но все равно мысль о смерти человека в момент счастья для меня тяжела. Почему не жить?

– Однажды, уже после смерти Андрея, произошла необычная история, – начинает говорить Таня. – На его телефон с незнакомого номера пришла фотография какого-то ребёнка. Я набрала. Оказалось, муж когда-то покупал у этих людей медогонку. И их ребёнок взял телефон и случайно отправил свою фотографию. Я сказала: «Извините, это телефон Андрея, а он умер». А женщина отвечает: «А моего парализовало. И он лежит – ни живой, ни мёртвый». Почему я это вспомнила? Как бы ни было тяжело и страшно, мне кажется, что у Бога на каждого человека есть свой идеальный план. Для нас это трагедия, а для Бога – это маленький пазл из всей картины. И, знаешь, это сложно объяснить. Но, вместе со счастьем, он в последнее время стал в этом мире не у дел. Как будто жизнь его выталкивала. Это чувствовалось сердцем. У меня так было с мамой. Она ещё здесь, но жизнь ей говорит: «Тебе здесь нет места». Значит, настаёт время. Но к этому часто приходишь через боль. И в ту ночь я была уверена, что уже никогда не буду счастливой.

(Продолжение следует.)